– Знает ли миссис Вэндам теперь, когда она в другом мире, заменял ли кто-то из здесь присутствующих одну из заказанных за три дня до её смерти пилюль на пилюлю с морфином? Знает ли она, сделал ли этот человек то же самое с теми пилюлями, которые позже были заказаны мистером Вэндамом? «Джон», казалось, был озадачен таким вопросом и упоминанием пилюль. Прошло много времени, прежде чем послышался ответ. Кеннеди уже собирался повторить вопрос, когда раздался слабый звук. Тук! … Внезапно раздался дикий крик. Такого крика я ещё никогда не слышал. Казалось, будто в сердце миссис Поппер воткнули кинжал. Все лампы зажглись, когда Кеннеди повернул выключатель. На полу лежал мужчина – это был инспектор О`Коннор. Ему удалось бесшумно, по-змеиному проскользнуть за ширму шкафа – Крейг попросил его высматривать провода или нити, которые могли быть натянуты от одежды миссис Поппер до вздымающейся ширмы. Вообразите его удивление, когда он увидел, что она просто вытащила свою ногу из туфли, к которой я осторожно прикасался своей ногой, и протянула её под стулом к шкафу, по которому постукивала пальцами ног. Лёжа на полу, он держал её за ногу, ухватив за пятку. Она ответила диким воплем, свидетельствовавшим о том, что она знала, что попалась. Её магия была разоблачена. Миссис Поппер начала было истерически что-то выговаривать инспектору, когда тот поднялся на ноги, но тут быстро вмешался Фаррингтон. – Что-то было настроено против нас, господа. Тем не менее, вы потребовали ответов. А когда дух не приходит, что ей остаётся делать? Она забывается в трансе и сама производит звуки, которые вы могли бы принять за нечто сверхъестественное, была бы у вас хоть капля сочувствия. Голос Фаррингтона, казалось, пробудил во мне всю неприязнь моей натуры. Я чувствовал, что человек, который может приводить такое оправдание в момент, когда он был пойман с поличным, способен на всё. – Хватит этого сеанса надувательства, – воскликнул Крейг. – Я позволил провести данное мероприятие с единственной целью – открыть глаза одному обманутому джентльмену, находящемуся в этой комнате. Теперь, если вы сядете, я скажу кое-что, что установит окончательно, стала ли Мэри Вэндам жертвой несчастного случая, или это было убийство или самоубийство. С участившимся пульсом мы сели. Больше ничего не оставалось. Крейг достал мензурки и пробирки с полки, скрытой за занавеской, и поставил их на стол, который ранее так беспечно зависал в воздухе. – Участившиеся случаи появления в газетах историй об убийствах при помощи отравлений, – начал он, – является доказательством того, как быстро наша новая цивилизация перенимает точки зрения старших цивилизаций по ту сторону океана. Человеческая жизнь в этой стране ценится не высоко, но способы, которыми она отбирается, всегда были прямыми и открытыми, соответствующими нашим демократическим и первопроходческим традициям. Пистолет и охотничий нож для одного человека, верёвка и факел для толпы людей были обычными орудиями непредвиденной смерти. Но когда мы начинаем использовать яды, созданные наиболее искусно для того, чтобы устранить препятствия на своём пути, мы практикуем искусство, вызывающее в памяти воспоминания об Италии шестнадцатого века. В этой мензурке, – продолжал он, – содержатся некоторые сведения о несчастной женщине. Доктор при коронере обнаружил следы морфина. Достаточное ли это количество морфина для того, чтобы стать причиной смерти? Несомненно. Но анализ не смог обнаружить и доказать этот факт из-за одного несоответствия. Обычный анализ, свидетельствующий об отравлении морфином, не преуспел в данном случае. Зрачки глаз женщины были сужены симметрично. И они были нормальных размеров. Убийца знал об этом анализе. Этот умный преступник также знал, что для успешного использования этого отравляющего вещества его нужно было смешать с чем-то ещё. В этой коробке было шесть пилюль. Аптекарь собрал их правильно, согласно рецепту. Но между тем временем, когда пилюли пришли от аптекаря, и временем, когда миссис Вэндам приняла первую пилюлю, кто-то, кто легко мог войти в дом, высыпал безвредное