– Мы не можем винить их за то, что они держали свои проблемы при себе. Вот мы отправляем полицейского в Италию, чтобы просмотреть данные по некоторым из самых опасных подозреваемых. Он погибает. Другой занимает его место. Затем, после того, как он возвращается, начинает работать над простой канцелярской рутиной перевода этих данных. Одного из его напарников понижают в звании. И что же это за информация? Сотни документов становятся бесполезными, потому что три года, в течение которых преступники могли быть депортированы, истекли в бездействии. Чудесно, не так ли? Полагаю, уже установлено, что на пятьдесят депортированных примерно семьсот известных подозреваемых из Италии всё ещё находятся на свободе, и большая их часть проживает именно в этом городе. А остальное итальянское население находится под охраной отряда полиции, численность которых едва ли равна трети от числа преступников. Нет, это наша вина, что Черная Рука процветает. Мы стояли на углу Бродвея, ожидая машину. – Итак, Уолтер, не забудь. Встречаемся на станции метро Бликер-стрит в одиннадцать тридцать. Я иду в университет. У меня есть несколько очень важных экспериментов с фосфоресцентными солями, которые я хочу закончить сегодня. – Какое это имеет отношение к делу? – спросил я в недоумении. – Никакого, – ответил Крейг. – Я не сказал, что это относится к делу. В одиннадцать тридцать, не забудь. Однако, ей-богу, я уверен, что Паоли должен быть умным – подумай о его знании о рицине. Я узнал об этом недавно. Ну, вот и моя машина. До встречи. Крейг залез в машину на Амстердам-авеню, оставив меня убивать восемь нервных часов моего дня за недочитанной газетой «Стар». Часы тянулись долго, но в точно назначенное время мы с Кеннеди встретились. С подавленным волнением, по крайней мере, с моей стороны, мы подошли к Винченцо. Ночью эта часть города действительно была окутана черной тайной. Огни в магазинах, где продавалось оливковое масло, фрукты и другие товары, погасли один за другим; время от времени из винных магазинов выплывали звуки музыки, и маленькие группы задерживались на углах улиц, оживлённо разговаривая. Мы прошли мимо магазина Альбано по другой стороне улицы, стараясь не смотреть на него, потому что рядом ошивалось несколько человек – очевидно, пикетчики, у которых был какой-то секретный знак, с которым новость о каких-либо тревожных действиях распространялась быстро и далеко. На углу мы перешли улицу и украдкой бросили взгляд на темный пустой магазин, где должна была скрываться полиция. Затем мы вошли в аптеку Винченцо и как бы случайно зашли в комнату за перегородкой. Луиджи уже ждал нас. Однако в магазине еще оставалось несколько покупателей, и поэтому нам пришлось сидеть молча, пока Винченцо быстро заканчивал с рецептом и выпроваживал последнего посетителя. Наконец двери были заперты и огни погасли, все, кроме окон в окнах, которые должны были служить сигналами. – Без десяти двенадцать, – произнёс Кеннеди, ставя продолговатый ящик на стол. – Скоро придёт Дженнаро. Давайте опробуем эту машину сейчас и посмотрим, работает ли она. Если с тех пор, как мы проложили провода, кто-то их обрезал, то Дженнаро придётся справляться одному. Кеннеди протянул руку и легким движением указательного пальца коснулся переключателя. Мгновенный поток голосов наполнил магазин, все говорили одновременно, быстро и громко. Кое-где мы могли различить частичку разговора, слово, фразу, время от времени даже целое предложение. Слышался звон стаканов. Я мог различить стук костей на пустом столе и ругательства. С хлопком выскочила пробка. Кто-то чиркнул спичкой. Мы сидели, глядя на Кеннеди с недоумением. – Представьте, что вы сидите за столом в задней комнате Альбано. Это то, что вы бы там услышали. Это мое «электрическое ухо», иными словами, прослушка, используемая, как мне сказали, Секретной службой Соединенных Штатов. Подождите, через мгновение вы услышите, как входит Дженнаро. Луиджи и Винченцо, переведите то, что вы слышите. Мои знания итальянского довольно слабые. – Они нас слышат? – изумлённо прошептал Луиджи. Крейг засмеялся. – Нет, не сейчас. Но мне нужно только прикоснуться к другому переключателю, и я смогу произвести в этой комнате эффект, который бы конкурировал со знаменитой надписью, появившейся на стене во время пира Валтасара – только это будет голос со стены вместо письмен. – Кажется, они кого-то ждут, – сказал Винченцо. – Я слышал, как кто-то сказал: «Он будет здесь через несколько минут. А теперь убирайтесь». Гомон голосов, казалось, успокоился, когда мужчины вышли из комнаты. Остались только один или два. – Один из них говорит, что с ребенком все в порядке. Ее оставили на заднем дворе, – перевел Луиджи. – На каком дворе? Он