— Что эта война сделала с тобой? — Ги тут же отошел от нее, и Айша прижала руки к груди, чтобы не заплакать. Если Ги не собирался утешить ее, то зачем пришел сюда? Однако она настойчиво продолжила: — Наверное, тебе говорили о том, что произошло с нами в английском плену? — Я знаю все, что мне следует знать. Пока никто еще не назвал твоего мужа предателем, но скоро это случится. Как ты могла выйти за него? — Клянусь, я не знала, что он собой представляет. — Заметив, что Ги не поверил ей, Айша прикусила губу. — Жервез обманывал меня с самого начала. Угрожал мне. Не дал приехать к тебе в Орлеан. Ги покачал головой: — Ты ведь не станешь утверждать, что он взял тебя в жены силой. Ты поехала с ним в Бургундию по собственной воле и сама решила не встречаться со мной. — Я не могла встретиться с тобой. Мне не хотелось подвергать тебя опасности. — Меня? Не лги мне! Скажи, что связало тебя с ним, и избавь меня от своего присутствия. — Он пригрозил рассказать всем, что ты «Вольнодумец», если я попытаюсь встретиться с тобой. Жервез говорил серьезно — он все разузнал о тебе. — От кого? — Ради всего святого, только не подумай, что от меня! Я люблю тебя, я люблю тебя, а он увез меня! — Рыдая, Айша прижалась к груди Ги и вцепилась пальцами в его униформу. Ги не обнял Айшу, но она почувствовала, что его руки легко коснулись ее плеч. Глубоко вздохнув, Айша сказала: — Ты говорил, что любишь меня. — Люблю. Больше прежнего. Но я меньше верю тебе. Она отстранилась: — Тогда зачем пришел? — Сам не понимаю. Айша повернулась, собираясь уйти, но Ги преградил ей путь и схватил за руку. — Нет! Так легко тебе не уйти. Ты задолжала мне несколько ответов. — Ги сжал ее левую руку и изменился в лице. Айша поняла, что он нащупал шрам, и хотела вырвать руку, но он поднес ее к свече. И тут Ги догадался, откуда этот шрам. Айша взглянула на его испуганное лицо. — Отпусти меня. Он отпустил ее руку: — Боже, когда это случилось? — Когда он хотел прикоснуться ко мне. На этот раз Ги не удалось остановить ее. Айша открыла дверь и вышла в коридор. В это мгновение она заметила, что Флорус, сидевший возле хозяина, встал, поманил ее к себе и склонился над постелью. Рука, лежавшая на одеяле, шевельнулась. Ги остановился в дверях. Айша тихо попросила: — Отпусти меня. Он умирает. Мне надо идти к нему. — А если он не умрет? — Не знаю. Право, не знаю. Но я больше не буду ссориться с ним. — Спасибо, мадам. Я услышал то, что хотел. Жаль, что ты раньше не сказала мне этого. Если бы я с самого начала узнал, что ты по своей воле выбрала его в мужья… — Я никогда не выбирала его. Жервез принудил меня к этому. Теперь, когда его не стало, ты волен не верить мне. Ведь мертвого не призовешь в свидетели. Растерянный Ги посмотрел на ее бледное, усталое лицо и спросил: — Жервез мертв? — Айша! — До нее донесся окрепший голос отца. Ги провел рукой по лицу: — Ради Бога, кто же лежит на постели? — Мой отец — разве тебе не сообщили о нем? Его зовут Поль-Арман ле Бо де Моргон. Я же говорила, что на Мартинике он был моим хозяином. Сейчас он умирает. Ги схватил руку Айши, крепко сжал и поднес к губам. — Моя дорогая, прости меня. Сейчас я уйду. Но умоляю, позови меня как можно скорее! Увидев слезы в глазах Ги, Айша коснулась его щеки. — Обязательно, — прошептала она. — Врач сказал, что жить ему осталось недолго. Когда Ги ушел, она подошла к отцу. Флорус хотел приподнять голову Поля-Армана, но тот остановил его: — Не трогай меня. Адская боль на время отступила, и мне пора заняться делами. — Его глаза остановились на Айше. — А, вот и ты наконец. Мне нужен священник. — На бледном лице его голубые глаза казались очень ясными. Он заметил отчаяние во взгляде Айши и насмешливо улыбнулся. — Я не спешу в объятия Творца: мне просто нужен человек с трезвой головой, умеющий писать. Посмотри, нельзя ли найти такого. Айша пошла на кухню. Там двое солдат помогали Ясмин. Она послала одного из них за кюре. Когда Айша вернулась, отец лежал с закрытыми глазами и прерывисто дышал. Попытка вести разговор утомила его. Айша не знала, что он хочет продиктовать