— Гы! — заплывшее жиром лицо борова расплылось в мерзкой улыбке. Он замахнулся и всадил в меня со всего размаху свой тесак. Ржавое иззубренное лезвие пробило меня насквозь и застряло в стене. Все мое тело пронзило дикой болью. Боров отпустил мою шею и отошел назад. А я так и остался висеть, прибитый к стене. Сознание начало медленно меня покидать… Глава 8 — Игорь!!! Душераздирающий крик одной из моих сестер не дает мне провалиться в беспамятство. Все тело прошибает судорогами. Боль адская. Но крик сестры заставляет меня поднять голову. Жирный боров, с тупой улыбочкой на своей мерзкой роже, медленно подходит к привязанным девчонкам. Я так и не успел перерезать их путы. Проклинаю себя за то, что был таким медлительным. А еще за то, что был неосторожным. Я так спешил освободить Милу и Даринку, что совсем забыл про этого жирного урода в заляпанном пятнами крови и пота кожаном фартуке. А ведь я видел его. Видел на экране мобилета, когда наблюдал за разговором Жабиной и Крапивина. Боров останавливается возле моих сестер. Тянет к ним свои жирные руки с распухшими, похожими на толстые сосиски пальцами. — Гы-ы-ы, — скалится он, наклонив голову на бок. — А-а-а!!! Мама!!! — визжит Милана, когда желтая, тягучая слюна капает на ее коленку. — Не тронь!…кха… — харкаю кровью. — Не тронь их, жирный ублюдок! — Гы-ыа? — боров удивленно оборачивается на меня. Убедившись, что я все также болтаюсь на стене, возвращается к своим жертвам. У девчонок шок и истерика. Милана продолжает визжать и вырываться. Но от ее стараний, связывающие ее веревки лишь сильнее впиваются в нежную кожу, оставляя на ней кровоподтеки. Дарина, кажется и вовсе потеряла сознание. Не знаю, от страха или надышавшись миазмов, которые источает жирное тело их тюремщика. Удушливый запах пота, я чую даже отсюда. Представляю каково девчонкам вблизи этого жирного ублюдка. Боров хватается своими жирными руками за спинки железных стульев, к которым привязаны сестренки, и волочит их за собой. Скр-р-р-рж-жж! Скр-р-р-рж-жж! От мерзкого скрежета металлических ножек по кафельному полу, сводит зубы. Кажется из ушей вот-вот пойдет кровь, если их не заткнуть, чтобы не слышать этот мерзкий звук. С*ка! Хватаюсь обеими руками за длинную рукоять пронзившего меня мясницкого ножа. Пытаюсь выдернуть. Бестолку. Зазубренное лезвие вошло так глубоко в стену, что остатков моих сил, не хватает, чтобы выдернуть его оттуда. И пока мое тело болтается на этом тесаке, дар Хамелеона не начнет работать. Сил остается все меньше. Они стремительно покидают меня. Тратятся на поддержку меня в сознании, чтобы не отрубиться от болевого шока. Скр-р-р-рж-жж! Скр-р-р-рж-жж! — А-а-а! — истошно вопит Милана. Не обращая внимания на ее крики, жирный тюремщик продолжает тащить своих жертв к выходу. Сжимаю крепче рукоять пронзившего меня тесака, упираюсь ногами в стену и из последних сил стараюсь вырваться из этой ловушки, в которую я так глупо попал. Нет. Тесак намертво засел в стене и у меня не получается выдернуть его, даже помогая себе ногами. Вместо этого, я наоборот, притягиваю свое пронзенное тело ближе к рукояти. Отлично. Вот оно решение. Если я не могу выдернуть нож этого жирного мясника из себя, значит я сдерну себя с этого ножа. Стиснув зубы, я снова отталкиваюсь ногами от стены, проталкивая себя вдоль широкого ржавого лезвия. Бл*ть, как же это больно! Но, ничего. Когда я освобожусь, рана тут же затянется. Нужно только… Еще рывок. Боль адская. Я уже почти достиг рукояти. Как же хорошо, что этот жирный ублюдок орудует огромным ножом для разделки мясных туш, а не мечом. Хорошо, потому, что у этого