не сказал? – спросил Кеннеди. – Нет, они просто сказали, на заднем дворе. – Джеймсон, выйди в магазин к телефонной будке и позвони в штаб-квартиру. Спроси, готов ли автомобиль и люди. Я позвонил, и через мгновение центр подтвердил, что всё готово. – Тогда скажи центру, чтобы линия была свободна – мы не должны потерять ни минуты. Джеймсон, останься в кабинке. Винченцо, вы притворитесь, что работаете у окна, но так, чтобы не привлекать внимание, потому что у них есть люди, которые очень внимательно следят за улицей. Что там, Луиджи? – Дженнаро подходит. Я только что слышал, как один из них сказал: «Он идёт» Даже из кабины я мог слышать аппарат, повторяющий разговор в грязной маленькой задней комнате у Альбано. – Он заказывает бутылку красного вина, – пробормотал Луиджи, приседая от волнения. Винченцо так нервничал, что столкнул бутылку в окно, и я полагаю, что по телефону, который я держал, было слышно мое сердцебиение, потому что полицейский несколько раз обращался ко мне, чтобы уточнить, всё ли идёт по плану. – Вот он, сигнал, – вскрикнул Крейг, – Паяцы – прекрасная опера. Ждём ответа. Прошло мгновение, затем из аппарата прозвучал грубый голос – не без Дженнаро. Последовало напряженное молчание. – Подождите, стойте, – произнес голос, который я сразу же узнал, говорил Дженнаро. – Не могу разобрать. Что это, 23 1/2 Принс-стрит? – Нет, 33 1/2. Ее оставили на заднем дворе. – Джеймсон, – прокричал Крейг, – скажите, чтобы они ехали прямо на улицу Принс-стрит. Они найдут девочку на заднем дворе – быстро, пока у Черной Руки не появилась возможности претворить свои слова в жизнь. Я передал адрес в штаб-квартиру полиции. – Они выехали, – раздался ответ в трубке, и я повесил её. – Что это было? – Крейг обратился к Луиджи. – Я не уловил. Что они сказали? – Тот другой голос сказал Дженнаро: «Сиди, пока я пересчитываю». – Тсс! он снова говорит. – Если это будет хоть на пенни меньше десяти тысяч, или я найду помеченную банкноту, я позвоню Энрико, и ваша дочь останется у нас, – перевёл Луиджи. – Теперь говорит Дженнаро, – сказал Крейг. – Хорошо, он тянет время. Он славный малый. Могу различить, что всё в порядке. Он спрашивает мужчину с грубым голосом, будет ли он ещё бутылку вина. Он говорит, что будет. Хорошо. Теперь они должны быть на Принс-стрит. Дадим им еще несколько минут, не слишком много, потому что новость распространится до Альбано быстро, как лесной пожар, и они все равно получат Дженнаро. Ах, они снова пьют. Что это было, Луиджи? С деньгами все в порядке, он сказал? Сейчас, Винченцо, туши свет! В магазине на другой стороне улицы распахнулась дверь, и четыре огромные темные фигуры вылетели в направлении Альбано. Кеннеди пальцем переключил второй выключатель и крикнул: – Дженнаро, это Кеннеди! На улицу! Полиция! Полиция! Послышался звук потасовка и возглас удивления. Другой голос, видимо, из бара, прокричал: «Свет! Нет света!» Выстрел! Прозвучали выстрелы из пистолетов. Аппарат, который издавал звуки ещё мгновение назад, сейчас был нем, как коробка сигарет. – В чем дело? – я обратился Кеннеди, но он бросился мимо меня. – Они выключили свет. Мой приемный инструмент не работает. Пошли, Джеймсон. Винченцо, можешь остаться здесь, если не хочешь быть замешанным в этом деле. Мимо меня пронеслась маленькая фигура, быстрее, чем я мог бежать. Это был верный Луиджи. Перед заведением Альбано шла захватывающая драка. В темноте раздавались выстрелы, а со всех сторон из окон многоквартирных домов высовывались головы. Когда мы с Кеннеди бросились в толпу, мы мельком увидели Дженнаро с кровью, струящейся из пореза на его плече, борющегося с полицейским, в то время как Луиджи тщетно пытался встрять между ними. Мужчина, которого удерживал другой полицейский, убеждал: – Этот человек, это он похититель. Я поймал его. Через мгновение Кеннеди стоял перед ним. – Паоли, ты лжешь. Ты и есть похититель. Обыщите его, у него должны быть деньги. Второй мужчина – сам Дженнаро. Полицейский выпустил тенора и захватил с другой стороны Паоли. Остальные полицейские ломились в дверь, которая была забаррикадирована изнутри. В этот момент по улице пронеслось такси. Трое полицейских выпрыгнули и добавили силы тем, кто разбивал баррикаду Альбано. Дженнаро с криком запрыгнул в такси. Через его плечо я увидел спутанную массу темно-коричневых кудрей, и детский голос залепетал: – Почему ты не пришел за мной, папа? Плохой дядя сказал мне, если я буду ждать во дворе, ты придешь за мной. Но если бы я плакала, он сказал, что пристрелит меня. И я ждала, и ждала… – Всё, всё кончено, Лина, папа отвезет тебя домой к маме. Раздался треск проломленной двери, и знаменитая банда Паоли оказалась в руках закона. * * * notes Примечания