Шаги удалялись от меня. Даже не добил. С трудом усмехнулся, чувствуя кровь, заполняющую рот. Вот и счастливая семейная жизнь. Вот и полный дом детей. Вот и светлое будущее, которое по радио нам обещали. Слез уже не было. Медленно закрыла глаза. Времени у меня точно осталось мало. А я не хочу видеть этот мир… Сегодня я точно стала атеисткой. Большевики были правы. Бога нет… Иначе бы он не допустил такого. Резкий высокий крик где-то в стороне… А следом мир затих. Не было слышно даже птиц, которые в это время обычно начинали петь. Не было слышно петухов, крик которых доносился раньше от ближайших деревень. Запах гари донесся до меня. Ничего живого тут больше не осталось… Сознание стало уплывать, позволяя сбежать в спасительную тьму. Туда, где нет боли и страха. — Анечка! Прислушалась. Андрюша? Нет, это не может быть он… Он бы не смог выжить. Наверное, умер и пришел за мной… Рядом кто-то упал. Знакомый аромат трав, смешанный с незнакомыми сладковатым запахами, ударил в нос. Родное прикосновение к щеке… — Что с тобой сделали, родная… Голос его дрожал, осип. Но тепло от его обычно прохладных рук придало сил. Это и правда он, не предсмертное видение. С трудом открыла ставшие невероятно тяжелыми веки. Как же хочется снова увидеть его глаза… — Пришел… Думала, что проговорила это, но изо рта вырвался сдавленный хрип. — Ты жива?! Анечка, милая… — краем сознания поняла, что муж приподнял меня, притянул к себе. — Прошу, скажи: “Дай своей крови”. Он бредит?.. Точно бредит. Но я никогда не могла ему отказать. Слишком любила. В его глазах было море отчаяния. Через боль разлепила пересохшие губы и повторила слова, которые он просил проговорить. — Д… Дай… — услышала свой тихий, на грани слышимости голос. Горло нестерпимо саднило, а пересохшие потрескавшиеся губы болели. Но ради него я пыталась повторить эту безумную фразу. — Дай своей крови… Сказав, обмякла в его руках. Кажется, это забрало все мои силы, веки стали тяжелеть. И его такие красивые серые глаза… Рада, что это последнее, что я увидела. Что-то прохладное коснулось рта, неприятная вязкая жидкость со странным металлическим привкусом полилась. И тело само стало пить это. Хотелось оттолкнуть его, желудок сокращался, пытаясь выдавить обратно гадость. Но быстрее провалилась во мрак. Проснувшись, я почувствовала непривычную легкость в теле. И столько сил. Хотелось взлететь. — Андрюш, мне такой страшный сон приснился. Привычно повернувшись к нему, чтобы обнять, поняла, что что-то не так. Паника моментально поглотила, стоило ощутить под рукой землю. Глаза открыла не сразу. Но когда нашла в себе силы… — Нет!... Господи, нет! Любимый лежал рядом, весь в крови, сбоку у него торчал обломок доски от забора. Трясущимися руками прикоснулась к ледяному супругу. Как же так… Поднялась я с трудом. Слезы застилали глаза, а сердце неприятно и совсем непривычно болело. Казалось, оно билось слишком медленно, пропуская удары. Ноги сами повели меня к деревне. Нужно найти кого-то, похоронить Андрюшу… Но на ее месте было только пепелище. И сотни растерзанных трупов… Бредя среди сгоревших обломков домов, среди которых костьми возвышались печи, услышала тихий писк. Взгляд моментально нашел под завалом Аленку, девочку, которую учила читать в прошлом году... Вот только я… Сильное чувство голода затуманило разум, а зуд в зубах был невыносим. *** 1986 — Анна Андреевна! Анна Андреевна! — Да? Обернувшись, увидела запыхавшуюся первокурсницу, бежавшую по улице ко мне. Остановилась, дожидаясь девушку. — Ой, спасибо, что подождали… У нас Василий Иванович заболел и не сможет