священнику, но понимала: ему понадобятся все силы, чтобы произнести несколько фраз. Она взглянула на орлиный нос, прямой лоб, сжатые губы и удивилась, почему это лицо, некогда вселявшее в нее ужас, теперь не внушало страха. Когда объявили о приходе священника, Поль-Арман открыл глаза и сразу отыскал взглядом Айшу. — Тебе нужно отдохнуть. Иди приляг, а я развлеку нашего пастыря. — Его веки дрогнули, и он жалобно, как ребенок, спросил: — Ты ведь не уйдешь далеко? — Я только поднимусь наверх. — Поль-Арман, не обращая внимания на священника, сосредоточился на ней. Перед уходом она коснулась его руки. Он успокоился и сказал: — Иди и забери с собой это чудовище. Выходя, она оперлась на руку Флоруса, а наверху он и Ясмин уложили ее в постель. Айша долго лежала, не понимая, спит или бодрствует. Она сознавала, как изменилась за последние несколько недель. Теперь она уже не прежняя мстительная рабыня, не жена Жервеза, обманувшего ее, не дочь хозяина, который отверг ее. Сейчас Ги рядом, но примет ли он ее после того, что она заставила его пережить? Скоро она исчезнет, как пушинка, унесенная ветром. Поль-Арман диктовал священнику целый час. Кюре, сделав вид, что покинул дом, тихо вышел в прихожую и послал Ясмин за Айшой. Когда та спустилась, кюре сказал: — Ваш отец не верующий человек, он дал мне это ясно понять. Но в безвыходном положении он не станет возражать против утешения церкви. Губы Айши дрогнули. — Думаете, он долго не проживет? — Не хочу огорчать вас, мадам, но боюсь, что он не дотянет до восхода солнца. Кюре угостили кофе. Айша заметила, что он захватил с собой небольшую сумку с предметами, необходимыми для причащения. На поле боя это стало печальной необходимостью. Поля-Армана, уставшего от диктовки, снова охватила боль. Если Флорус хоть приподнимал ему голову, он кричал. Флорус регулярно щупал его пульс. Один раз он взглянул на Айшу и прошептал: — Его сердце не выдержит этого. Айша страдала вместе с человеком, лежавшим на постели. Она жалела то его, то мадемуазель Антуанетту. Айшу удивило, что все случившееся тронуло ее до слез. Отец дышал с трудом, затем немного успокоился. Айша держала его руку в своей. Открыв глаза, он увидел ее. Его лицо излучало умиротворение. — Вам больно? — шепотом спросила она. — Нет. Кюре уже ушел? — Поль-Арман слабо пошевелил пальцами, пытаясь взять ее руку. Когда Айша увидела того, кто был властелином ее мира, таким беспомощным, на глазах у нее выступили слезы. Она покачала головой. — Поплачь, если тебе хочется, — сказал он. — Марго всегда плачет. Ее здесь нет. Где они все? — Вы их скоро встретите. Поль-Арман посмотрел на потолок и чуть нахмурился. Потом взглянул на Айшу, и его глаза выразили признательность. — Ты мудро сказала. Но нам понадобится кюре. Флорус пошел за ним и стоял за дверью, пока шел христианский обряд. Поль-Арман потерял голос, и отвечал кюре, лишь шевеля губами. После обряда Айша осталась наедине со своим отцом. Боль к нему не вернулась, но и глаза он не открывал. Держа его руку, Айша смотрела на волевое лицо, крупный нос, рыжевато-каштановые волосы. Она заметила, что отец слегка поседел с тех пор, как горе обрушилось на его семью. На этом лице отразилась вся его жизнь — он испытал сильные чувства, привязанность, порывы неукротимой энергии. Когда забрезжил свет, Поль-Арман сжал в кулак свободную руку, по груди его пробежала дрожь, он открыл глаза и изумленно посмотрел на Айшу. Она погладила руку, которую держала в своей. После относительно спокойной ночи ей было невыносимо видеть, что его лицо выражает страх и тревогу. Вдруг он успокоился, с удивлением посмотрел на Айшу, улыбнулся и отчетливо произнес: — Анна. Айша хотела возразить, что она не Анна, но у нее дрогнуло сердце, и она промолчала. Поль-Арман попытался встать. Положив руку ему под голову, Айша повернула ее к себе. Умоляюще взглянув на нее, он вымолвил: — Прости меня. Айша вспомнила все его прегрешения, высокомерие, пренебрежение к слабости, беспощадность и упоение безграничной властью. Она растерялась, но вскоре, овладев собой, сказала: — Почему я должна простить?