— Что значит, зачем? Ты понимаешь, что за вопрос ты задаёшь, чудовище? Вы держите в качестве рабов разумных существ, а потом жрёте их, и ты спрашиваешь, почему мы хотим вас уничтожить? — Чем плоха участь пленных? Какая разница — умереть от старости или стать пищей? Когда вы хотите есть, вы ведь не спрашиваете у бедного эйхо, жаждет ли он свободы? Вы просто забиваете его и едите. Так чем же мы хуже вас? Мы тоже хотим есть, а поглощать долгое время иную пищу мы не можем. Хотя бы единожды в год нам необходимо съедать кого-то умнее лошади. Мы даём пройти подневольным народам весь жизненный цикл, любить, творить, дать потомство, а лишь потом убиваем. — Как ты можешь сравнивать? Мы не едим разумных! — Мы тоже. — То есть ты за разумных нас не считаешь? — Вы неразумны и примитивны. Не можете общаться на расстоянии, не способны действовать сообща на благо общества. Вы жадны, эгоистичны и мерзки! — Мне надоело это выслушивать! Сдохни! После этих слов в зале стало заметно холоднее, с посоха Харальда сорвался ледяной шар и полетел в тушу чудовища. После чего её тело почти мгновенно застыло. Следом маг направил во врага мощный воздушный удар, который разбил застывшую королеву на куски. Голова её отпала, подкатилась к ногам Бурого и разломилась надвое. Я отправил медведю мысленную команду. Он аккуратно порылся в останках, нашёл хитросплетённый шипастый орган размером со страусиное яйцо, состоящее из крупных желтоватых чешуек, покрытых длинными прочными шипами. Аккуратно взяв пастью орган, медведь повернул голову назад и потянул его мне. Я убрал его за пазуху. Будет чем порадовать Марона. Харальд наблюдал за этим довольно равнодушно, а затем сказал: — Уходи. Быстрее. Враги уже близко. Сейчас я выжгу потомство этой твари, а затем займусь подкреплением. Не думаю, что смогу справиться со всеми, но по крайней мере задержу. Двигайтесь без привалов столько, сколько сможете. А когда остановитесь, то будьте готовы к бою. И передай Оло, что… — Я понял. Я передам. Спасибо. Я уже развернулся, чтобы уйти, но меня окликнул маг: — Погоди. Думаю, я успею сделать для тебя ещё кое-что. Не шевелись! Я так и замер, сидя на медведе, вполоборота развёрнутый к магу. Бурый тоже не шевелился. Маг нашептал какое-то заклинание, вновь использовав додекаэдр, и послал его прямо в меня. Я сперва испугался, но затем почувствовал приятное тепло во всём теле, которое всё усиливалось и усиливалось, превратившись уже в не слишком приятное жжение. Я опять хотел испугаться, но увидел, как на коже затягиваются шрамы. В левой руке что-то захрустело, а затем… Я смог пошевелить пальцами ноги. Это было очень неожиданно и приятно. Занятый ощущениями в теле, я не заметил, как маг наколдовал ещё одно заклинание и направил его в медведя, а затем сказал: — Ну вот. Теперь всё будет хорошо. Скоро его рост прекратится, и он не погибнет под тяжестью собственного веса. А с химерологией больше не экспериментируй. Ведь рядом может не оказаться того, кто сможет всё исправить. Это очень сложное направление магии, которое требует многих лет для изучения. Хотя у тебя и есть склонности к ней, но… У тебя нет учителя. Я кивнул магу, не зная, как ещё могу его отблагодарить, и верхом на Буром отправился на выход. На поверхности мы худо-бедно сумели сгруппировать освобождённых пленников в походную колонну. Впереди отправили небольшой отряд воинов, а позади освобождённых двигалось основное войско. Среди освобождённых было немало тех, кто был способен держать в руках оружие, вот только этого самого оружия нам сейчас недоставало. Даже на изготовление простейших деревянных копий у нас сейчас не было времени. У меня были все основания, чтобы верить Харальду, а значит, скоро здесь окажется крупный отряд тварей, который даже магу его уровня не по плечу, а раз тяжёлой артиллерии не совладать со врагом, нам подавно нужно уносить ноги. Освобождённых оказалось гораздо больше, чем я ожидал. Я не мог в этой толпе толком сосчитать их, но по моим прикидкам их было около полутора тысяч. Такое количество пеших попутчиков, которые были дезориентированы после выхода из стазиса в коконах тварей, значительно замедляло скорость нашего передвижения. Хорошо хоть одета была большая часть из них соответственно погодным условиям и не должна была замёрзнуть в пути, но вот некоторые точно заработают себе воспаление лёгких или обморожения. К сожалению, с этим мы ничего не могли поделать, ведь запасной одежды у нас не было, а в наших краях была самая настоящая зима, пусть и достаточно