Джезаль увидел, как по лицу Глокты пробежала судорога. – А потом, когда мы услышали, что с вами сделали… Как вы себя чувствуете? Инквизитор посмотрел на Джезаля взглядом холодным, как медленная смерть. Джезаль уставился на свои сапоги, чувствуя, как в горле поднимается комок страха. У него нет причин бояться этого калеки, не так ли? Но почему-то ему очень хотелось вновь оказаться сейчас в фехтовальном зале. Глокта перевел взор на Арди; его левое веко слегка подергивалось. Она смотрела на него без страха, ее глаза были полны спокойного участия. – Неплохо. Насколько это возможно. – Выражение его лица стало очень странным, и Джезаль почувствовал себя еще более неуютно. – Благодарю вас за то, что спросили. Серьезно. Меня никто не спрашивает об этом. Наступило неловкое молчание. Потом инквизитор вытянул вбок шею, и послышался громкий щелчок. – Ага! – произнес он. – Так-то лучше. Что ж, было очень приятно снова увидеться с вами обоими, но служба зовет. Он снова обратил к ним свою омерзительную улыбку и заковылял прочь, волоча левую ногу по гравию. Арди хмурилась и смотрела вслед его медленно удаляющейся сгорбленной спине. – Как это печально, – проговорила она вполголоса. – Что? – буркнул Джезаль. Он вспомнил о том огромном белом паскуднике на улице, о его сощуренных розовых глазах. Пленник с мешком на голове. Мы все служим королю по-своему… Вот именно. Он непроизвольно поежился. – Раньше они с братом были довольно близки. Однажды летом он приехал к нам погостить. Моя семья так гордилась знакомством с ним! Они с братом фехтовали каждый день, и Глокта всегда побеждал. Как он двигался – на это стоило посмотреть! Занд дан Глокта. Он был самой яркой звездой на тогдашнем небосклоне. – Она снова просияла своей мудрой полуулыбкой. – А теперь я слышу то же самое о вас. – Ну-у… – пробормотал Джезаль, не уверенный, хвалит она его или поддразнивает. Он не мог отделаться от ощущения, что проиграл сегодня два поединка – и с братом, и с сестрой. И сестра, похоже, отделала его сильнее. Утренний ритуал Стоял ясный солнечный день, и парк был до отказа набит пестро разодетыми гуляющими людьми. Полковник Глокта решительно шагал на какую-то важную встречу, прохожие кланялись и почтительно убирались с его дороги. Большинство он игнорировал и лишь самым значительным персонам оказывал честь, одаряя их своей ослепительной улыбкой. Счастливчики улыбались в ответ, восхищенные его вниманием. – Полагаю, все мы служим королю по-своему, – проскулил капитан Луфар и потянулся за шпагой, но Глокта оказался проворнее. Его клинок сверкнул и с быстротой молнии проткнул глотку насмешливому идиоту. Кровь брызнула в лицо Арди Вест, и она восторженно захлопала в ладоши, глядя на Глокту сияющими глазами. Луфар удивился тому, что его убили. – Ха! Вот так-то, – проговорил Глокта с улыбкой. Капитан повалился лицом вперед, кровь хлынула из его пронзенной шеи. Толпа одобрительно взревела, и Глокта почтил ее изящным низким поклоном. Всеобщий восторг удвоился. – О нет, полковник, вы не должны, – шепнула Арди, когда Глокта слизнул кровь с ее щеки. – Что не должен? – пророкотал он, обнимая ее и покрывая неистовыми поцелуями. Толпа неистовствовала. Наконец Глокта оторвался от Арди, а она вздохнула и с обожанием воззрилась на него снизу вверх своими большими темными глазами, слегка раскрыв губы. – Ваф вовеф арфи-экфор, – произнесла она с милой улыбкой. – Что? Толпа вдруг стихла, черт бы их всех побрал, и левый бок Глокты стал неметь. Арди нежно прикоснулась к его щеке. – Арфи-экфор! – крикнула она. В дверь колотили кулаками. Глаза Глокты распахнулись. «Где я? Кто я? О нет!.. О да». Он тут же осознал, что спал плохо: лежал, свернувшись под одеялом, лицом в подушку. Его левый бок потерял всякую чувствительность. Удары в дверь усиливались. – Арфи-экфор! – послышался безъязыкий рев Инея с той стороны. Боль пронзила шею Глокты, когда он попытался оторвать голову от подушки. «Ах, нет ничего лучше этого первого за день спазма, чтобы заставить мозги работать». – Да! – прохрипел он. – Дай мне минуту, черт подери! Тяжелые шаги альбиноса загремели, удаляясь от двери по коридору. Еще мгновение Глокта лежал неподвижно, затем осторожно передвинул правую руку и медленно-медленно, хрипло дыша от напряжения, попытался перевернуться на спину. В левой ноге закололо, и он сжал кулак. «Если бы эта чертова нога так и оставалась онемевшей!» Однако боль быстро распространялась по телу. Кроме того, он ощутил неприятный запах. «Черт побери, опять обделался». – Барнам! – взвыл Глокта и подождал, с трудом переводя дыхание. Левый бок пульсировал болью, словно мстил за усилие. Где же этот старый идиот? – Барнам!! – завизжал Глокта во всю силу легких. – С вами все в порядке, сэр? – послышался из-за двери голос слуги. «В порядке? В порядке, старый ты болван? Как ты думаешь, когда я в последний раз был в порядке?» – Нет, черт побери! Я наложил в постель! – Я согрел воду для ванны, сэр. Вы сможете встать? Однажды Инею пришлось ломать дверь. «Может быть, мне стоит оставлять ее открытой на ночь? Но тогда я не смогу спать». – Думаю, как-нибудь справлюсь, – просипел Глокта. Его язык был прижат к беззубым деснам, руки дрожали. Он с усилием вытащил себя из кровати и перебрался на стоявший рядом стул. Изуродованная беспалая левая нога инквизитора дергалась сама по себе, не желая подчиняться. Глокта глянул на нее с ненавистью: «Треклятая гнусная штуковина! Отвратительный, бесполезный кусок мяса! Почему они попросту не отрубили тебя? Почему я сам до сих пор не сделал этого?» Однако он знал почему. С обеими ногами он еще мог делать вид, что он наполовину человек. Он врезал кулаком по иссохшей лодыжке и немедленно пожалел об этом. «Глупо, глупо!» Боль поползла вверх по спине еще сильнее, чем прежде, увеличиваясь с каждой секундой. «Ну ладно, ладно, не будем ссориться. – Он принялся мягко потирать исхудавшую плоть. – Мы никуда не денемся друг от друга, так стоит ли мучить себя?» – Вы можете подойти к двери, сэр? Глокта сморщил нос от запаха, затем ухватил трость и медленно, мучительно заставил себя встать. Он проковылял через комнату, чуть не поскользнулся на полпути, но все же сумел удержаться, расплатившись мучительным всплеском боли. Потом прислонился к стене, чтобы удержать равновесие, повернул в замке ключ и с усилием распахнул дверь. Барнам стоял за порогом с протянутыми руками, готовый поймать его. «Какой стыд! Подумать только – я, Занд дан Глокта, величайший фехтовальщик Союза, позволяю старику-слуге отнести меня на руках в ванную, чтобы отмыть от моего же дерьма! Они все, наверное, смеются надо мной – все эти болваны, которых я когда-то победил. Если они меня еще помнят. Я бы и сам смеялся, не будь мне так больно». Несмотря на эти мысли, он безропотно перенес тяжесть с больной ноги, обхватив рукой плечи Барнама. «В конце концов, какая теперь разница? Надо облегчить себе жизнь, насколько возможно. Насколько это вообще возможно». Глокта сделал глубокий вдох. – Не торопись, нога еще не до конца ожила. Так они прыгали и ковыляли по коридору, слишком узкому для того, чтобы идти вдвоем. Казалось, что от ванной комнаты их отделяла целая миля. «А то и больше. Я бы согласился пройти сотню миль таким, каким я был прежде, чем дойти до ванной таким, каков я сейчас. Но это моя судьба. В прошлое не вернуться. Никогда».