Он кивнул, поджав губы. Лежать перед ним было немного неловко, но мне нравилось. Нравилось смотреть на него снизу вверх, нравилось, что ему не безразлично. Видела, что он хотел что-то еще обсудить. Но вместо этого улыбнулся. — Тогда отдыхай. Невесомо поцеловав меня в лоб, Гриша вышел, оставляя одну. А я продолжила ждать Катюшу. Девочка пришла перед ужином. Сейчас она выглядела лучше, чем когда первый раз мы остались наедине. Идеальный галстук, идеальные две косички, выглаженные блузка и шорты. Идеальный пионер. Она молча подошла, ведомая инстинктом. Да и я хотела уже собрать дань. Но сначала надо поговорить. Она была в лазарете, они лежали в одной палате. — Что случилось с Ниной? — Не знаю. Она нам не сказала. Я не слышала, когда она ушла. — Было что-то странное, может вечером что-то случилось? Девочка задумалась. — Она разговаривала перед сном с Максимом Игоревичем. Но их разговор я не смогла услышать. Задумалась. Слишком много Максима. Надо бы к нему присмотреться. Тем более, Юрий не первый раз намекал, что кто-то еще тут есть. Но я ничего не чувствовала рядом с парнем… С другой стороны, возможности стратилатов не знает до конца никто, а у каждого свои особенности. Вдруг?.. Ладно. Об этом позже подумаю. Улыбнулась пиявице, погладив ее по голове. — Поняла. Спасибо, Катюш. А теперь иди сюда… Глава 24 Катя до утра пробыла в моей комнате, благо меня больше никто не искал, а она все еще была лишней в своем отряде. На рассвете она вернулась в палату. И, никто не заметил, что ребенок отсутствовал всю ночь. Я радовалась этому с одной стороны. Но вторая часть меня была в ужасе. Не удивительно, что с Ниной случилась трагедия. И что девочка так жаждала тепла, из-за чего легко смогла сделать ее пиявцем. Как же прогнил этот мир… Утром лагерь продолжил жить своей жизнью. На месте трагедии убрали все, о чем на рассвете мне сообщил Гриша, чтобы мы пошли убедиться в этом. Дети привыкли к терренкурам по территории. Если запретить надолго, вызовет панику. И правда, законники успели все привести в первоначальный вид. Засыпали пятна, убрали ошметки тела. Только мой обостренный нюх улавливал запахи крови и смерти. Но дети ничего не увидят. И не догадаются. Как и вожатые. Официально девушка уехала домой к родным, так как у нее заболела мама. Это ни у кого не вызвало бы вопросов. Мне хотелось справедливости, какого-то сочувствия ей. Нельзя было создавать панику среди детей. Тем более, в четверг уже родительский день. Если родители увидят, что дети нервничают — их заберут. А если уедет слишком много, то мы точно получим проверку сразу. Это не нужно и мне в том числе. Все прошедшие недели отряды готовили номера к сегодняшнему дню в перерывах между активностями. И уже после обеда, когда жара спадет, наконец-то будет конкурс талантов, который дети ждали. Ведь они смогут выступить перед родителями, получить грамоты. Ради этого многие дети и приезжали в лагерь. Вот только мне было сложно собраться, чтобы сделать то, что от меня ждали. От меня и другого начальства лагеря. Ответственность на нас за идеальный родительский день. Вот только что мы сделаем в таком состоянии? После того, как вернулись из леса, предупредила вожатых, что могут по обычному маршруту сегодня идти, а сама ушла к себе, чтобы привести в порядок испачканные кеды. Почти успела все до линейки, но на нее не успела попасть. Как и на завтрак. Что ж, можно будет списать на нервы. Свистунова решила зайти ко мне. Это было не похоже на нее, обычно она всех к себе приглашала. А тут… Неужели заподозрила меня в причастности вызова законников? Под глазами у женщины залегли тени, веки опустились, сама она казалась какой-то бледной, уставшей. Было видно — она не спала всю ночь. И пахла паникой. Не подозревает. Не успела спросить, что от меня хочет. Не здороваясь и не спрашивая разрешения, она вошла в комнату, закрыв за собой дверь. — Ань, ты как после вчера? Тебя сильно мучили? — положила Свистунова папку на подоконник. — Да вот держусь. А