мягкая. Благодаря силе воли и «завр тебя дери!» нам удалось провести в пути двое суток без остановок, перекусывая прямо на ходу и не останавливаясь до тех пор, пока народ не начал валиться с ног от усталости. Пришлось устраивать привал. Во время привала пришлось раздать остатки провизии людям. Мы не рассчитывали на такое число попутчиков. Следующий раз придётся забить впряжённых в телегу эйхо, чтобы устроить обед, а после придётся держаться на одном лишь желании жить. Стоит сказать о том, как преобразилось моё тело после заклинания мага! Да я бы сейчас расцеловал Харальда, будь он рядом! Я снова мог ходить! А левая рука была почти как новая! Колено почти перестало хрустеть. Пусть я не вернул былую физическую форму, ходил с трудом, опираясь на трость, не все шрамы затянулись, а в спине что-то регулярно покалывало, но я больше не был инвалидом! Я мог ходить! Бегать! Жить! Оттого настроение, несмотря на довольно паршивую ситуацию и тварей, что нагонят нас со дня на день, было отличным. Несмотря на мои опасения, во время продолжительного отдыха никто на наш лагерь не напал. Похоже, что благодаря Харальду у нас была хорошая фора. А может быть, ему и вовсе удалось одолеть атаку арахнидов? Это было бы неудивительно, учитывая его навыки боевого мага, так что будем надеяться на лучшее, но готовиться к худшему и драпать до Чивуака как можно быстрее. Следующий день мы шли, то и дело озираясь. Ничего плохого в этот день не произошло, но ожидание опасности хоть и изматывало, но и прибавляло нам скорости. Плохое случилось в конце следующего дня. Враг нагнал нас, когда мы уже были в ущелье, отделявшем нас от Чивуака, когда до спасительных стен нам оставалось идти не более двух десятин. Оттого вдвойне обидно было принимать сейчас бой. Очевидно, враг действительно был умён и тоже гнал своих восьмилапых воинов, чтобы не дать нам уйти за спасительные стены. Мы заблаговременно заметили приближение врага, а оттого успели немного подготовиться к встрече с ним. Освобождённые пленники во главе с Мароном, были отправлены мною дальше, к спасительным стенам. Оло был посажен на единственного оставшегося в живых эйхо и отправлен в город за помощью. Мы готовились дать бой членистоногим противникам. К нам присоединились два десятка освобождённых, коим мы всё же смогли подобрать оружие, позаимствовав его у убитых ранее товарищей и из собственных резервов, сделав часть универсальных бойцов с арбалетами и клевцами воинами ближнего или дальнего боя. Честно говоря, когда Харальд говорил про подкрепление, я ожидал увидеть большое количество исчадий, однако на нас напали совсем иные существа. Среди них были бестии — напоминающие пауков твари, что способны выстреливать на небольшие расстояния паутиной и пленить врагов — очевидно, что-то вроде арахнидского спецназа, и отдалённо похожие на исчадий, однако в полтора раза более крупные, с широким приплюснутым телом и двумя крупными клешнями впереди, никогда до этого не виденные мною твари. Похожи на крабов. Так и буду их называть, пока не придумаю более подходящее название для подобных уродин. Быстро окинув атакующее войско взглядом, я прикинул, что состоит оно примерно из тридцати бестий и такого же количества крабов. Многовато, однако. Бестии способны атаковать на расстоянии, а от крабов вообще пока непонятно, чего ожидать. Я бы предпочёл сейчас сразиться с вдвое большим числом исчадий, чем ожидать подлянки со стороны неизвестного врага, но выбирать мне не пришлось. Мы сгруппировались в один плотно сбитый отряд. Я на Буром занял позицию спереди отряда, так как в пешем строю на огромном медведе стал бы серьёзной опасностью не только для врага, но и для своих, а прятаться за войском в данной ситуации считал не слишком уместным. Мы прикрываем отход безоружных, а соответственно беспомощных, поэтому думать сейчас о собственной безопасности было бы слишком низко. Да, я трус, никогда этого не скрывал, но, когда речь идёт о защите беспомощных, всегда встаю на сторону слабых. Противник, не то боясь огненных взрывов, не то по каким-то иным соображениям, в противоположность нам рассредоточился, вражеские особи держались обособленно, не рискуя приближаться друг к другу. Залп арбалетных болтов в противника и сплетённых паутин в нашу сторону вылетел практически одновременно. У противника появились первые раненые, а возможно и убитые, а у нас спеленало липкой субстанцией несколько воинов. Сегодня я почему-то не испытывал страха перед боем. Не то привык, не то был уверен, что всё пройдёт