— Ну же, милая, ну! Ну не буду продавать тебя, не буду! — взмолился Александр. — Только заведись, родная! — Один из фээсбэшников уже мчался к белой «шестерке», второй, вручив оперативникам документы и вернув Опокину пистолет, повернулся, чтоб последовать за товарищем. — Ну, сука! Ну предательница! — В отчаянии застонал угодивший в ловушку Климов и разразился такой «пулеметной» очередью отборной матерщины, что не только дядя Федор, но и опокинский спутник позавидовал бы. — Э-ээх!!! Все пропало! — Саша инстинктивно продолжал повторять все необходимые, для того чтобы завести машину, действия. Что толку, первый фээсбэшник был уже практически рядом, за ним мчались его друг и, чуть отстав, Опокин с товарищем. «This is the end. Конец свободе…», — подумал Саша и вдруг понял, что нет для него в жизни ничего более важного, чем свобода, которая, пожалуй, дороже самой жизни. Свобода и честь. И достоинство. Двигатель взревел, и Саша под свист протекторов, оставлявших на асфальте черные следы, рванул с места с такой скоростью, что первый фээсбэшник едва успел отскочить в сторону. «Шестерка», точно озверев, помчалась прочь со двора. Отъехав подальше, Климов сбавил скорость, езда без прав — это еще куда ни шло, но вот без денег… Без денег с гаишником взаимовежливого разговора не получится… Саша решил пробираться, так сказать, дворами. До дома Манишкина путь не близкий. Но излишняя поспешность в данном случае вредна. «Подумаешь, подниму с постели, ничего не случиться, — уговаривал себя Александр, но что-то внутри кололо душу, не позволяя успокоиться, раздражая, как крошечный камешек, забравшийся в ботинок, не давая сосредоточиться, мешая думать. — Не случиться? У них ведь существует радиосвязь, передадут по постам ГАИ команду задержать белую «шестерку», загонят в угол — и привет. Эх, только бы доехать до Манишкина, поскорее получить бабки, а то ведь начнет: давай завтра, сейчас столько нету, и все такое прочее. Знаю я жучилу этого!» Ехал Саша точно вор, постоянно оглядываясь по сторонам, и не раз уже обращал внимание на тащившуюся за ним вдалеке темного цвета машину. С такого расстояния да еще в темноте и не разберешь, что за марка, но не это волновало Климова. Машина шла, повторяя маневры его «шестерки». Конечно, можно было бы посчитать, что кому-то, так же как и ему, не хочется попадаться на глаза милиции, но у страха глаза велики. Александр прибавил скорость и резко свернул в закоулок, решив немного попетлять, даже если придется задержаться. Машина исчезла, и он уже было начал укорять себя за трусость, как вдруг увидел совсем рядом с собой вывернувшую откуда-то серую «девятку». Саша не мог поверить своим глазам — фээсбэшники еще должны были стоять у его дома и ломать голову над тем, почему у них не заводится машина! Ну а если они такие умные, то почему им не пришло в голову проделать этот трюк над климовской «шестеркой»? Видимо, в инструкциях, которыми они руководствуются, нет пункта, рекомендующего подобные партизанские меры. Как бы там ни было, вот они, родимые, здесь. Климов ударил по газам. Все сомнения мигом оставили его, более быстроходная «девятка» последовала за ним, явно не собираясь отставать. Покружив по дворам и окольным тропам, Климов вылетел на широкий проспект, в конце которого почти наверняка в уютном закуточке, сразу за знаком ограничения скорости, прячется «сборщик подорожных пошлин». Стрелка спидометра на приборной доске Сашиной машины перевалила за отметку сто сорок, но преследователи не отставали. До предполагаемого гаишника оставалось не больше километра, когда Климова обогнал кожаный рокер на блиставшей в лунном свете хромированными поверхностями «ямахе». Парень выжимал, наверное, все сто пятьдесят, если не сто восемьдесят. «Смертник» на секунду повернул голову в фирменном шлеме с черным забралом, посмотрел Климову в лицо (во всяком случае, так показалось Саше) и, прибавив газу, начал быстро удаляться. «Хорошо бы, гаишник, если он там стоит, за ним и погнался, — подумал Александр. — Да куда там, разве такого догонишь». Однако не везет так не везет! Работнику милиции понадобилось некоторое время, чтобы кинуться вдогонку за наглым рокером, и милицейский «жигуленок» вывернул на пустынное шоссе как раз тогда, когда мимо засады промчалась климовская «шестерка», вот за ней и кинулся гаишник. След «смертника» к тому