Во рту стоял вкус крови. Значит, напоили… Хотелось встать, но голова болела. И что-то в груди. Поморщилась. Я так долго пыталась забыть его. Лет десять ушло, чтобы смириться с потерей. Вспоминать мужа было очень больно. Я любила Андрюшу. Вся моя жизнь была в нем. А как он помог мне, когда умерла бабушка. Вряд ли справилась бы, не будь его рядом. Я всегда знала, что он любит меня. И теперь понимаю, что любил больше жизни. Буквально. Милый пожертвовал собой, чтобы я сейчас жила. В отличие от всех стратилатов, которых я знала, Андрюша — чувствовал. То, что я видела — сыграть невозможно. Да и я, ведь так и не превратилась в безжалостного монстра, как все, кого знаю. Лучше бы оставил меня там умирать… Как же мне плохо без него. И вот снова что-то заставило вспомнить моего Андрюшу. Его запах, прикосновения, поцелуи, объятия. Пальцы сами невольно дернулись, погладив простынь. Так хотелось снова почувствовать его тело. Как же больно… Так, хватит. Это ничем не поможет мне. Надо снова забыть. И делать дела дальше… Распахнув глаза, увидела рядом Катюшку, запястье которой было растерзано. Девочка сидела на моей кровати, держа руку на весу, пока рана затягивалась, безэмоционально следя за процессом. Сердце сжалось, видя, во что превратила ее. Но отогнала мысли о ней и муже, загоняя все поглубже. Нужно работать. С трудом проморгавшись села на кровати. Голова была тяжелая, а перед глазами еще мелькали картинки то ли сна, то ли видения. — Что случилось? — Анна Андреевна, — Антон отошел от стены, у которой стоял. Оглядев девочек, он заговорил: — Вы потеряли сознание. Юрий Владимирович попросил нас дать вам кровь. Сказал, что лучше Кате, заодно пройдет инициацию и свяжитесь с ней. Как я понял, вы сделали что-то странное, и из-за этого ослабли. Но сейчас, должно быть, все хорошо. Вам же лучше? — Да… Да, — кивнула я, переваривая его слова. — Спасибо. Тут вас никто не обижает? — Нет, — ответила Нина, пожав плечами. — Все хорошо. Юрий Владимирович для удобства положил нас отдельно от его… И наши тушки с нами рядом. Все. А завтра всех в течение дня планируют выписать. — Хорошо… — кивнула я, пытаясь понять, что задумал стратилат. Здесь происходит что-то неправильное. Даже для таких, как мы. — Понаблюдайте за всем. Чувствую, тут творится та еще чертовщина. И мне это не нравится. — Имеете в виду что-то конкретное? — парень с беспокойством обернулся на плотно закрытую дверь. Пожала плечами. — Пока не знаю. Если странное заметите — расскажите. Ладно? Пиявцы синхронно кивнули. Но Нина выглядела странно. Неужели она что-то уже знает? Но говорить тут было опасно. Решив обсудить все с ней после того, как их выпишут и убедившись, что рука Катюши цела и на ней не осталось ни следа от раны, поспешила вернуться к своим делам в лагере. Оказывается, в медблоке пробыла до полдника у детей. Долго же я была без сознания. И это было так странно. Даже прямая автоматная очередь меня до такого не доводила. А тут… Есть над чем подумать. Первым делом пошла за своими записями. Нужно проверить план на следующую неделю, она будет очень насыщенная. Завтра должен пройти чемпионаты ЧГК и по шахматам, потом подготовка к родительскому дню, в воскресенье день начала великой отечественной, а там уже дальше и конец смены. Как быстро время летит. Особенно если тебе в следующем году уже семьдесят. Не представляю, как все успевают обычные люди, которым нужно спать. Проходя мимо одной из отрядных беседок, услышала разговор, который очень не понравился. Остановилась, ища взглядом вожатых. — Да это все эти