тесака нет гарды. Иначе бы я навечно застрял здесь. Упор ногами в стену. Толчок. Я рычу так громко, что Милана замолкает, уставившись расширенными от удивления и ужаса глазами на то, как я корчусь, пытаясь слезть с этого огромного ржавого тесака. Кровь льет ручьем из моей пробитой груди. Внизу, подо мной, уже образовалась приличных размеров лужа. А я с безумным взглядом и необъяснимым упорством, вместо того, чтобы давно сдохнуть, продолжаю методично стаскивать себя с этого клятого ржавого тесака. — Игорь…? — шепчет Милана одними губами. Скр-р-р-рж-жж! Скр-р-р-рж-жж! Жирный тюремщик уже почти выволок привязанных к стульям девчонок из комнаты. Ублюдок. Кха… Мне нужно еще совсем немного времени. С ненавистью смотрю на его огромную тушу, в дверном проеме. Если бы я был там, то не дал бы ему вытащить девчонок из комнаты. В помутневшее сознание приходит отчетливый образ, как я стою в арке дверного проема, не давая этому жирному ублюдку пройти. Я до сих пор, не понимаю, как это сработало. Но мое истерзанное жуткой болью сознание создало этот образ. И я увидел, сквозь пелену перед глазами, как Я стою перед этим жирным боровом. И другой Я появился прямо в проходе, преграждая ему путь. — Гы-ы-а? Тюремщик выпустил спинки стульев из своих жирных пальцев и удивленно уставился на моего клона. Он медленно подошел к нему и, взревев словно раненный гиппопотам, обрушил на него мощный удар сверху вниз. Необъятный кулачище прошел сквозь наведенную иллюзию и мой клон истаял. Да, ненадолго его хватило. Но этого времени оказалось достаточно для того, чтобы я, стиснув зубы, сделал последний рывок и рухнул на пол, соскользнув с рукояти вонзенного в стену тесака. Как только я распластался на полу, дар Хамелеона начал действовать. Скр-р-р-рж-жж! Скр-р-р-рж-жж! Жирный боров снова ухватился за стулья и поволок пленниц за собой. Девчонки молчали. Похоже, увидев как я падаю с тесака вниз, нервы у Миланы сдали окончательно и она тоже отрубилась. Я уперся руками в скользкий и липкий от моей собственной крови пол. Приподнялся и посмотрел на жирного тюремщика, что с меланхоличной неторопливостью волочил за собой стулья с привязанными к ним девчонками. Ублюдок. Я тебя достану. Краем глаза я заметил, как что-то блестит на полу. Повернул голову в ту сторону. Армейские ножи, добытые с камуфляжников наверху. Те самые, которыми я хотел перерезать веревки, связывающие моих сестер. Похоже, я их выронил, когда огромная лапища этого жирного борова схватила меня, словно котенка, и впечатала в стену. Стараясь не поскользнуться в луже собственной крови, я поднялся и бросился к ножам. В два прыжка оказываюсь там, хватаю оружие и бросаюсь в атаку на борова. В длинном прыжке настигаю огромного и неповоротливого тюремщика. Всаживаю со всей силы нож, прямо в его заплывшую жиром шею. Боров останавливается, роняет стулья. При падении, от удара об пол, Даринка приходят в себя. Крутит испуганно головой, пытаясь понять, что происходит. Она видит сестру, лежащую без сознания рядом с ней на полу. Они обе привязаны к перевернутым стульям, а над ними нависает огромная туша жирного тюремщика в кожаном фартуке. На лице сестренки испуг вперемешку с отвращением. Наверное, при взгляде снизу, жирный боров выглядит еще омерзительнее. Делаю шаг назад, ожидая, что его мертвая туша должна упасть. Надеюсь, что не на девчонок. Но, на всякий случай, я приготовился корректировать угол падения мощным пинком. Вопреки моим ожиданиям, боров не падает. Вместо этого, он медленно разворачивается ко мне. Какого хрена? Из раны на его шее, даже не идет кровь! — Гр-ра! — рычит жирный увалень.