времени уже давным-давно простыл… — Тебя мне только тут не хватало, — простонал Саша и, несмотря на мигалки и зычные требования остановиться, прибавил газу. Хорошего мало. Впереди, в нескольких километрах, — пост, там уже, конечно, будут ждать нарушителя с распростертыми объятиями. Надо было сворачивать, и «шестерка», сбавив скорость, юркнула в первый же попавшийся проулок. Новостройки эти для Саши оказались местом малознакомым, но он продолжал мчаться, то и дело наугад ныряя в П-образные арки дворов и не жалея резины, резко менял направление движения, чертя колесами своего «жигуленка» черные полосы на асфальте. Наконец свет фар милицейской машины, неотступно преследовавшей «шестерку» последние несколько минут, внезапно исчез. Климов сбавил скорость, а потом и вовсе, образно выражаясь, поплелся шагом. Еще даже толком и не сориентировавшись, где он оказался, и не успев порадоваться своему неожиданному спасению, Климов увидел вдруг, как из-за угла дома метрах в ста позади, сияя фарами вывернул милицейский «жигуленок». Водитель заметил Сашину машину и, набирая скорость, помчался прямо к ней. Проклиная настырного гаишника и свою невезучесть, Александр бросился наутек, но тут навстречу ему из подворотни вывернула серая «девятка». На полном газу Саша свернул влево и с опозданием увидел впереди запрещающий проезд знак и еще другой, предупреждавший о дорожных работах. В следующее мгновение Саше предоставилась возможность по достоинству оценить размах этих работ. Впереди красовалась огромная, точно кратер вулкана, не огражденная ничем ямина. Он нажал на педаль тормоза. Поздно! Что есть силы уперевшись руками в рулевое колесо, Александр почувствовал, как его машина оторвалась от земли и, пролетев несколько метров в воздухе, рухнула, зарываясь в песчаное дно котлована. Ремень безопасности и рыхлая почва под колесами «шестерки», смягчившая удар, спасли его. Все еще не желая верить, что игра проиграна и ночная гонка закончилась его полным поражением, Климов выскочил из бесполезной теперь машины и полез наверх, карабкаясь по отвесному склону «кратера» словно жук. Он не знал, на что надеялся, сдирая до крови пальцы, ломая ногти, выплевывая землю, набивавшуюся в широко раскрытый, лихорадочно ловивший воздух рот. И милиционерам, и тем, кто сидел в серой «девятке», не составит труда не спеша объехать огромную яму и взять беглеца, что называется, тепленьким. Он уже слышал рев моторов подъезжавших машин, видел свет их фар, но все равно упрямо лез наверх. Может быть, ему просто не хотелось, чтобы преследователи ликовали, взирая на него с высоты? Или он не желал, вопреки всякому здравому смыслу, сдаваться? Каким-то чудом добравшись до края склона, Климов упал на живот и, полежав так несколько секунд, заставил себя подняться, ожидая увидеть перед собой торжествующие ментовские хари. В глаза ему ударил яркий свет. — Эй, альпинист-самоучка, — услышал ослепленный Климов чей-то насмешливый глуховатый голос. — Падай сюда. Луч света внезапно резко ослаб, а в следующий момент и вовсе перестал светить Саше в глаза. Климов часто заморгал ресницами и различил перед собой сидевшего верхом на роскошной «ямахе» облаченного в кожаные доспехи мотоциклиста. — Что моргаешь, как сова? — спросил тот с нетерпением. Голос, звучавший из-под шлема, показался Климову знакомым. — Садись быстрее. Или по ментовке соскучился? На сей раз они так постараются, что все ребра тебе переломают. — Ты кто? — с подозрением спросил Александр незнакомца. — Охо-хо! — вздохнув, присвистнул мотоциклист. — Первый раз вижу утопающего, который интересуется тем, кто бросает ему круг. Климов услышал натужное кряхтение мотора и, обернувшись, увидел ковылявший по ухабам вдоль края котлована милицейский «жигуленок». Мотоциклист тоже посмотрел в направлении медленно, но верно приближавшейся машины. Объезжая с противоположной стороны строительный котлован, в который, по счастью, еще не успели забить сваи, к Климову и мотоциклисту спешил еще один автомобиль. — Ты как хочешь, а я сматываюсь, — бросил рокер, разворачивая мотоцикл. — Постой! — крикнул Климов. — Я с тобой. Ты быстро ездишь, люблю прокатиться с ветерком! — Давно бы так, — усмехнулся мотоциклист и, едва Саша вскочил на сиденье, бросил через плечо: — Держись, я действительно езжу быстро. Ревя мотором, изящная красавица «ямаха» помчалась