содержимое из одной капсулы и наполнил её смертельной дозой морфина – белого порошка, который выглядит точно так же, как и порошок в других капсулах. Почему же тогда зрачки глаз нормального размера? – продолжал Крейг, наклонившись к доктору Хэнсону. – Просто потому, что преступник добавил немного атропина или белладонны к морфину. Мои анализы совершенно точно показали присутствие атропина. Но самое весомое доказательство ещё впереди. Вторая коробка с шестью пилюлями была вчера обнаружена в комнате Генри Вэндама. Я провёл анализы со всеми пилюлями. В одной нет ни грамма хинина – только морфин и атропин. Без сомнения, это очень похоже на состав пилюли, которая убила миссис Вэндам. Ещё пара дней, и Генри Вэндам бы погиб той же смертью. Старик издал стон. Два разоблачения потрясли его. Он переводил взгляд с одного на другого из всех присутствовавших в комнате, словно не зная, кому верить. Кеннеди поспешил перейти к следующему этапу. – Кто выписал первый рецепт миссис Вэндам? Она мертва и не может сказать. Никто другой не скажет, потому что человек, давший ей этот рецепт, позже заменил содержимое одной из капсул на отравляющее вещество. Вот оригинал этого рецепта. Изучив почерк, я не узнал ничего. Текстура бумаги тоже ни о чём не говорит. Но чернила! Может показаться, что большинство чернил очень похожи, но для того, кто изучал химический состав чернил, они все очень разные. Чернила состоят из танната железа, который при контакте с воздухом окрашивается в чёрный цвет. Натуральный пигмент, синий или сине-чёрный, помещается в чернила, чтобы изначально сделать надпись видимой, и он постепенно исчезает, уступая место чёрному образовавшемуся таннату. Красители, используемые в современных промышленных чернилах, различаются по цвету от бледно-зеленовато-голубого до индиго и тёмно-фиолетового. Нет двух красителей, которые давали бы идентичные реакции, во всяком случае, когда они смешаны с таннатом железа для образования чернил. Именно из-за разницы в этих временных окрасах возможно различать письма, написанные разными типами чернил. Мне не доставило особого труда получить образцы чернил, используемых в доме Вэндама, миссис Поппер, мистера Фаррингтона и аптекаря. Я сравнил письмо оригинала рецепта с составленной мною цветовой шкалой и провёл химические реакции. Чернила аптекаря точно соответствуют надписям на двух коробках для пилюль, но не рецепту. Один из трёх других образцов чернил, согласно анализу, полностью соответствует чернилам, которыми был написан рецепт с подписью «Доктор К.В.Х.» для отвода глаз. Через несколько минут моя цепочка доказательств приведёт нас к владельцу этого образца чернил. Я не мог не подумать о приборе, стоявшем на полке за занавеской, но Крейг ничего не сказал о нём и не ссылался на него. Мы сидели ошеломлённые его словами. Фаррингтон нервничал и был словно не в своей тарелке. Миссис Поппер, которая не оправилась ещё от своего поражения, с трудом контролировала свои эмоции. Вэндам был подавлен. – Я обставил эту лабораторию именно так не только для того, чтобы спроектировать комнату для сеансов миссис Поп­пер, – снова начал Крейг. – Я расположил шкаф примерно так же, как стоит похожий шкаф в кабинете мистера Вэндама в его особняке. Как-то мы с мистером Джеймсоном зашли к мистеру Вэндаму. Ровно в половину первого мы услышали те самые необъяснимые постукивания из шкафа. Я особо отметил расположение этого шкафа. Задняя стенка этого шкафа стоит у стены, смежной с коридором. В этой комнате расположение идентично. За лабораторией проходит коридор. Я слышал о подобных постукиваниях ещё до этого, но опасался, что не смогу поймать призрака. Нельзя сделать всё и сразу, как только вы впервые попадаете в дом, и, помимо этого, нужно было улучить подходящее время, чтобы не вызвать ни у кого подозрений. Но у науки есть решение для любой дилеммы. Я решил узнать, что было источником этих постукиваний. Крейг остановился и посмотрел сначала на Фаррингтона, затем на миссис Поппер и на мистера Вэндама. – Мистер Джеймсон, – продолжил он, – проводит доктора, инспектора, мистера