заразные! Приехали со своей Припяти, вот и заразили. Бедная Оля, лежит там с ними… — Точно… Их же всех в лазарет положили. — Я не хочу умирать… — захныкала третья девочка, явно младше остальных. Может сестра одной из них. — Ничего, в четверг родительский день, если пожалуемся, Вер. Папа добьется того, чтобы зараженных убрали. Нахмурившись, подошла к группе девочек. Видимо младшая пришла к старшей сестре и жаловалась. Увидев меня, они сразу замолчали, испуганно переглянувшись. — Какой отряд? — Третий, — вздернув носик, ответила самая бойкая девчушка. — Я сейчас не буду спрашивать ваши имена, но напомню, что вы — пионеры. Считаете, что эти слова достойны тех, кто носит красные галстуки? Дети смутились, опустив глаза. — Нет… — Вот и подумайте над тем, что говорите. Наш лагерь принял пострадавших, таких же детей СССР, как и вы, только потерявших дома и родных. И вы должны помогать им, а не жаловаться на что-то родителям! И не заразные они. Еще раз услышу… — Мы поняли, — хором ответили девочки постарше. Окинув их максимально строгим взглядом, дошла до любимой беседки, где уже сидел Гриша. Он пока не заметил и можно было бы уйти, но… — Привет, — улыбнулась ему, садясь напротив, чтобы между нами оставался стол. Так спокойнее. Парень задумчиво посмотрел на меня, погладив свой чуть заросший щетиной подбородок. — Привет. Ты как? Весь день словно пряталась. Его прямолинейность смутила, заставив отвести взгляд. — Честно говоря… — от волнения прикусила губу. — Немного странно. И стыдно. Поэтому и пряталась. — Это нормально… Что в лазарете случилось? Тебя долго не было. — А… Некоторые были очень слабыми, пришлось кормить самой. Вот и не заметила, как время пролетело. Он кивнул чему-то. Но сказать ничего не успел. Меня окликнула Лариса, а через мгновение девушка уже была около нас. — О, хорошо, что вы тут. Там дети костер просят… — Так, был же в четверг, — нахмурился Гриша, вопросительно посмотрев на меня. — Погода в принципе хорошая… Можно и у костра собраться, — задумчиво протянула я, смотря на Ларису. — Что-то конкретное хотят или просто посидеть? — Просто посидеть, поговорить. За неделю дети устали, да и то, что половина отрядов слегла, их расстраивает. А у костра отдохнут, успокоятся, как раз настроение у них поднимется к родительскому дню. — Логично… Ну что ж, готовьте. Вечером посидим, порассказываем да попоем. — Спасибо, Анна Андреевна, я все организую! Девушка порывисто обняла и, чмокнув в щеку меня, убежала. Начинало казаться, что она костры сама любит больше, чем дети. Но она права. Что-то такое лишним не будет, детей нужно отвлечь. Особенно, учитывая тот подслушанный разговор. — Ань? — вырвал меня из размышлений парень. — А? — Как себя чувствуешь? Не тревожит ничего? — Ну, как сказать… Сон странный снился. — Поведаешь? Усмехнулась, услышав такое странное слово от современного молодого парня. — Нет. Не сегодня… Не готова я пока такое рассказывать. Не обидишься? Улыбнувшись, он качнул головой так, что прядь волос упала на лицо ему. Откинув ее, парень взял мою ладонь в свою, ободряюще сжав. Весь его вид говорил о том, что он не в обиде. — Все в порядке. Как будешь готова — приходи. А раз сон приснился… Значит, пошли процессы… — Гриша замолчал, понимая, что уже лишнее говорит. Поднявшись, он неловко поправил рубашку. — Я пойду помогу тогда Ларисе, чтобы все было готово вовремя. Кивнула, провожая его взглядом. В одиночестве быстро сверила все планы, сценарии, так что через два часа уже у столовой ждала детей, выходящих с ужина. А когда собрались все, двинулись к костру.