хорошо. Во время пути я успел немного почитать дневник Харальда и пару раз побеседовал с Оло. Благодаря чему пополнил свой запас парой боевых заклинаний и научился немного лучше контролировать конструкт во время волшбы. Поскольку сейчас противник был рассредоточен, я решил не использовать старый добрый фаербол, а рискнуть на более действенное в данной ситуации, однако ранее неопробованное, заклинание цепной молнии, чтобы поразить как можно больше врагов. Начертил в воздухе конструкт: квадрат, теперь черёд рун: стихиальная руна «электричество» в одну из вершин квадрата, за ней руна «переход», затем снова «электричество» и вновь «переход». Вливаю силу в заклинание и взмахом посоха отправляю во врага, что в эту же секунду бросает в меня паутину. Не успеваю сотворить щит, но Бурый принимает паутину на лапу легко, словно жевательную резинку. Заклинание тем временем достигло цели. Шестеро, похоже, насмерть, а вот седьмой брыкается. Вот-вот поднимется на лапы. Несмотря на эффективность, заклинание выпило почти половину магического резерва. Опустошаю бутыль с восстанавливающей манну жидкостью, начинаю творить вторую цепную молнию, но сбиваюсь: приходится пригнуться, чтобы увернуться от летящей в меня паутины. Бурый тем временем терзает одну из тварей в зубах, при этом ловко лавируя между клешнями противника, которые выглядят довольно грозно, чтобы нанести серьёзный урон конечностям химеры. От телодвижений косолапого меня болтает в седле так, что я еле удерживаюсь. Естественно, колдовать в этот момент я не могу. Поэтому беру в руку вместо посоха одноручный клевец, чуть отклоняюсь в сторону и бью в панцирь одного из крабов. Впрочем, убить его не удаётся, как и нанести существенного вреда. Этот арахнид покрепче будет, нежели исчадие, броню которого я пробивал без труда, даже будучи калекой. Медведь на какое-то время замирает, отбежав на безопасное расстояние от тварей, и терзает в зубах одну из них. Небольшая заминка позволяет мне вновь выхватить посох и приступить к волшбе. Спустя несколько мгновений ещё одна цепная молния ударяет во врага. В неё я влил всю оставшуюся манну, что отражается на результате: девять врагов убито, а десятый едва шевелится. Всё. Искра пуста. Теперь ждать пару десятин, пока благодаря зелью восстановится магический запас. А до того момента можно полагаться лишь на мою химеру да на острый наконечник клевца. У отряда воинов дела меж тем шли довольно скверно. Разрядив арбалеты, бойцы не успели их перезарядить до подхода врага. Пришлось биться в рукопашной, что было не слишком хорошо. Бестии били паутинами издалека, не давая приблизиться, а броня крабов не давала нанести ним существенного урона, да и серьёзного численного перевеса на нашей стороне не было. Для Бурого я был скорее обузой, нежели помощником в ближнем бою, поэтому я спрыгнул с его спины, чтобы схлестнуться с врагом в рукопашной схватке, а медведь смог вставать на дыбы, отпрыгивать в сторону и делать другие чудеса, которые из-за наездника не мог совершить раньше. Спрыгнув с него, я приземлился не на землю, а на спину зазевавшемуся крабу, отчего у него даже немного подогнулись ноги. Я как следует замахнулся клевцом и со всей силы ударил им по панцирю твари. На этот раз удар прошёл удачно, и хитиновый панцирь оказался проломлен грозным оружием. Я не думал, что одного удара будет достаточно для убийства существа, и уже замахивался для следующего, однако тварь резко засеменила вправо, будто бы пытаясь удержать равновесие, а потом у неё подкосились ноги, и она рухнула на землю, отчего я тоже потерял равновесие, но всё же сумел устоять на ногах и нанёс по бронированной голове добивающий удар. Всё. Одной тварью меньше. Битва кипела. Поле боя превратилось в настоящую мясорубку. Причём наша сторона, похоже, проигрывала. На этот раз козырей в рукаве у меня не было. У меня даже промелькнула позорная мысль: бросить всех, взобраться на Бурого и домчаться до Чивуака, чтобы позвать помощь, но я её быстро подавил. Эти люди доверили мне жизнь, и я лучше умру, чем предам их подобным образом, а за помощью побежал Оло. Я огляделся по сторонам. Ко мне направлялись сразу три твари явно не с намерениями спросить, всё ли у меня в порядке. Поэтому я буквально взлетел на крупный валун, что был неподалёку от меня, сочтя его достаточно перспективным местом для обороны. Однажды я уже был в похожей ситуации, и меня спасла способность химеры, полученная ею в результате моего просчёта. Тогда я направил в медведя слабое заклинание электрического