Фаррингтона, миссис Поппер и мистера Вэндама в мой воссозданный особняк Вэндамов. Я хочу, чтобы каждый из вас по очереди на цыпочках подошёл к месту, обозначенному на стене и примыкающему к шкафу, и несколько раз постучал по этому месту костяшками пальцев. Я всё сделал так, как сказал Крейг, и первый подошёл на цыпочках к отмеченному месту, чтобы никто не ошибся. Остальные повторили всё это друг за другом, и через некоторое время мы молча вернулись в некотором волнении в лабораторию. Крейг всё ещё стоял у стола, но теперь перед ним стоял аппарат с маятниками и магнитами, с иголками на концах, а также с барабанами, работающими на часовых механизмах. – У некоего человека, не из семьи Вэндамов, был ключ от особняка, – серьёзно начал он. – Этот человек, между прочим, ждал день за днём, когда миссис Вэндам примет роковую капсулу, и, когда она приняла её, поставил в известность старого Вэндама и укрепил и без того слепую веру в мир духов. Тишина стояла такая, что можно было бы услышать, как падает пылинка. Вы даже могли бы почувствовать это. – Этот человек, у которого были ключи и свободный вход в дом, – продолжал Крейг, – находится сейчас в этой комнате. Он посмотрел на О`Коннора, словно ожидая подтверждения своим словам. О`Коннор кивнул. – Да, дворецкий сообщил кое-что, – буркнул он. – Я не знал этого до вчерашнего дня, – снова заговорил Кеннеди, – но я подозревал нечто подобное, когда доктор Хэнсон впервые рассказал мне о постукиваниях. Я решил послушать эти постукивания и сделать запись. Итак, в тот вечер, когда мы зашли к мистеру Вэндаму, я захватил с собой этот маленький инструмент. Почти с любовью он коснулся маятников на инструменте, стоявшем на столе. Теперь они находились в состоянии покоя и удерживались с помощью рычага, который не допускал никаких движений. – Видите, я отпускаю этот рычаг, и теперь пусть никто в комнате не двигается. Следите за иголками и за линиями на бумаге при вращении барабана. Я делаю шаг – очень тихо. Маятники вибрируют и на каждом барабане выводят ломаную линию. Вот я остановился. Линии стали практически прямыми. Я делаю ещё один шаг, и ещё один. Видите, какие чувствительные маятники? Видите эти ломаные линии, которые они вырисовывают? Он снял бумагу с барабанов и положил её на стол вместе с двумя другими листами бумаги. – Прямо перед тем, как зазвучали эти постукивания, я поместил этот аппарат в один из углов шкафа в кабинете Вэндама, так же, как и сейчас, когда мистер Джеймсон вывел вас из комнаты. Ни в том, ни в другом случае, никто не знал об этом. В обоих случаях всё происходило так же, как обычно – я имею в виду то, что «призрак» не знал о присутствии, и даже о существовании этого аппарата. Это усовершенствованный сейсмограф, – пояснил он. – Одна из последних моделей князя Голицына из Петербургской Академии наук. Сейсмограф, как вы знаете, был разработан для определения землетрясений на расстоянии. Эта модель измеряет не только силу отдалённого землетрясения, но и направление, где находится его источник. Вот почему тут два маятника и два барабана. Магнитное устройство предназначено для того, чтобы ограничивать вибрации, возникающие в самих маятниках, чтобы они не продолжали вибрировать после первой волны. Таким образом, они готовы зафиксировать ещё одну волну. Другие сейсмографы продолжают вибрировать в течение длительного времени из-за первой волны. Кроме того, они указывают направление, откуда исходят подземные толчки. Я думаю, что вы все должны ясно понимать, что ваши передвижения на цыпочках по коридору вызывают большие колебания в этом чувствительном сейсмографе, даже в сравнении с сильными землетрясениями за тысячи миль от него, для фиксирования которого он и был предназначен. Крейг прервался и резко посмотрел на бумаги. – Это запись перемещений призрака, сделанная прошлым вечером, – сказал он, держа один из листов бумаги в левой руке. – Здесь, на столе, на двух других длинных листах, записаны вибрации, создаваемые теми, кто только что ходил на цыпочках за этой стеной. Вот мистер Джеймсон, он совсем не похож на призрака. И это не мистер