вы?.. — Очень много всего нужно заполнить, тут и для тебя хватит… — она протянула мне папку, набитую бумагами. — Не захотели в отчете сдвинуть все на пару метров, гады. Им-то без разницы, а мне… — она брезгливо скривилась. — Ничего, и не такое разруливала. Правда, после прошлого раза я стала директором. Надеюсь, ты меня не решишь подсидеть. Удивление даже не пришлось играть. Она искренне переживает за свое место. Теперь понятно, почему она так настороженно относится ко мне и так лебезит перед начальством сверху. — Нет, мне это не нужно, — нервно усмехнувшись, ответила я, перелистывая бланки и шаблоны заявлений. Работы на всю ночь…. — Заполню. Еще что-то нужно? — Чай есть? — Есть, — улыбнулась ей я, доставая пакет с листьями и кипятильник. — Я так понимаю, аппетита нет? Женщина покачала головой, молча садясь на кровать, подложив подушки себе под спину. Не стала реагировать. Но наволочки новые попрошу все же. Брезгливая я. Очень. — Непонятливая ты, Аня… Ну, проверим твой чай. Усмехнулась. Разлив чай по двум стаканам, села рядом с ней. — Тот чай я уже вечером приговорила. Да и день начинать с очень крепкого чая не лучшая идея. А тут у меня травки успокаивающие. По рецепту бабушки. Не врала. Летом с ней мы всегда собирали и сушили травы. А тут столько их росло. — Твоя правда, — Свистунва осторожно взяла стакан, медленно подув на него. Заметила на ее лице легкую улыбку. Понравилось. Ну, ей лишним не будет. Директриса пыталась держаться, но страх прорывался. Да и мне тоже хотелось понять, что ждать, поэтому выгонять не стала ее. Отвлечься и мне лишним не будет. Мы просто посидели, обсудили какие-то темы, совершенно несвязанные с лагерем. Даже вспомнили недавно вышедший фильм “Возвращение Будулая”, который, как оказалось, понравился нам обеим. В перерывах узнала, что весь вечер она провела на телефоне, отвечая на звонки, даже из политбюро позвонили. Но для меня она сегодня раскрылась по новой. Она была одинока. Еще не старая, но уже и не молодая девушка, а подруг и мужчины нет. Характер не самый простой, всю жизнь пыталась добиться какого-то статуса, потеряв все остальное. На мгновение мне стало ее даже жалко. — Знаешь, я почему в лагерь-то пошла работать. Детей у меня нет. А так… — Удочери кого-то. — Я буду ужасной матерью. Такие, как она — становятся идеальными пиявцами. Чем больнее, тем проще согласиться. А у меня как раз минус одна к этому полнолунию… Какая удача. Тем более, если она станет моей, то я смогу убрать из лагеря Юрия. Идеально. Постаралась не выдать радость, которую сейчас испытывала. Это может испугать. Откровенность эта далась ей тяжело, достав все самое спрятанное и болящее. Такая сейчас слабая, уязвимая… Забрала уже остывший пустой стакан из рук осунувшейся женщины, взяв ее ладони в свои, усиливая "даром" ее эмоции. Она должна сама согласиться. Без внушения. Она посмотрела на меня удивленно, но промолчала. — Наталья… — решила обратиться по имени. Без отчества. И хоть было тяжело, все же привыкла, для того, что я хотела сделать, формальности не нужны. — Мне так жаль, что все навалилось на тебя. Но я могу облегчить твою жизнь. — Как? На это только чудо способно. А я советский человек, я в чудеса не верю, — она усмехнулась. — Поверь, мир куда интереснее и сложнее. Тебе не нужен будет сон. Никаких потребностей, никакой боли. И не будет одиночества. В голове сразу появился образ Катюши, которая очень хочет семью. Безумие… Хотя может если их свести, это и Свистуновой поможет, и девочка будет не одна. — И что я должна буду за то, что ты мне это дашь? Улыбнулась, видя, что она уже в моей власти. — Всего немного… Тебе лишь нужно будет меня иногда кормить. — Кормить? И тебе не нужны деньги, моя душа? Как там было у Гете… Усмехнулась. Даже тут сохраняет свою меркантильность. Но и про душу что-то знает. На мгновение прониклась к ней уважением. Читала классику, а не исключитеоьно правильную партийную литературу. — Никаких денег или души. Только кормить. Сущая мелочь. Ты согласна?