– Старина, бросьте, – беспомощно ответил я. – К счастью, им недостает воображения. Надеюсь, они не воспользуются вашей подсказкой. Во что превратится моя работа, если они примутся за все это? Как тогда написать по-настоящему драматичную статью для «Стар»? «Пунктирная линия указывает на маршрут фатального микроба. Крестом отмечено место, в котором его атаковал антитоксин». Ха-ха! Крейг, желтая пресса из этого ничего не выжмет. – Уолтер, как по мне, так это вершина драматизма – более трагичная, чем выстрел в человека. Палить из пистолета или перерезать горло может любой дурак, а чтобы идти в ногу со временем, нужны мозги. – Может, и так, – заметил я, возвращаясь к чтению, а Кеннеди продолжил написание своей лекции. Я упомянул об этом разговоре, посчитав, что он будет хорошим началом рассказа и откроет новую сторону удивительных исследований Кеннеди. Бактериями Крейг интересовался так же сильно, как и химией, а этот рассказ повествует как раз о бактерии. Вероятно, прошла четверть часа, прежде чем раздался звонок в дверь. Представьте мое удивление, когда, открыв дверь, я увидел крохотную фигурку самой очаровательной молодой леди, скрывавшейся за вуалью. Она была практически на грани истерики, что заметил даже такой тупица, как я. – Профессор Кеннеди здесь? – спросила она. – Да, мэм, – ответил я, открывая дверь в наш кабинет. Она подошла к профессору и повторила вопрос. – Я профессор Кеннеди. Будьте любезны, садитесь, – ответил он. Присутствие леди в нашей квартире было чем-то новым, и я вместо того, чтобы исчезнуть, принялся поправлять мебель и открывать окна, выветривая запах застарелого табака. – Меня зовут Эвелин Бисби, – начала девушка. – Профессор Кеннеди, я слышала, что вы мастер разгадывать сложные загадки. – Вы мне льстите. Кто сказал вам такую глупость? – Друг, слышавший о деле Керра Паркера. – Прошу прощения, – вставил я, – мне не хочется мешать. Думаю, мне лучше уйти. Я вернусь через час-другой. – Пожалуйста, мистер Джеймсон… вы ведь мистер Джеймсон, разве не так? Я удивленно поклонился. – Если это возможно, я бы хотела, чтобы вы остались и выслушали мой рассказ. Мне сказали, что вы с профессором Кеннеди всегда работаете вместе. Настала моя очередь смутиться от комплимента. – Со мной говорила миссис Флетчер из Грейт-Нек, – пояснила девушка. – Я считаю, что профессор Кеннеди оказал Флетчерам огромную услугу, хотя и не знаю, в чем она заключалась. Как бы то ни было, я пришла к вам с собственным делом – у меня нет надежды справиться с ним, если только вы не согласитесь помочь. Если профессор Кеннеди не сможет разрешить его… ну, думаю, тогда и никто другой не сможет. Она сделала небольшую паузу, а затем продолжила: – Вне всяких сомнений, на днях вы читали о смерти моего опекуна. Конечно, мы читали. Да и кто мог не знать о том, что Джим Бисби, калифорнийский нефтяной магнат, внезапно умер от брюшного тифа? Это произошло в частной клинике доктора Белла, куда его увезли из его великолепной квартиры на Риверсайд-драйв. В свое время мы с Кеннеди обсуждали это происшествие. Мы обратили внимание на искусственность двадцатого века: у людей больше не было домов, у них были квартиры, заметил я. Даже их болезни протекали по-новому – теперь они умирали не в своей постели, а, по сути, нанимали для этого специальное помещение. А потом еще одно – для проведения похоронных ритуалов. Просто удивительно, что могилы пока еще не берут в аренду. Все это часть традиций, сломленных двадцатым веком. Да, мы знали о смерти Джима Бисби. Но в ней не было ничего загадочного. Это была типичная смерть в начале двадцатого века, в большом, искусственном городе – одинокая смерть старика, окруженного всем, что только можно было купить за деньги. Читали мы и о его подопечной – прекрасной мисс Эвелин Бисби, приходившейся покойному дальней родственницей. Так как из-за духоты и волнения она наконец подняла вуаль, мы с интересом посмотрели на нее. По крайней мере, я был уверен, что к этому времени даже Кеннеди позабыл о своей лекции о токсинах. – В смерти моего опекуна было что-то такое, что следует расследовать, – начала она дрожащим голосом. – Возможно, это всего лишь женские страхи, но… но… я пока что не говорила об этом ни с кем, кроме миссис Флетчер. Как вы должно быть знаете, мой опекун провел лето в своем загородном до­ме – Бисби-холле, в Нью-Джерси. Около