Она указала на полиэтиленовый пакет, который он положил поверх своих туфель, которые он снял. — Ноутбук. Мне нужно немного поработать после того, как он уснёт. Он там…? — Ага. Харри прошёл в гостиную. — Мамочка, пахнет хавасо, — сказала Герт, сидя на полу с двумя плюшевыми игрушками. — Духи, — сказал Харри. — Хавасо, — сказала Герт. — Смотри, что у меня есть, — Харри осторожно вынул из кармана плитку шоколада. — Саха-ка. — Сахарный кайф? — Харри улыбнулся. — Тогда мы сохраним это в тайне. — Мама! У дяди Хавви саха-ка! После того, как Катрина ушла, Харри попал в волшебный мир, где лучше всего идти в ногу с творческими переходами мысли трёхлетнего ребёнка и вносить свой вклад в промежутках между ними. — Ты отвично игваесь, — похвалил его Герт. — Где двакон? — В пещере, конечно, — сказал Харри, указывая под диван. — Угу, — сказал Герт. — Дважды угу, — сказал Харри. — Саха-ка? — Хорошо, — сказал Харри и сунул руку в карман пиджака, накинутый на стул. — Сто это? — спросил Герт, указывая на маску, которую держал Харри. — Кот, — сказал Харри, надев полумаску на лицо. Лицо Герта исказилось, а в голосе внезапно прозвучали слёзы. — Нет, дядя Хавви! Ствашно! Харри быстро снял маску. — Хорошо, без кота. Просто драконы. Всё в порядке? Но слёзы уже потекли, и Герт зарыдал. Харри проклял себя, ещё одно неверное решение. Кошки страшные. Мамы нет рядом. Пришло время спать. Как тут не расплакаться? Герт протянул руки к Харри, и он, прежде чем успел подумать, прижал мальчика к себе. Гладя его по голове, он чувствовал подбородок на своём плече и его тёплые слёзы сквозь рубашку. — Немного саха-ка, почистить зубы и колыбельную? — Ага! — всхлипнул Герт. После сеанса чистки зубов, который Катрина, как подозревал Харри, не очень одобрила бы, он одел Герта в пижаму и уложил под одеяло. — Буман, — скомандовал Герт. — Я такую не знаю, — сказал Харри. Его телефон завибрировал, и он увидел, что получил MMS от Александры. Герт посмотрел на него с плохо скрываемым неодобрением. — Но я знаю и другие хорошие песни. — Пой, — сказал Герт. Харри понял, что это должно быть что-то медленное и напевное. Попробовал песню «Wild Horses» группы «Роллинг стоунз». Его остановили после одного куплета. — Двугую песню. Песня Хэнка Уильямса «Your Cheatin’ Heart» получила отрицательные отзывы после двух первых строчек. Харри долго думал. — Хорошо. Закрой глаза. Он начал петь. Если это можно назвать пением. Это был более низкий, медленный напев грубым голосом, который то и дело попадал в ноты старого блюза о вреде кокаина. Когда он закончил, дыхание Герта стало более глубоким и спокойным. Харри открыл MMS, к которому был приложен какой-то текст. Фотография была сделана в зеркале прихожей в её квартире. Александра стояла в сливочно-жёлтом платье, которое как хорошая дорогая одежда демонстрировало тело в таком выгодном свете, что ни на секунду не подумаешь, что всё дело в платье. В то же время он понимал, что Александре не нужно было платье. И что она это знала. «Это стоило ползарплаты. С нетерпением жду завтра!» Харри закрыл сообщение и поднял голову. Увидел широко открытые глаза Герта. — Ещё. — Ещё… последнюю? — Ага. ГЛАВА 26 Пятница Цемент Было девять часов вечера, когда Микаэль Бельман открыл дверь своего дома в Хойенхоле34. Этот красивый дом он построил на склоне холма, чтобы они с Уллой и своими тремя детьми могли любоваться открывающимся отсюда видом на весь город до самых Бьёрвики и Осло-фьорда. — Привет! — крикнула Улла из гостиной. Микаэль повесил своё новое пальто и прошёл в гостиную, где его миниатюрная красавица-жена, его любовь с детства, смотрела с младшим сыном телевизор. — Извини, встреча затянулась! — он не слышал подозрения в её голосе и не видел его в её глазах. Да и сейчас для этого не было никаких оснований: в настоящее время Улла действительно была единственной женщиной в его жизни. Если не считать ту молодую репортёршу с канала TV2, но и в отношениях с ней было поставлено что-то вроде точки. Хотя он и не исключал приключений в будущем, они должны были быть гарантированно безопасными для него. Возможно, замужняя женщина, облечённая властью. Которой будет что терять, как и ему самому. Говорят, власть развращает, но его она сделала только более осторожным. — Трульс здесь. — Что? — Он зашёл поговорить с тобой. Он на террасе. Микаэль закрыл глаза и вздохнул. По мере того как он поднимался по служебной лестнице, от главы отдела по борьбе с организованной преступностью до начальника полиции и далее до министра юстиции, он постепенно увеличивал дистанцию между собой и своим другом, бывшим подельником. Он был очень осторожным. Микаэль вышел на большую террасу и закрыл за собой раздвижную дверь. — Отличный вид открывается отсюда, — сказал Трульс. Его лицо было красным в свете инфракрасных ламп. Он поднёс бутылку пива ко рту. Микаэль сел рядом с ним и взял бутылку, которую Трульс открыл и протянул ему. — Как продвигается расследование? — То, которое ведётся в отношении меня? — спросил Трульс. — Или то, которое веду я сам? — Ты работаешь над каким-то делом? — Ты не знал? Хорошо, значит, по крайней мере, у нас нет утечки. Я работаю с Харри Холе. Микаэль обдумал услышанное. — Ты отдаёшь себе отчёт в том, что, если выяснится, что ты пользуешься своим служебным положением, чтобы помочь...