Вэндам. Меньше всего похожи доктор Хэнсон и инспектор О`Коннор, они слишком грузные. Он наклонился. – Теперь мистер Фаррингтон. Он лёгкий человек, и призрак тоже достаточно лёгок. Крейг играл со своей жертвой, как кошка с мышкой. Внезапно я почувствовал, как что-то коснулось меня, и услышал шум воздуха и одежды – миссис Поппер с диким видом бросилась к столу, на котором были разложены записи с доказательствами. В следующее мгновение Фаррингтон поднялся со своего места и совершил безумный прыжок в том же направлении. Я среагировал так быстро, что, должно быть, сначала начал действовать, и только потом задумался. Я оказался в самой гуще происходящего, моя рука сдавливала горло Фаррингтона, его рука сдавливала моё горло. О`Коннор, используя приём джиу-джитсу, выворачивал другую руку Фаррингтона, пока тот, с криком боли, не отпустил меня. Прямо перед собой я увидел Крейга, держащего миссис Поппер за запястья, как в тисках. Она смотрела на него тигриным взглядом. – И вы считаете, что эта игрушка убедит всех в том, что Генри Вэндам был обманут, и что дух, посещавший его, был обманом? Вот для чего вы заманили меня сюда, используя ложные предлоги – чтобы сыграть на моих чувствах, оскорбить меня, воспользоваться положением одинокой и беззащитной женщины, окружённой враждебно настроенными мужчинами! Позор вам, – добавила она. – Вы называете себя джентльменом, но я называю вас трусом! Кеннеди, спокойный и собранный, как всегда, проигнорировал эту тираду. Его голос был холодным, как сталь. – Миссис Поппер, вам бы не принесло никакой пользы уничтожение этого малого звена в целой цепочке доказательств, что у меня есть против вас. Другие доказательства слишком вески. Не забывайте про чернила. Это ваши чернила. Не забывайте, что Генри Вэндам больше не будет скрывать тот факт, что изменил своё завещание в вашу пользу. Он сегодня же пойдёт к своему адвокату и составит новое завещание. Не забывайте, что вы заставили Вэндамов выписать лекарство по рецепту, и теперь на вас лежит ответственность за двойное убийство. Не забывайте, что у вас были ключи от особняка Вэндамов, и что вы заменили безвредное содержимое одной из капсул на смертельную дозу морфина. Не забывайте, что ваши постукивания объявили о смерти одной из ваших жертв, и убедили другого, жестоко обманутого доверчивого старого человека завещать вам миллионы, и что вы убили бы и его. Нет, запись шагов призрака на сейсмографе принадлежала не мистеру Фаррингтону, как я говорил ранее, до того, как вы любезно продемонстрировали мне доказательства своей виновности, попытавшись уничтожить улики. Вы были призраком, миссис Поппер, и вы можете сколько угодно рассматривать эти отметки, но вы не сможете их уничтожить. Вы проницательный преступник, миссис Поппер, но сегодня вы арестованы за убийство Мэри Вэндам и за покушение на убийство Генри Вэндама. VI. Производитель бриллиантов – Профессор Кеннеди, я пришел, чтобы посмотреть, справитесь ли вы с делом, которое, как я думаю, не по силам даже вам. Лишь небеса знают, кому оно по силам! Посетитель был крупным мужчиной. Шляпу он положил на стол, а перчатки даже не стал снимать. Он присел на кресло, тут же заполнив его собой. – Меня зовут Эндрюс, я третий вице-президент крупнейшей страховой компании восточного побережья. У нашей фирмы есть свои детективы, и, хотя среди них хватает толковых людей, никто из них не смог разобраться в этом деле. Мне необходима ваша консультация. Кеннеди быстро согласился, и, когда формальности были улажены, мистер Эндрюс продолжил: – Полагаю, вам известно, что во всех крупных страховых компаниях есть свои сыщики, которые очень внимательно отслеживают подозрительные происшествия со своими клиентами. Дело, которое я хочу передать в ваши руки, это дело Соломона Моровича, ювелира с Мейден-лейн. Полагаю, вы читали газеты, в которых рассказывалось о его смерти и странном ограблении его сейфа? – Очень мало, – ответил Крейг. – Там читать было особо нечего. – Разумеется, – удовлетворенно заметил мистер Эндрюс. – Смею полагать, что мы приложили все усилия, чтобы в газеты попало как