недели назад он внезапно вернулся оттуда. Наши друзья подумали, что возвращение в город еще до окончания лета – всего лишь странная прихоть, но это было не так. За день до возвращения опекуна его садовник заболел брюшным тифом. И мистер Бисби решил вернуться в город на следующий день. Представьте его ужас, когда на следующее утро болезнь свалила его камердинера. Конечно, он немедленно приехал в Нью-Йорк, затем телеграфировал мне в Ньюпорт, и мы вместе открыли его квартиру в стиле Людовика XV. Но на этом ничего не закончилось. Болезнь сражала слуг Бисби-холла одного за другим, пока не слегло пятеро из них. А затем последовал последний удар – мистер Бисби стал следующей жертвой, пусть и в Нью-Йорке. Меня это до сих пор не коснулось. Но кто знает, сколько это будет продолжаться? Я так напугана, что после возвращения не ела в квартире. Если я испытываю голод, то выбираюсь в какой-нибудь отель – всякий раз в другое место. Я не пью никакой воды, пока тайком не вскипячу ее на газовой горелке у себя в комнате. Я трачу галлоны дезинфицирующих и бактерицидных средств, но все равно не чувствую себя в безопасности. Даже врачи не могут избавить меня от страхов. После смерти опекуна я стала чувствовать, что, возможно, все окончилось. Но нет. Этим утром заболел еще один слуга из числа прибывших на прошлой неделе, и врач снова диагностировал тиф. Стану ли я следующей? Или это просто глупый страх? Почему болезнь преследует нас и в Нью-Йорке? Почему она не осталась в Бисби-холле? Не думаю, что я когда-либо видел кого-то, более охваченного ужасом, невидимым и смертельным страхом. И впечатление усиливалось от того, что страдала такая привлекательная девушка, как Эвелин Бисби. Слушая ее, я чувствовал, как ужасно испытывать подобный страх. Каково это – оказаться преследуемым болезнью? Тифом? Если бы это была какая-то огромная, но осязаемая опасность, я был бы рад противостать ей просто ради улыбки такой женщины, как эта. Но дать отпор этой опасности могли только знания и терпение. Я инстинктивно обернулся к Кеннеди, так как у меня не было ни одной мысли. – Вы подозреваете, что кто-то мог стать причиной этой эпидемии? – спросил он. – Пока что я могу сказать, что у меня сложились две теории – одна совершенно естественная, а вторая – чудовищная. Расскажите мне обо всем. – Я ожидала получения наследства в миллион долларов. А этим утром адвокат мистера Бисби, Джеймс Денни, проинформировал меня о том, что было составлено новое завещание. В нем также говорится о миллионе, но остальные средства достанутся не благотворительным организациям, работой которых был заинтересован опекун. Они пойдут на создание фонда «Школы ремесел Бисби», единственным попечителем которого является мистер Денни. Конечно, я не так уж много знала об интересах опекуна, пока он был жив, но мне кажется странным, что все так резко переменилось. Кроме того, новое завещание сформулировано так, что если я умру бездетной, то мой миллион также достанется этой школе. Это не перестает меня удивлять. – Почему вы удивляетесь, и какие еще у вас есть причины для удивления? – Ох, я не могу объяснить. Возможно, это всего лишь глупая женская интуиция. Но в течение последних дней я много думала о болезни опекуна. Она была такой странной. Ведь он всегда был так осторожен. Да и, как вы знаете, у богатых не бывает брюшного тифа. – У вас нет причин предполагать что он умер не от тифа? – Нет, – помедлив, ответила девушка. – Но если бы вы знали мистера Бисби, то вы тоже подумали бы, что все это странно. Он ужасно боялся инфекции. Его квартира и загородный дом были образцовыми. Ни один санаторий не мог похвастаться такой же чистотой. Как шутили друзья, он вел антисептический образ жизни. Может, я глупа, но этот ужас подступает ко мне ближе и ближе… Мне бы хотелось, чтобы вы занялись этим делом. Пожалуйста, успокойте меня, убедившись, что в этом нет ничего противоестественного. – Мисс Бисби, я помогу вам. Завтра вечером я хочу съездить в Бисби-холл. Напишете ли вы верительное письмо, снабдив меня полномочиями все там исследовать? Я никогда не забуду, с какой благодарностью она пожелала нам доброй ночи, после того как получила такое обещание от Кеннеди. В течение часа после ухода девушки Кеннеди сидел, закрыв глаза. Затем он внезапно вскочил. – Уолтер, – сказал он, – давай навестим клинику доктора