– Помнишь, Натаниэл, как ты заставлял меня каждый раз считать до трех перед отключкой? – спросил Лазарь. – Я не хотел, потому что знал: после пробуждения боль станет еще невыносимее. Но вот сейчас я сосчитаю для тебя с удовольствием. А ты за это время должен будешь хорошенько подумать. В стрессовых ситуациях обостряются мыслительные способности – ты сам мне так говорил в свое время перед началом очередного эксперимента. Маргарита, обливаясь слезами и дрожа всем телом, обратила умоляющий взгляд к мужу. – Раз… – произнес Лазарь. Вытянув спину и застыв, как настоящий солдат перед расстрельным взводом, Эдвард, казалось, не обращал внимания на жену, но по его глазам Кристофер видел, что отец сам с собой ведет жестокую битву, чтобы заставить себя сохранить тайну. – Бабуля… – всхлипнул Симон и лишился чувств. Маргарита этого не заметила: – Все будет хорошо, милый, не беспокойся за меня. Я тебя люблю, детка. – Папа! – выкрикнул Кристофер, хотя не называл так отца уже лет тридцать. – Пожалуйста, не надо! Ты не можешь так поступить! – Два… – проскрипело из динамика телефона. Кристофер поймал взгляд матери. Она улыбнулась ему сквозь слезы, несмотря на смертельный страх, как будто в последний раз хотела сказать, что любит сына. Потом перевела взгляд на внука и закрыла глаза. – Отвечай! – заорал Кристофер отцу, задергавшись в веревках. – Три, – закончил счет Лазарь. В тишине гостиной раздался хлопок выстрела из пистолета с глушителем, и голова Маргариты свесилась на грудь. Глава 20 Кристофер задохнулся, сердце пропустило удар. Сознание на мгновение потеряло связь с реальностью, столкнувшись с чудовищным абсурдом происходящего, и зависло в блаженной пустоте, где не было ни мыслей, ни боли, в преддверии безумия, избавляющего от земных бед. Еще немного, и Кристофер переступил бы порог и остался там навсегда, но прийти в себя ему помог опыт военного репортера, не раз сталкивавшегося с насилием. И еще у него был Симон, которого он обязался защищать. Кристофер посмотрел на отца – тот сидел, гордо подняв подбородок; взгляд его блуждал в пространстве, при этом на лице не отражалось никаких эмоций, кроме ужасающей решимости человека, готового принять любые страдания, но выполнить свой долг до конца. – Вижу, ты не изменился, Натаниэл, – вздохнул Лазарь. – Научное знание и долг для тебя по-прежнему превыше гуманности. Ладно… Мне жаль, что до этого дошло, Натаниэл, но, возможно, сын тебе дороже супруги? Сергей устремил тяжелый взгляд из-под густых бровей на Кристофера и шагнул к нему, поднимая пистолет, забрызганный кровью Маргариты. У Кристофера так отчаянно заколотилось сердце, что казалось, будто от этого сотрясается все тело. – Послушайте, – пробормотал он, – должно же быть какое-то разумное решение… Может, мы… – Он замолчал, почувствовав, как в висок уперлась холодная сталь. В этот момент Эдвард впервые повернул голову в сторону сына. – Не делай этого, Лазарь, – процедил он сквозь зубы, к удивлению Кристофера. – Или, поверь мне, ты горько пожалеешь. – О чем мне жалеть, Натаниэл? – хмыкнул динамик телефона. – Я умру через несколько дней. – Тем более. Потрать оставшееся время на покаяние в грехах. Последуй моему совету, Лазарь, и поверь, ты скажешь мне спасибо. – Хватит нести чушь, Натаниэл. – Поверь мне раз в жизни, Лазарь. Не трогай моего сына, иначе, обещаю, ты дорого заплатишь, очень дорого. Лазарь молчал, как будто обдумывал угрозу. У Кристофера свело шею от напряжения, но дуло глушителя сильнее вдавилось в висок, заставив его наклонить голову. Он покосился на Симона – мальчик по-прежнему был без сознания. – Если