Аскаров рассказал, что Мустафа является ликвидатором в этой, по его выражению, мафиозной структуре. За Мустафой много убийств, и все в городе его очень боятся. В последний раз Аскаров видел Мустафу в тот день, когда произошло ДТП. Мустафа выходил из кабинета начальника милиции. Когда тот скрылся за поворотом коридора, Аскаров прошел в приемную Кунаева и поинтересовался у секретаря, здесь ли Кунаев. Кунаева не было. Тогда он спросил, что здесь делал этот мужчина. Секретарь ответила, что он также приходил к начальнику милиции, но не застал его. А потом попросил разрешения воспользоваться телефоном. Но поскольку секретарь сама говорила по телефону, то разрешила позвонить с аппарата начальника. О чем говорил мужчина — она не прислушивалась. Из окружения Шиллера с Мустафой поддерживал связь только Измайлов. А после того как у Измайлова возникли с Мустафой какие-то проблемы, с ним начал общаться Шиллер. Кто такой Мустафа, откуда появился в городе — никто не знает. Со слов Кунаева, Мустафа следит здесь за многими большими людьми, контролирует их денежные отчисления в Алма-Ату. Никто не знает и того, кто стоит над Мустафой. Не знает даже Кунаев, который всегда все знает. — Подождите, Аскаров, что вам известно о сотруднике местного отдела КГБ Каримове? Вам не кажется, что Мустафой управляет именно этот человек? Аскаров, услышав фамилию Каримова, вздрогнул и с опаской посмотрел на дверь. — Я не знаю никакого Каримова, — залепетал он. — Таких каримовых у нас в городе много, кто и где работает, я не знаю. — Так, Аскаров. Если говорим правду, то говорим до конца! Аскаров прикрыл мой магнитофон рукой и закачал головой, давая понять, что не намерен говорить на эту тему. Я выключил магнитофон и с укором взглянул на собеседника. Он явно перепугался, когда услышал фамилию Каримова. Ничего не оставалось, как поблагодарить и собираться на выход. У дверей дома стоял хозяин-казах и с любопытством смотрел на меня. Спустившись с крыльца, он отогнал собак, и я беспрепятственно вышел на улицу. Судьба Аскарова не могла не волновать меня. Его отказ от показаний был мне понятен. Я не винил его. В конечном итоге в этой игре каждый из нас преследовал свои цели. * * * В это утро я проснулся очень рано. В номере было прохладно, и совсем не хотелось выбираться из теплой постели. Я быстро встал, быстро собрался, вышел на улицу и сразу же попал в объятия ледяного степного ветра. «Здесь вообще когда-нибудь бывает тепло?» — подумал я в полной безысходности. Но исход все же был — меня уже ждала машина. На работе происходило что-то неладное. По коридорам сновали сотрудники, в воздухе витала напряженность. — Что произошло? — остановил я первого попавшегося сержанта. — Аскаров застрелился! — Как застрелился? — обалдел я. — Когда? — Сегодня утром. Пришел очень рано и сразу пошел в оружейную, взял пистолет у дежурного и стал его чистить. Как в патроннике оказался патрон — никто не знает. Дежурный ему патроны не выдавал. Выстрел — и нет Аскарова! Пуля попала в правый глаз и вышла из головы. Врачи сказали, смерть наступила моментально. — Кто-то из сотрудников присутствовал при этом? — Вроде, никого не было. Сам Аскаров выходил из оружейной на минуту, в туалет. Пистолет оставлял в комнате. «Вот и оправдались страхи Аскарова. Судя по почерку, ликвидировали умелые люди». Я вошел к себе и в бессилии упал в кресло. Это сообщение начисто выбило меня из колеи. «Что происходит? Я становлюсь просто злым роком. Стоит мне пообщаться с человеком, расположить его к себе, и его тут же убивают. Один повесился, второй застрелился», — я сидел не раздеваясь. Разные мысли лезли мне в голову, одна страшнее другой. «Мог я как-то защитить Аскарова? Наверное, нет. Кто я здесь? Приезжий. Как приехал, так и уехал. Ну не было у меня возможности спрятать его от Мустафы! Здесь все повязаны, нельзя доверять никому, каждый может продать любого в любую минуту». Но несмотря ни на что надо продолжать работать. Мне позвонили. — Здравствуй, Абрамов! — услышал я Лазарева. — Не забыл еще? Я подлечился и в конце недели собираюсь в Аркалык. Как у тебя дела? Много машин нашел? — Василий Владимирович! Это не телефонный разговор, — ответил я. — Приедете, все узнаете на месте! — Слушай, — продолжал он, пропуская мимо ушей мое предупреждение. — Что ты там сделал, что Ныров с Пашуковым только о тебе и говорят в МВД? Чем ты их приворожил? — Не знаю. Вернетесь — поговорим на эту тему отдельно! — мне было совершенно не до этого, я попрощался и положил трубку. Наконец, пальто было снято и повешено. Я автоматически глянул в окно. На плацу стояли три машины. Ветер легко играл их тяжелыми тентами, и мне показалось, что это не ветер, а кто-то живой изнутри волнообразно толкает их. Встающее из-за горизонта солнце покрыло тенты красноватым оттенком. «Да, сколько