урона, а он будто многократно его усилил и нанёс урон всем вокруг, в том числе себе и мне. Я решил повторить этот трюк, благо жалкие крохи манны у меня уже поднакопились. Взмах посоха — и электрическая искра летит в косолапого. После чего… ничего не происходит, если не считать небольшого обгорелого пятна на филейной части топтыгина. Ой. Не получилось. Похоже, что Харальд не просто исцелил химеру от неверно наложенного заклятия, но и лишил её некоторых положительных черт. Рядом с валуном, на котором я оборонялся, хромал Гвен. Я окрикнул его и протянул руку, живо втянув на валун, буквально вытащив его из клешней краба. — Командир! Вы уже который раз меня спасаете! — радостно сказал он, заряжая арбалет. — Нет проблем. Обращайся. Я попытался пробить клевцом пытающуюся дотянуться до меня клешню краба, но она оказалась слишком прочна. Бестия почему-то не стреляла в нас паутиной, видимо, израсходовала весь боезапас, но при этом быть опасным врагом она не перестала и взобралась на валун, на котором ютились мы с Твеном. Гвен, резко пригнувшись, поднырнул под неё, не дав ей ни секунды на атаку, и снизу-вверх ударил клевцом. Тварь заверещала, и я добил её ударом прямо в пасть. Тем временем ситуация на поле боя стала критической. Большую часть нашего войска перебили, тут и там кричали раненые, повсюду валялись отрубленные конечности, мёртвые тела, растекались лужи крови, а у врага ещё было достаточно бойцов, чтобы убить нас, а затем нагнать освобождённых и прикончить уже их. Несколько воинов пытались убежать с разной степенью успеха. Кого-то настиг враг, а кто-то драпал так, что арахниды не поспевали. Единственной относительно полноценной боевой единицей оставался Бурый, но и его время на исходе, если ничего не изменится. Его уже ранил один из крабов, цапнув за заднюю ногу, и мишка волок её за собой. Гвену удалось подстрелить из арбалета пару бестий, однако на нас двигалась ещё целая дюжина. Вот сразу две из них взобрались на валун, одновременно замахнулись и замерли, превратившись в ледяные изваяния. Неужели Харальд выжил и пришёл к нам на помощь? Я уж было обрадовался, но затем увидел, что это Оло вернулся верхом на эйхо, а затем помог нам заклятием. Не тратя даром времени, я замахнулся оружием и разбил на куски замёрзшего врага. К сожалению, отряда кавалерии, следующего за ребёнком-магом, не было. Но и его помощь может нас спасти, ведь врагов тоже осталось всего ничего. Гвен продолжал раз за разом разряжать во врага арбалет, Бурый, несмотря на многочисленные раны и напирающих врагов, продолжал рвать оных на куски. Оло продолжал волшбу. Решил и я внести свою лепту в нашу возможную победу. Спрыгнул с валуна, замахнувшись непосредственно в воздухе и вонзив остриё оружия в голову врага. Готов. Упав на землю, я перекатился, вскочил на ноги и тут же упал вновь. Что-то, что я не успел разглядеть, играючи уложило меня на лопатки, а в следующее мгновение я увидел перед глазами несущуюся на меня клешню краба, что была больше моей головы. Пролетали пухлые снежинки, парящий на морозе воздух шёл из моего рта, ко мне приближалась моя смерть. Глава 17 Олод. Шах и мат Мне удалось найти способ, который превратил бы магическую энергию в любую иную, тем самым остановив разрушение нашего мира, но уже слишком поздно. Если сделать это, то… (из сохранившихся страниц дневника Эквилиона). Крестьянин нагрузил на бедное эйхо поклажу, что весила, наверное, вдвое больше самой животины. Его жена тащила на руках троих малых детей, а на спине в противовес был надет увесистый рюкзак. Себя крестьянин тоже не обделил и едва перебирал ногами, согбенный в три погибели под тяжестью ноши. Кто-то, наоборот, передвигался налегке, надеясь в новом мире начать новую жизнь с ноля. Шли плотною толпой через мерцающее полотно арки люди и нелюди, молодые и старые, подгоняемые не столько солдатами, сколько звоном металла и криками, доносящимися откуда-то с соседних улиц. В городе вовсю шли бои. Скоро врата закроют — это знали все, а потому старались успеть попасть в новый мир, толком не понимая даже, что их там ждёт, зато прекрасно осознавая, что остаться в этом они смогут только в качестве рабов агрессора, а то и вовсе погибнут. Джереми, наблюдая за всей этой вакханалией в окно, слушал, как верховный магистр Айн делает ему последнее предложение: — Уверен, что остаёшься? В этом нет нужды, несмотря на разногласия, возникшие между нами в последнее время. Человек с твоими талантами очень бы пригодился нам в новом мире! — Уверен. Мой дом здесь.