прочь, оставляя с носом Сашиных преследователей. — Слезай, приехали, — приказал рокер своему пассажиру, когда мотоцикл остановился у знакомого Климову дома. Саша молча выполнил приказание и уставился на своего спасителя. — Ну, чего вытаращился? — усмехнулся тот. — Али рокэра нэ бачиу? — Ты кто? — с нажимом спросил Александр. — Спасение за спасение, теперь мы квиты, — ответил тот, снимая с головы блестящий шлем. Спутанные льняные волосы разметались по покрытым кожаной броней плечам. — Инга? — произнес Климов не то с удивлением, не то с радостью. — Какой ты догадливый, — усмехнулась девушка. — Пойдем? * * * — Занятное чтиво, — задумчиво произнес Орехов, снимая очки, в которых выглядел совсем уж по-стариковски. — Занятное. И что же он обо всем этом говорит? — спросил генерал Богданова, имея в виду автора перевода. Майор пожал плечами. — Путано очень излагает, Всеволод Иванович, — неохотно сознался Валентин. — Говорит, что, мол, с определенной точки зрения — да, а с другой — нет… Да, ну что тут скажешь, старику за девяносто уже. Ликантропия, говорит, не есть область компетенции историка. Посоветовал обратиться к психиатру. Не в том смысле, — спохватился майор. — Просто он утверждает, что человек может обладать чрезвычайно сильно развитыми способностями не только к самовнушению, но и к воздействию на психику окружающих. То есть, по его мнению, существует не так уж мало людей, способных ощутить себя, например, волками или медведями, как делали древние скандинавские воины, чему имеется немало свидетельств. Или вот, шаманы, к примеру, тоже устраивали что-то вроде сеансов массового гипноза. Правда, для того, чтобы прийти в такое состояние, зачастую пользовались различными вспомогательными средствами, например наркотиками. То есть, как мне кажется, ни с чем таким уж новым мы здесь не столкнулись. Конечно, весь этот материал вещь очень интересная, увлекательная и довольно необычная. Вместе с тем полагаю, что источники, которыми пользовался древний автор, имеют под собой легендарную или полулегендарную основу. Кстати, вероятно, следует проверить, не являются ли эти пергаменты и меч подделкой. Почему французы так легко отдали представляющий, как утверждает Стародумцев, огромную научную ценность материал? Не из-за страха же перед «страшными карами»… В общем, я полагаю, можно допустить, что Климов обладает или может обладать какими-то способностями к внушению, но большой угрозы для общества при этом не представляет. По крайней мере, на себе я никогда никаких его воздействий не ощущал. Впрочем, насколько я выяснил, даже человек, обладающий такими способностями, должен испытать мощный стресс, толчок, чтобы открыть их в себе. Мне же кажется, что Климов относится ко всему этому, как к интересной байке, не более того… Но, вы не допускаете, что убийца мог иметь доступ к этим материалам и теперь сознательно направляет наше внимание на Климова? Генерал оставил это предположение без ответа, и Богданов, выдержав паузу, продолжал: — Хотя Климов, я уверен, прямого отношения к убийствам не имеет. Кстати, в тот вечер, когда у него дома убили Ушакова, Климов, предположительно, участвовал в драке возле «Шанхая». Показания очевидцев во многом, что касается внешности нападавшего, сходятся. Один из пострадавших доставлен в больницу в очень тяжелом состоянии — множественные ранения. Короче говоря, лицо, руки, горло — все располосовано «звездочкой». Орудие преступления нападавший, удаляясь с места преступления с некой девушкой лет двадцати — двадцати пяти, унес с собой. «Искать женщину?» — Всеволод Иванович покивал головой. — Ладно, оставим пока это, — заключил он, выслушав длинную речь майора. — Докладывай, что еще у тебя. — Что касается отставников… — начал Богданов и поправился. — Я имею в виду ветеранов. Так вот, никто из них в указанное время в Белоруссии не работал, кроме… — Я знаю, — кивнул Орехов, — дальше. Генерал прекрасно знал, кого имел в виду его подчиненный. С этим человеком Всеволод Иванович проработал не один десяток лет, вернее, прослужил под его началом. Богданов говорил о генерал-майоре Совинском, покинувшем службу по состоянию здоровья почти десять лет назад в самом начале перестройки. Сразу же после того, как Орехова назначили на место его прежнего начальника, их отношения стали портиться. Они уже давно не виделись… И тем не менее встретиться