можно меньше информации. Не хотим вспугнуть врага, пока сети не расставлены. То есть пока мы хотя бы не выясним, кто же этот враг. Это сбивает нас с толку. – Я к вашим услугам, – вставил Крейг, – но вы должны просветить меня насчет обстоятельств дела. Ведь я знаю не более того, о чем говорилось в газетах. – О, конечно-конечно. Но поскольку вы ничего не знаете, то можете подойти к вопросу без предвзятости. – Эндрюс сделал паузу, а затем, словно заметив что-то в поведении Крейга, поспешно добавил: – Скажу вам напрямую. Это нерасторжимый полис на сто тысяч долларов. Бенефициар – жена покойного. Компания готова заплатить, но сначала мы должны удостовериться, что все чисто. Есть довольно подозрительные обстоятельства, и мы считаем, что было бы справедливо прояснить их. Вот и все – поверьте мне. Мы не стремимся увильнуть от исполнения обязанностей. – И в чем же заключаются эти, как вы их называете, подозрительные обстоятельства? – спросил Крейг, по-видимому, удовлетворившись оправданиями Эндрюса. – Это строго конфиденциально. Нам стало известно, что в один из вечеров на прошлой неделе мистер Морович вернулся домой поздно, очень слабым и в полубессознательном состоянии. Вскоре, хоть и не сразу, вызвали его семейного врача, доктора Торнтона. Тот объявил, что мистер Морович страдает от закупорки легких, что напоминает внезапный приступ пневмонии. Мистер Морович сразу же отправился в постель, а может, он и так был в ней, когда прибыл доктор. Но его состояние быстро ухудшалось, так что доктор спешно применил кислород, от которого мистер Морович пришел в себя. Торнтон вышел, чтобы осмотреть другого пациента, но вскоре его снова спешно вызвали, сообщив, что мистер Морович быстро угасает. Ювелир умер еще до возвращения доктора. Тот больше ничего не сказал о причинах внезапного заболевания мистера Моровича и выписал свидетельство о смерти (у меня есть его копия). В нем говорится, что причиной смерти была пневмония. Один из наших людей встречался с доктором Торнтоном, но не смог ничего узнать от него. Перед смертью с мистером Моровичем была только его жена. В голосе Эндрюса было что-то такое, что заставило меня обратить особое внимание на этот факт. – Возможно, во всем этом не было ничего настолько удивительного, но на следующее утро мистер Коэн (младший партнер мистера Моровича) обнаружил, что ночью кто-то наведался в их контору. Замок на огромном сейфе, в котором хранились бриллианты ценой в тысячи долларов, был цел и невредим, но в верхней части сейфа зияла дыра – неровное и круглое отверстие, в которое могла бы пролезть нога. Профессор Кеннеди, только представьте себе: огромная дыра в сейфе из хромированной стали, подобные сейфы являются самыми защищенными местами в мире, за исключением разве что банковских хранилищ. О такую сталь затупится даже алмазное сверло! Сверлить ее было бы слишком долго. Даже если бы у преступника была возможность создать искусственное давление, для того, чтобы просверлить такую дыру, ему потребовалось бы восемнадцать или двадцать часов. Что касается полиции, то у них все еще нет никакой теории. – А что с бриллиантами? – Они пропали, как и все, что имело какую-либо ценность. Даже папки с бумагами были уничтожены! Письменный стол был взломан, и из него были вынуты все бумаги. Тщательной такую работу не назвать. Разве это не достаточное основание для подозрений? – Мне бы хотелось осмотреть сейф, – сказал Кеннеди. – Будь по-вашему, – ответил мистер Эндрюс. – Значит, вы беретесь за наше дело? Моя машина ждет внизу. Если хотите, мы можем сразу же отправиться на Мэйден-лейн. – Я берусь при одном условии, – не двигаясь, заявил Крейг. – Я должен иметь возможность добираться до истины независимо от того, принесет это компании пользу или вред, – расследование должно быть полностью в моих руках. – По рукам, – согласился мистер Эндрюс. – Мой шофер отлично водит. Он домчит быстрее, чем метро. – Но сначала в мою лабораторию, – вставил Крейг. – Это займет всего минуту. Мы подъехали к университету и остановились у кампуса, а Крейг сбегал забрать что-то из химического отделения.