не хочешь ему ответить ради меня, сделай это ради Симона, папа. Я ведь знаю, что ты его любишь. – Я больше не могу терять время, – нетерпеливо сказал Лазарь. – Сергей, убей мальчишку, если Натаниэл не ответит. – Что?! – всполошился Кристофер. – Нет, нет, нет! Прошу вас! Вы не можете! Только не ребенка! – и расширенными от ужаса глазами уставился на отца: – Папа!!! Убийца поднес оружие к поникшей голове бесчувственного Симона, и у Кристофера от ярости из глаз брызнули слезы. – Нет! – Повторяю, – произнес Лазарь, напрягая усталый голос. – Что вы искали, проводя эксперименты над пациентами Четыре-Восемь-Восемь, и что вам удалось найти? Я хочу знать об этом все, Натаниэл. Все! Раз… Кристофер задергался на стуле, сражаясь с путами, как обезумевший зверь; веревки врезались в кожу, пережимая сосуды, мускулы напряглись так, что казалось, сейчас лопнут. – Даже если у тебя есть причины молчать, ничто, ничто не стоит жизни Симона! – заорал он. Отец наконец осмелился взглянуть сыну в лицо. У него по щекам тоже текли слезы. Еще пару часов назад он читал внуку сказки о рыцарях и драконах, в лицах разыгрывая сценки, а до этого играл с ним в пинг-понг. – Два! – громко, со злостью сказал Лазарь. – Стойте! – крикнул Кристофер. – Пусть ответит. Эдвард все еще смотрел на сына – тот рыдал, напрягшись всем телом и натянув веревки, будто хотел броситься между Симоном и пистолетом в руке бандита. – Последнее предупреждение, Натаниэл. – Как же твоя вера, папа? – всхлипнул Кристофер. – Как ты мог заставлять нас молиться и позволить убить свою жену? Ты не можешь молчать! Ты обязан спасти Симона! Теперь Эдвард снова смотрел в пустоту. – Смерть внука будет на твоей совести, – сказал Лазарь. Бандит отступил назад и прицелился в затылок мальчика. Кристофер дернулся с такой силой, что веревки содрали кожу на руках. – Три, – проронил Лазарь. – Стой, – произнес Эдвард ровным голосом. Кристофер видел, как палец бородатого бандита замер за секунду до того, как коснулся спускового крючка. – Я тебя слушаю, Натаниэл. – Все ответы в папке с документами, которую я храню здесь, в этом доме. – Где именно? – В комоде у меня за спиной. – Сергей, посмотри, – приказал Лазарь. – Он не сможет открыть сейф, – возразил Эдвард. – Там сканер отпечатка пальца. А на случай, если тебе придет в голову мысль отрезать мне палец по старой привычке – ты ведь часто так делал, когда работал в советской разведке? – имей в виду, что сканер реагирует еще и на пульс. – Сергей, развяжи его, пусть откроет сейф. Только будь осторожен. Убийца подошел к Эдварду и, одной рукой держа пистолет возле его головы, другой разрезал ножом веревки. – Не шали, – предупредил он, – а то первым я пристрелю пацаненка. Эдвард медленно встал со стула, приблизился к комоду из красного дерева, на котором стояла статуэтка, знакомая Кристоферу с детства, – чайка, расправившая крылья. Отец, присев на корточки, открыл дверцы, достал с полки коробки с бокалами и поставил их на пол рядом с собой. Затем приставил большой палец к маленькому экрану в глубине комода – панель с экраном отъехала в сторону, открыв металлическую дверцу сейфа. Эдвард набрал код из четырех цифр и, осторожно достав из сейфа серую картонную папку, тяжело поднялся на ноги. – Отпустите Симона и моего сына, – потребовал он, держа папку перед собой кончиками пальцев. Но Сергей, не дожидаясь решения начальника, вырвал папку у него из рук. – Документы у тебя? – забеспокоился Лазарь. – Да, – отозвался бородатый. – Целая папка. – Открой ее. Бандит попятился, не спуская глаз с Эдварда, и откинул картонную обложку. – Здесь конверт.