и поговорить с Егором Федоровичем должен был не кто иной, как сам генерал-лейтенант Орехов. Всеволод Иванович вздохнул, а Богданов продолжал. — Я пожаловаться хочу, товарищ генерал-лейтенант, — сказал он с обидой в голосе. — Физкультурниковские ребята сорвали слежку. Благодаря их хулиганским, иначе не назовешь, действиям, Климов исчез… — Ладно, ладно… — поморщившись, замахал на майора рукой Орехов. — Лучше скажи, что за мотоциклист там объявился? Номер кто-нибудь запомнил? Или опять помешал? Тут настал момент для маленького триумфа майора Богданова. Валентин просиял и ответил: — Даже владельца уже установили, Всеволод Иванович. — Вот как? — генерал удивленно поднял брови. — И кто же он? — Некий Коноваленко Григорий Изотович, — ответил майор. — Член Русской национальной партии, где председательствует известный нам господин Олеандров. Мотоцикл этот самый Коноваленко привез из-за границы в подарок сыну, но тот ушел в армию, и машина хранится в гараже, который числится как имущество партии, в которой состоит сам владелец. — Опять Олеандров? — Генерал нахмурился. — Что-то я уж очень часто слышу эту фамилию. Он что, действительно может стать мэром на будущих выборах? — Вполне, — сдержанно ответил майор. — Он в последнее время быстро набирает обороты. Сейчас у него в городе едва ли не самый высокий, как принято выражаться, рэйтинг. Если выборы вообще состоятся, то Олеандров вполне может на них победить. Вы же знаете, что у него есть своя и довольно многочисленная охрана, связи в кругах военных, в органах защиты правопорядка и все прочее, что полагается иметь политику его уровня, ну и, конечно, деньги. Несколько частных компаний и банков поддерживают его финансово… Впрочем, если хотите, я могу дать вам прочесть последние отчеты людей, которые делятся со мной некоторой информацией, там все это как раз изложено, только более подробно… — Позже. А что по отпечаткам? — спросил вдруг генерал. — Ответ пришел? На бокалах в гостиной Лапотникова в день его смерти были обнаружены следы губной помады и отпечатки пальцев неизвестного лица. По милицейской картотеке пальчики не значились, в архивах своего ведомства Богданов также не обнаружил их владельца. Тогда генерал посоветовал Валентину отправить запрос по министерствам внутренних дел бывших союзных республик. С тех пор прошло несколько дней, кто-то уже мог и откликнуться. — Некоторые ответили, но результат нулевой, — проговорил Богданов. — Закавказье вообще молчит, Украина тоже. Только Беларусь да Средняя Азия и отреагировали. — Беларусь? — переспросил Орехов. — Что? — почтительно поинтересовался Богданов, который ни в коем случае не заискивал перед генералом, просто уважал старика, как уважают студенты пожилого профессора. Решив, что Орехов не расслышал его последних слов, Богданов повторил: — Беларусь и Средняя Азия. — Да, да, — кивнул головой Орехов, — они всегда были самыми законопослушными и исполнительными. — Неожиданно генерал перешел на другую тему: — А что? Как у Мехмета дела? Не раскусил он тебя, как думаешь? — Думаю верит, Всеволод Иванович, — уверенно произнес майор. — И полагаю, зашевелится он скоро. Я ему намекнул, что Климовым не один он интересуется. Ему это очень не понравилось, Мехмету, конечно… Он ведь думает, что все на его деньги зарятся, а я, — Богданов усмехнулся, — еще маслица в огонь подолью, не сам — слушок распущу, что, мол, у Климова тайник имеется, где золота немерянно. Адыл не выдержит, жадный паскуда. Нам бы только взять его на криминале, а там… Генерал покивал головой, но мыслями находился далеко — в независимой нынче стране. — Это все верно, — сказал он, когда Богданов закончил. — Проведем совместную операцию с органами внутренних дел… А ты, Валь, вот что… — произнес Орехов задумчиво, — проверь еще и тех, кто был уволен от нас. И работающих бы надо, да нет, времени у тебя маловато, — с сомнением заключил генерал. — А никому другому поручать не хочу. Дело щекотливое, а у меня всего лишь догадки… Богданов чуть было не спросил Орехова, что тот имеет в виду, но промолчал. Генерал, когда сочтет нужным, сам скажет. Орехов, видимо, оценил терпение своего подчиненного, потому что, внимательно и даже, как показалось майору, с благодарностью посмотрев на него, добавил: — Тех, кто моложе сорока не трогай. — Есть, — ответил майор. — Разрешите идти, Всеволод Иванович?