— Мы, пожалуй, тут остановимся, боярыня. Я коней заводных оставлю с ведуном, да тебя до ворот провожу, как обещался. Вот он, Полоцк. Дошли. — А чего здесь-то? — удивился Олег. — Неужели ты к князю не зайдешь, привета от киевского родича не… Ведун наткнулся на предупреждающий взгляд боярина и запнулся: — Хотя… Только серебро лишнее за проезд отдавать. Проще тут заночевать, да поутру дальше тронуться. — А я? То есть, — тут же поправилась Пребрана, — у меня тоже лошадей лишних хватает. Давайте я их с вами оставлю, дабы на воротах лишнего подорожного не платить. — Рада! — оглянулась она на девку. — Отвяжи наших лошадок, да на конюшню сюда отведи. У хозяина комнату на нас запроси, и места в людской для холопов пусть на ночь отведет. С момента выхода с Крупинского острова у путников никаких приключений более не случалось. После съезда с гати на наезженный тракт боярская дочка в первой же деревне купила трех упряжных лошадей, и ведун с боярином смогли снова подняться в седло. Израненных анчутками коней она тоже, естественно, не бросила, и бедолаги с поврежденными спинами шли за задней телегой. — Слушаю, боярыня! — радостно откликнулась служанка, спрыгнула и принялась отпутывать длинные поводья. — Я скоро! — предупредила Пребрана, приподняла было руку, собираясь сказать что-то еще, но потом передумала и просто хлопнула Вавилу по плечу: — Поехали. Едва гости вошли в ворота, как к ним сразу подбежали пятеро мальчишек в черных картузах, белых полотняных косоворотках до колен и в нарядных сапогах из мягкой свиной кожи. Они споро ухватили коней за поводья, даже с некоторой грубоватостью отобрав их у девушки. — Ты поснедать, дяденька, — поинтересовался один, — али ночевать останешься? — Ночевать останусь, — спешился ведун. — Так что вьюки в комнату свободную тащи. Спросишь у хозяина, какую мне отведет. И место рядом с лошадьми оставь в конюшне. Я так мыслю, скоро еще четырех коней ко мне приведут. Он двинулся к влажно пахнущему свежеструганным деревом крыльцу. Тут же навстречу ему выскочил жизнерадостный крепыш и низко поклонился, прижав руку к сердцу: — В нашем дому гостям завсегда рады! Сбитеньку горячего с дороги отопьете, али пивка налить? Щец можно холодненьких, вчерашних, налить, али убоину запечь на вертеле. Коли не спешите, то и поросенка для дорогих гостей на заднем дворе заловим. Вы пока и отоспать маленько сможете. Приказать девкам перину взбить в светелке чистенькой? — Две светелки, — поднял два пальца ведун. — И не поросенка ловите, а кабанчика. Нас скоро не двое, а десятеро будет. — Почему десять? — не поняла девка. — Нас же семеро! — Радула нужно за троих считать, — пояснил Олег, поднимаясь на крыльцо. — Рубится он за десятерых, но и ест, как работает. Да и я чего-то оголодал на походной каше с сушеным мясом. Хочу жаркого, с сальцем и румяной корочкой. — Будет с корочкой! — немедля подтвердил хозяин, которого известие о большой компании только обрадовало. — А поместитесь в двух светелках-то? — Холопы и в конюшне поспят на сене, — невозмутимо сообщил ведун. — Мало пока сена, не запас еще, — посетовал хозяин, распахивая перед гостями дверь. — Но мы им лавки в людской составим. А мальчишки на кухне подремлют, али в амбар пущу. Светелки смотреть пойдете? — А чего на них смотреть? — пожал плечами Олег. — Все они одинаковы. Да гляжу я, двор у тебя новый, только выстроен. Ты хоть окна затянуть чем успел, али токмо дыры прорубил. — Полотном затянул промасленным, — поморщился хозяин. — Ох уж этот Владимир, отродье похотливое! Да отвернутся от него Услад с Ладой вместе, да не даст ему Дидилия потомства, да плюнет Велес ему на макушку… — Владимир князь Киевский, что ли? — осторожно уточнил ведун. — А кто же еще?! Не дает ему покоя окаянный отросток, а мы все токмо убытки считаем! — Прости, хозяин, из дальних мест я приехал… — тщательно подбирая слова, начал Середин. — И чем его «окаянный отросток» навредил твоему двору, мил человек? — Ужели не слышал? — изумился крепыш, выставляя на ближнюю лавку высокие глиняные кружки. — Прознал князь Владимир, тогда еще Новгородский, про красоту княжны нашей, Рогнети. Просватался к ней, стало быть. Дары прислал, бояр приближенных, всё честь по чести. Но княжна наша и дары, и бояр завернула. Не люб ей Владимир, дескать, и всё! Хозяин налил полные кружки чего-то пенистого и янтарного, кивнул на Раду: — Твоя красавица пиво пить станет? — Ты будешь? — перевел Олег взгляд на девушку. Холопка отрицательно мотнула головой, и тогда крепыш взял вторую кружку сам: — Давай, гость дорогой. Пусть дороги ложатся пред тобой скатертью, а в каждом селении у тебя найдется верный друг. — Спасибо на добром