Белла. Я знаком со старшей медсестрой. Возможно, там мы узнаем что-нибудь новое. * * * Сидя в приемной с толстыми восточными коврами и мебелью красного дерева, я вспомнил о нашей беседе, с которой и начался этот рассказ. – Кеннеди, вы были правы! – воскликнул я. – Если в ее мыслях о микробах есть что-то этакое, то это очень драматично! Обычный преступник на такое не способен. Сразу после этого к нам вышла старшая медсестра в безупречной униформе – крупная женщина, дышавшая свежес­тью, бодростью и стерильностью. Нам было оказано полное содействие. В общем-то, скрывать было нечего. Наш визит положил конец моим подозрениям о том, что Джим Бисби мог отравиться лекарствами из больницы. График его температуры и рассказ медсестры были убедительны. У него и в самом деле был брюшной тиф, и дальнейшее расследование ни к чему не привело. Вернувшись в квартиру, Кеннеди принялся упаковывать чемодан, собирая необходимые для путешествия вещи. – Уолтер, завтра я собираюсь в Бисби-холл. На несколько дней. Если тебе это будет удобно, то я хотел бы рассчитывать на твою помощь. – Крейг, сказать по правде, я боюсь туда ехать. – Не стоит. Сначала я собираюсь к военным на Говернорс,[5] чтобы сделать себе прививку от брюшного тифа. Затем я подожду несколько часов – чтобы она успела подействовать. Насколько я знаю, это единственное место в городе, где можно сделать такую прививку. Было бы лучше сделать три прививки, но хватит и одной. – Точно? – Я уверен в этом. – Хорошо, Крейг. Я еду. * * * Следующим утром на армейской базе мы без проблем получили вакцину. В то время продолжалась работа по иммунизации нашей армии, и несколько тысяч солдат в разных частях страны уже были вакцинированы с наилучшими результатами. – Много ли гражданских проходят вакцинацию? – спросил Кеннеди у военного врача майора Кэррола. – Немного, так как об этом мало кто слышал. – Полагаю, вы ведете записи. – Только их имена – мы не можем проследить за гражданскими, чтобы убедиться, как действует препарат. Но когда люди приходят к нам (как вы и мистер Джеймсон сейчас), мы готовы привить их. Медицинский корпус исходит из того, что если что-то хорошо для армии, то оно хорошо и для гражданских. И пока гражданские к нам обращаются лишь изредка, мы готовы делать вакцинацию за плату, покрывающую себестоимость препарата. – Позволите ли вы мне взглянуть на список? – Конечно. Через мгновение вы сможете посмотреть на него. Кеннеди с любопытством взглянул на список фамилий, вынул блокнот, сделал в нем запись и вернул список Кэрролу. – Спасибо, майор. * * * Бисби-холл был прекрасным местом, располагаясь в центре большого парка, размер которого измерялся даже не акрами, а целыми квадратными милями. Но Крейг не собирался останавливаться там – он уже договорился о проживании в соседнем городке, в нем же мы должны были и столоваться. Когда мы приехали, было уже поздно, и ночь мы провели беспокойно – из-за побочного действия прививки. Оно было не хуже, чем легкий приступ гриппа, и наутро мы снова были в полном порядке – острая фаза прошла. К тому же я чувствовал себя в относительной безопасности. Городок был обеспокоен из-за эпидемии в Бисби-холле, и если я недоумевал, зачем я здесь нужен Крейгу, то вскоре мое любопытство было удовлетворено. Он заставил меня обойти городок и деревню в поисках любых слухов о брюшном тифе в этой местности. Я сделал центром своей деятельности местную еженедельную газету, редактор которой оказался очень услужлив. Он позволил мне прочесть все поступавшие к нему местные сообщения. В них говорилось о рождении телят и жеребят, о строительстве новых изгородей и амбаров, человеке, напившемся до смерти, а также о заболеваниях в этой местности. Их список был не длинным, но очень разнородным. После того как я, по указанию Кеннеди, отследил заболевания, выяснилось, что они не говорят ни о чем, кроме того, что они никак не связаны с эпидемией в Бисби-холле. Кеннеди тем временем был очень занят. Он взял микроскоп, стеклянные пластинки, пробирки, химикаты и не знаю что еще – у него не было времени на то, чтобы посвятить меня во все тайны. Он проверил воду из всех источников и водохранилищ, а также молоко от коров; он попытался выяснить, что за еда поступала сюда извне, хотя такой почти не было – Бисби-холл был практически самообеспечивающимся. Ничто не осталось без его внимания.