поехать с нами на смену в “Буревестник”. А вы такая добрая… Вот мы и решили попросить вас поехать с нами. Вдруг у вас получится… Студентка засмущалась, отводя взгляд. Такая милая. Что ж. Это может быть интересно. — Я подумаю, Ниночка. После экзамена подойдите и напомните о просьбе. И удачи вам. — Спасибо, Анна Андреевна! Взмахнув косами, она побежала в корпус, опаздывая уже, а я предвкушающе улыбнулась. Люблю кровь детей. Глава 1 Давно я не была в этом лагере. Кажется, лет тридцать назад, еще когда его только строили. Помню, половина детей тогда жила в палатках. Ностальгическая улыбка коснулась губ. Главное — не выдать себя перед местными. За сорок пять лет после обращения пришлось учиться скрываться. Переезды, смена документов. Раньше было проще, тогда всем было все равно. Вот только война хоть была сейчас, но слишком далеко от меня. И в прошлый раз она мне совсем не понравилась, чтобы снова туда соваться даже ради документов. Поэтому уже несколько личностей со мной одна история: родные погибли в аварии. Все потому что у меня почему-то старение очень замедлилось. Но те несколько стратилатов, с которыми я встретилась за свою жизнь, не смогли объяснить природу наших сил и моей особенности. Возраст мимо них не прошел. Им было проще. А я… А я просто радовалась тому, что подчинение воли работало прекрасно и документы мне могли сделать какие угодно. Все же я не кот, да и усов с хвостом у меня нет. — Спасибо, Антон. Настоящий комсомолец. Сумку сюда положи, дальше я сама. Пиявец, уже несколько лет существовавший в моем подчинении, кивнул, послушно выполняя приказ. — Будут еще указания? — Пока нет, — мягко улыбнулась, похлопав его по щеке. Щетина неприятно кольнула ладонь. — Побрейся до завтра, не позорь университет. А пока иди и помоги остальным. Завтра уже приедут дети. Все должно быть и-де-аль-но. Юноша кивнул и с загоревшимися решительностью глазами отправился к вожатым. Мальчишка чудом попал в наш вуз. Уж не знаю, кто за него договаривался, но пришлось взять его под опеку. Привлекать внимание к факультету непонятным хулиганом не нужно было. Вспоминая всех, кого перевоспитала, позволила себе лечь на кровать. Жестковато… Но ничего. Свежий воздух даже таким, как я, идет на пользу. Так, расслабляться все равно нельзя. Нужно осмотреться. Несколько лет назад в лагере убили стратилата. А в прошлом году померла Нюра. Кто знает, что ждет в этом нас. Но радует, что из-за аварии теперь будет много свежей крови. И судя по тому, что я видела в Москве — дети будут сами опасаться детей из тех регионов. Вечером вышла проверить готовность лагеря, да и познакомиться надо с остальным персоналом. Мои студенты украшали сцену, на которой завтра будут выступать директор Свистунова и еще несколько важных гостей, кто-то домывал окна. Жизнь кипела. Хлопнула два раза в ладоши, привлекая к себе внимание вожатых. — Так, комсомольцы, все сюда, — стараясь быть максимально дружелюбной, подозвала юных тружеников. Кто-то охотно, кто-то, скрывая недовольство, подошли. Увидела несколько новых лиц, считая их. Наталья Борисовна, как раз директор, чье место на должности старшего вожатого я и заняла, передала только что список моих подопечных. — Всех рада видеть за делом, но предлагаю немного отвлечься, — натянула на лицо свою самую милую улыбку, следя за реакцией новеньких. — Меня зовут Анна Андреевна, я старший вожатый в “Буревестнике” этим летом. Часть из вас меня знает по нашему педвузу. С теми же, с кем еще не знакомы — рада познакомиться. Сейчас я зачитаю список и прошу поднять руку тех, кого назову. Все понятно?