– Только не мне, – сердито ответил Арне, который до сих пор не получил официального заявления врача об изменении ситуации. – Все же я знаю, что незадолго до меня здесь побывал Хольгер Винцер и, конечно, тут же был допущен к Лилиане. Это несколько усложняет нашу задачу, поэтому я раздражен. – Насчет записки Марио Деллуччи, – вдруг вспомнила Инге. – В лаборатории действительно нашли неидентифицированные отпечатки. Так что работы не убавляется. Заполняя форму на лабораторное исследование, Арне молился, чтобы эти отпечатки обнаружились в полицейских базах. На практике все, как всегда, оказалось сложнее, но комиссар не хотел показывать разочарования. Вместо этого вытащил из кармана пальто еще один прозрачный пакетик и помахал им перед носом Инге. – Ну, в кои веки хорошие новости… Теперь я могу отдать им вот это. – Новая музыка? – Инге разглядела сквозь полиэтилен флешку. – На этот раз музыка интересует меня меньше всего, – ответил Арне. – Важен образец отпечатков Кристиана Хуса. – Почему именно Кристиан Хус? – спросил Бернхард. – И как тебе вообще удалось раздобыть эту штуку? – Стащил во время допроса. – Арне, мы так не работаем. – Ты – нет. Наверное, поэтому запутанные убийства тебе больше не по зубам. – Вот, смотри, – поспешила вмешаться Инге, чтобы разрядить обстановку. Она вытащила из сумки папку и протянула Арне. – Здесь то, о чем ты просил. – Что это? – поинтересовался Бернхард, обиженный, что от него что-то утаили. – Всего лишь старое ДТП, – ответил Арне, взял папку и коротко взглянул на титульный лист. – А если поконкретнее? – проворчал Бернхард уже с явным неудовольствием. – Вам не кажется, что ваша секретность чрезмерна? – В тот раз виновником аварии был некто доктор Андреас Цайзиг. – И что ты теперь от него хочешь? – Просто хочу получше его узнать. – Арне настороженно поднял брови. – Вы с ним, случайно, не знакомы? – Во всяком случае, это имя мне ни о чем не говорит. Какое отношение он имеет к нашему расследованию? Арне сунул папку под мышку и вздернул подбородок. – Когда я сам в этом разберусь, ты будешь первым поставлен в известность, хорошо? Он махнул Инге рукой и пошел к клинике. – Не обращайте внимания, – попыталась успокоить Бернхарда Инге. – Он и мне не все рассказывает. Первым, с кем столкнулся Арне в отделении интенсивной терапии, был отец Лилианы, который бродил по коридорам бледный, как привидение. – Господин Винцер! – окликнул его Арне. Но репортер не отреагировал. Теперь в нем трудно было узнать прежнего охотника за скандалами. И дело было не только в темных кругах под глазами, буйно разросшейся бороде и грязном воротнике рубашки, выглядывавшем из-под куртки. – Господин Винцер, это я, Арне Штиллер. – Она сказала, что он убил кошку… – заикаясь, проговорил Винцер. Арне сразу вспомнились материалы патологоанатомического обследования и кошачья шерсть, обнаруженная доктором Швайцер. Еще одна едва наметившаяся связующая нить. Но нужна более конкретная информация от Лилианы. – Как она? – осторожно поинтересовался Арне. – У нее какой-то мышечный спазм… Она не хочет со мной разговаривать. – Да, конечно… ей требуется время. Нужно подождать. – Нет же! Вы опять ничего не поняли! Она больше не узнаёт меня. А сейчас лечащий психотерапевт сказала, что мне лучше уйти. Они позвонят, когда ситуация стабилизируется. – Моя коллега специализируется на детях с тяжелыми психическими травмами, – солгал Арне. Он хотел хоть как-то успокоить несчастного отца, но Инге подыгрывать не стала. – Я бы не назвала это профессиональной специализацией. – Она, по крайней мере, говорила правду. – Просто у меня взрослый сын, который почти не навещает престарелую мать. – Так или иначе, – перебил Арне, пока Хольгер Винцер не успел осмыслить ситуацию, – нам нужно увидеться с Лилианой. Она единственная видела преступника. И ее показания не становятся менее важными оттого, что Лилиана ребенок. – Она больше не мой ребенок. – Винцер дико озирался по сторонам, как будто разговаривал со стенами. – У меня больше нет семьи. – Что вы такое несете? – возмутилась Инге. Но журналист ее не слышал. Он встал между полицейскими и вялыми, старческими шагами направился к выходу. – Понимаю ваше