крови из-за этих машин!» — подумалось мне. Я задернул штору и отошел от окна. «Почему же еще жив Расих? Ведь вербовал я его в этой же самой комнате! А может, тогда еще не был установлен микрофон?» Будто почувствовав мои мысли, позвонил Расих. — Здравствуй, Расих! Только что думал о тебе! А говорят, телепатии нет! — Надо срочно встретиться. Есть разговор, — Расиху было тоже не до лирики. Накинув пальто, я срочно выехал по уже знакомому адресу. * * * Уразбаев ждал меня на стройке. Рабочих в тот момент не было — все собрались перекусить в небольшой бытовке. Мы поздоровались и поднялись на первый этаж строящегося дома. — Виктор Николаевич! Есть еще четверо мужиков, готовых вернуть машины, — без околичностей начал Расих. — Вы держите слово, и люди начинают верить вам. — Если это так, то работаем по старой схеме. Буду ждать звонков, — ответил я. — Но ты меня вызвал не по этому поводу? Можешь что-то сказать о Шиллере? Говорят, он в последнее время больше занимался наркотиками, чем машинами. Из-за этого погиб Измайлов. Уразбаев поморщился: — Люди больше говорят, чем знают. Дело в том, что когда я узнал о наркотиках, сразу же сказал Шиллеру, что этот бизнес не по мне. А Измайлов не смог ему отказать и втянулся по полной программе. Жалко, конечно, неплохой был человек. Я не верю, что он наложил на себя руки. А может, выбрал меньшее зло. Сейчас Шиллер больше боится этих дельцов, чем вас. Он знает, что если попадет в милицию, то не проживет и недели. Поэтому и скрывается. Денег у него очень много, но бежать некуда. Эти люди достанут его везде — и здесь, и в России. — Сегодня утром застрелился начальник ИВС Аскаров. Я хотел с ним поговорить, но он чего-то испугался и отказался от разговора. Он все время говорил мне о каком-то Мустафе, которого все боятся у вас. Случайно не знаешь, кто такой? Уразбаев растерялся и молчал. — Расих! Ты что, испугался или не доверяешь мне? — Да нет, Виктор Николаевич, я верю вам. Просто не ожидал, что про Мустафу спросите. Сам я его не знаю, но слышал. Раньше он часто сам ходил за бугор и проворачивал там дела. Но однажды нарвался на пограничников и получил срок. Когда вышел из колонии, стал зарабатывать на убийствах. У людей много врагов, особенно у богатых, и у него всегда была работа. Кто он такой, где живет, я не знаю, но там, где появляется Мустафа, всегда кровь и смерть. Не буду врать, но однажды я видел его в магазине, где он разговаривал с одним человеком. Этот человек, по-моему, работает в КГБ. — А как его фамилия? Не Каримов случайно? — Не знаю, но если вам это интересно, узнаю. — Хорошо, Расих, договорились. Эта фамилия для меня очень важна. А сейчас расскажи, есть ли у тебя сведения по Веронике? — Да, есть. Она работает в специальном отделе КГБ Байконура. Чем она там занимается, узнать не удалось. Но то, что она при погонах, это точно. Красивая женщина, правда? — на его обветренном лице появилась детская улыбка. — Да, ты прав! Действительно красивая, — улыбнулся я в ответ. — Остерегайтесь ее. Она, говорят, умная и способна на любую провокацию. А как вы с ней познакомились, она же на Байконуре? Я кратко рассказал об обстоятельствах знакомства. Расих опять улыбнулся: — Все ясно. Кунаев к ней никакого отношения не имеет. Это просто продуманная комбинация. Здесь другие силы стоят. Насколько я знаю, Кунаев боится вас. Считает самым опасным в вашей группе. Все остальные — технические исполнители. Убери вас, и все встанет. Вот поэтому Кунаев и те, другие, боятся. Боятся, что Шиллер попадет к вам, и конец и ему, и всем. Мы, восточные люди, много знаем, но мало говорим, — сказал Расих на прощание. * * * Вернувшись в милицию, я дал коллегам некоторые указания и направился к себе. Озябшие на морозе ноги стали потихоньку согреваться. Запершись на ключ, я снял обувь и прижал ноги к горячей батарее. «Лишь бы не заболеть!» Тепло, исходящее от батареи, быстро согрело меня. Я снова натянул ботинки и открыл дверь. «Интересно, что они придумали насчет меня? — в том, что это провокация, я не сомневался. — По всей вероятности, решили меня устранить по-хитрому. А их усилия говорят только об одном — я близок к разгадке!» Каримову не удалось перетянуть на себя одеяло, за все это время я не передал ему ни одного агентурного сообщения, ни по Шиллеру, ни по Кунаеву, на которые он очень рассчитывал. Больше того, возникла реальная угроза, что я, работая по Шиллеру, раскрою его участие в системе транзита наркотиков. Каримов как опытный оперативник просчитал этот вариант и решил убрать меня, организовав скандал. Для этих целей он и взял Веронику. Небольшая заметка в СМИ о задержании заместителя начальника следственно-оперативной группы МВД СССР при попытке изнасилования полностью бы решала задачу. Я сидел в кресле и моделировал предстоящие события.