слове, мил человек… — Середин отпил несколько глотков, пытаясь понять, чем же его угощают, отер с усов пену, а хозяин, пригубив кружку, сообщил: — Белояром меня кличут. Так, молвил ты, кабанчика мне для вас заколоть? Счас, сделаем… Крепыш направился к полотнищу у дальней двери, из-за которой пахло вареными овощами. — Постой! — спохватился Олег. — Так про княжну ты не досказал, Белояр. Не вышла она, стало быть, за Владимира? — Вышла, — ненадолго задержался у полога хозяин. — Заявился Владимир с ратью, посады все пожег, башню подъездную развалил, стену в трех местах проломил, город силой взял. Опосля на Киев ушел. И Рогнеть увез. Хоть не снасильничал, женой честно назвал, и то ладно. А мы вот… Строимся… — Ага… — Теперь ведуну стало понятно, отчего Радул не рвется в гости к здешнему правителю. Он взял со стола кружку, допил до конца, поставил обратно. — Пожалуй, в здешних краях про киевского правителя лучше не упоминать. — Я тебе очень благодарна, ведун, — тихо сообщила от стола Рада. — За что? — не понял Олег, мысли которого были сейчас заняты совсем другим. — За упырей на болоте. Ты мне живот тогда спас, от участи страшной уберег. — Ничего, — пожал плечами Середин. — Это долг мой. Ты женщина, я мужчина. Значит, я должен тебя защищать. — Да, боярин, — кивнула Рада. — Я тебе очень благодарна, ведун. Я для тебя на все готова. — Спасибо, конечно, за благодарность. В общем, коли что, можешь и впредь на меня полагаться. — Я совсем-совсем на все для тебя готова. — Спасибо, я буду про это помнить. — Надо бы перину проверить в светелках наших. А то вдруг боярыне Пребране не по нраву придутся? — Так проверь. Надо только у хозяина или мальчишек его спросить, которые наши комнаты. — Я для тебя на все готова, ведун, — повторила Рада. — Очень тебе благодарна. — Хорошо, — согласился Середин. — Спасибо на добром слове. Через комнату стремглав промчался Белояр и выскочил во входную дверь. Холопка же, угрюмо повесив голову, продолжала стоять на месте. И тут вдруг в мозгу у ведуна, раздумывающего о том, как это великий князь из-за одной женщины вдруг решился затеять целую войну, что-то перещелкнулось. Он повернул голову и окинул Раду совсем уже другим взглядом. Забавные конопушки, маленький вздернутый носик, карие глаза, тонкие, высоко изогнутые брови и пухлые выпяченные губки. Сарафан, перехваченный пояском чуть не под самыми плечами, многообещающе оттопыривается на груди. А чтобы узнать о прочих достоинствах, способ имеется только один. — Какая ты сегодня красивая, Рада-Радуница… — прошептал он. Девушка мгновенно вскинула голову, и глаза ее сверкнули, как два крохотных зеркальца. — Давай-ка я тебя наверх провожу. А то мало ли что может в пустых комнатах случиться? — Всякое… — многообещающе ответила Рада и, взяв его за руку, повела к лестнице. Позади распахнулась дверь, внутрь шумно ввалились мужчины, сопровождаемые радостным голосом хозяина: — В нашем дому гостям завсегда рады! Сбитеньку горячего с дороги отопьете, али пивка налить? Щец можно холодненьких, вчерашних, налить, али убоину запечь на вертеле… Внезапно запястье левой руки ощутило теплое прикосновение. Ведун замер. — Ты чего? — обернулась девушка. — Подожди… Олег оглянулся на новых гостей. Молодые, лет по двадцати-двадцати пяти. Обветренные загорелые лица, на всех войлочные и кожаные поддоспешники, мечи на боках. Кое у кого за пояс заткнуты кистени. Но не такие, как у Середина, а боевые — на коротких деревянных рукоятях. На него внимания никто не обращал. Да и не похожи были эти ребята на магов-знахарей. Скорее — на варягов, ищущих прибыльной службы, али ратников, вернувшихся после долгого похода. — Всё тащи, что есть на печи! — громко рассмеялся один из гостей, звякнув о стол кожаным кошелем. — Настал твой счастливый час: мы так голодны, что готовы сожрать быка. — И выпить бочку пива! — добавил второй. — Подожди… — Ведун высвободил руку, пересек зал, вышел на крыльцо, огляделся. Нет, больше никого.. Он дошел до конюшни, опасаясь за коней, — но тут исходящая от креста теплота спала. Середин остановился, поймал за плечо пробегающего мимо мальчишку: — Сумки мои где? — Дядя Белояр в светелку наверх отнести повелел. — Какую? — А первая самая от лестницы, по левую руку. Олег разжал пальцы, повернул к дому, опять пересек трапезную, поднялся по ступеням. — Боярин… — широко улыбнулась ожидавшая его наверху Рада. — Сейчас… Середин толкнул первую слева дверь, ступил в комнатку метра три на четыре с одним топчаном и двумя лавками возле узкого стола, увидел свои сумки, провел над ними рукой. Нет, ничего. Никакой порчи, поклада, прочей магии не ощущалось. — Боярин… — проникла следом девушка.