горе, – громко продолжала Инге ему в спину, – но именно сейчас вам нельзя сдаваться. Ради дочери… – …я потерял все… – послышался в ответ голос Винцера, прежде чем репортер исчез в дверях. – Поздравляю, у тебя прекрасно получилось, – съязвил Арне. – Ты о чем? О том, что я отказалась ему врать? – Иногда ложь – лучшее решение из тех, что мы можем принять. – Опять Армакуни? Бернхард осуждающе покачал головой и показал вслед удаляющемуся Винцеру: – Тогда беги и попытайся привести его в чувство. Он нам еще нужен. Инге закатила глаза и уверенно последовала за репортером. Арне хлопнул по папке. – Зная здешних медиков, на встречу с Лилианой рассчитывать не приходится. – Попытаюсь прояснить ситуацию с главврачом, – ответил Бернхард. – Ты не против? Штиллер кивнул, погруженный в свои раздумья. Глава 52 Среда, 11:25 Он проехал на своем внедорожнике по окраинам Дрездена. Отметил на карте начальные школы, торговые центры и другие интересующие его места. Хотя он родился в Дрездене и неплохо ориентировался в этом городе, обнаружилось много такого, о существовании чего он до сих пор не имел ни малейшего понятия. Так или иначе, осмотр достопримечательностей не входил в его планы. Его интересовали матери с дочерями. Конечно, он осматривал и территорию клиники тоже. Хотя бы потому, что должен знать, как дела у сбежавшей малышки. Похоже, не очень. Но вне зависимости от того, какой Лилиана выйдет из комы, ей нужно срочно искать замену. Ему нужна девочка с длинными черными волосами, не слишком толстая и, главное, – подходящего возраста. Он уже не придавал значения цвету глаз и вообще стал не так разборчив. Лилиана Винцер подходила идеально, даже форма носа и губ как у его сводной сестры. И держалась несколько высокомерно, совсем как Диана в ее возрасте. По законам теории вероятностей неплохие шансы, что у следующего ребенка будут, по крайней мере, карие оленьи глаза. Но для начала предстояло найти мать и дочь, которых можно увезти среди бела дня, не будучи замеченным. Он почти сдался, когда наконец обнаружил их в Брюлау, возле бассейна. Мать и дочь пересекали парковку. Место – лучше не придумаешь. Павильон бассейна возле старой трамвайной остановки, и дама удачно припарковала машину – как будто специально спрятала ее между зданиями у самого лесопарка. Все, что теперь ему нужно, – наблюдать и выжидать момент. Одно то, как они держались за руки, его умилило. До входа оставались считаные метры, но мать уговаривала девочку надеть шерстяную шапку и повязать шарф. На малышке была неприметная голубая куртка. Мать далеко не красавица, особенно в сравнении с Анналеной Винцер. Но и это больше не имело значения, равно как и то, обращалась ли она когда-нибудь к психотерапевту. Платье, которое лежало в багажнике, должно ей подойти. С телосложением в общем и целом всё в порядке. Тощая, со впалыми щеками. Наверняка жилистая – он представил себе ее обнаженной. Мускулистая, если регулярно здесь плавает. Но с этим никаких проблем, как показывает опыт. Он умеет ударить быстро и сильно. И на этот раз заставит даму надеть платье – его подарок. А потом захочет застегнуть на спине молнию… В случае Анналены все сработало безупречно. Чего только не сделает мать, когда ребенку угрожает опасность! На высоких каблуках по винтовой лестнице в подземелье… Там он в последний раз поправил на ней платье и сзади набросил на шею веревку. Он снова и снова прокручивал в голове им же разработанный сценарий, пока ждал их в машине. Смотрел на часы, прикидывал, сколько времени может занять плавание в бассейне. По его оценкам, все складывалось не так плохо. Через час и семь минут они появились – с мокрыми волосами, и сразу побежали к машине матери. Он успел подготовиться. Припарковал внедорожник рядом с ее старым «Судзуки». Схватил мяукающую кошку, завернул в куртку, так что торчала одна голова, и вышел из укрытия. Ему удалось незаметно приблизиться к женщине и ребенку. – Добрый день! Обе разом оглянулись, мать привлекла девочку к себе. – В чем дело? – спросила она, потому что больше он ничего говорить не стал, просто пошел на них, пошатываясь как пьяный. И вовсе не потому, что хотел выглядеть угрожающе, просто был немного взвинчен.