— Поверь, я никуда не спешу. Кивнула, прикрыв глаза. Было стыдно. И видеть его такой взгляд не могла. — Я стала стратилатом в сорок первом. В июне. На нашу деревню напали одной из первых. Мы даже проснуться не успели… Даже в полумраке было видно, как парень побледнел. Ну, сам просил. — Сколько тебе лет? — Невежливо спрашивать у женщины такие вопросы, — усмехнулась, пытаясь за этим спрятать страх. — Отвечай. Было больно слышать холод в его голосе. — Технически шестьдесят шесть. Сделал меня Андрюша стратилатом в двадцать один год. — Господи… — выдохнул он, снова отвернувшись к окну. Кажется, начал догадываться. — Мне рассказывать? — Да, — голос его дрогнул. Значит, уже все понял. Может хочет убедиться? — В ту ночь как раз случилось… Папа и Андрюша пытались отбиться, а мы с другими наивно надеялись сбежать. Я не успела. Меня догнали и… У меня не хватит слов, чтобы описать все, что со мной сделали. Это было очень больно. Я должна была умереть после всего, — ком подкатил к горлу. Оказывается, рассказывать такое подробно еще тяжело. Слишком. Пальцы стали ледяными и задрожали. И не от голода. Спрятала ладони между коленей, стараясь согреть их хотя бы так. — Муж чуть позже нашел меня. Он оказался стратилатом. Но был очень сильно ранен… Я умирала и не понимала, что происходит, он заставил что-то сказать. А очнулась я уже утром следующего дня. Андрюша был мертв. Как и тот фашист. И вся наша деревня… Кроме Аленки. Ее завалило балкой. Но тогда меня это не остановило. Я хотела есть. И убила ее. Это моя ноша. — Словно больше никого не убивала, — хмыкнул он, снова одарив полным презрения взглядом. Пожала плечами. — Убивала. Фашистов, пока не закончилась война. Потом японцев. А потом училась жить среди людей. Долго служила в НКВД, там таких, как я, было много. Когда там мои услуги больше не были нужны, меня отпустили жить среди людей. Знали, что я не опасна. А я решила помогать таким детям, как она. Потерянным, ступившим на кривую дорожку. Я же повлиять на них могу. Он резко повернулся ко мне, с трудом сдерживая злость. — Ты лишила их воли! — Я не дала им погубить себя и кого-то. Позволила им начать, а кому-то прожить длинную и спокойную жизнь, а не оказаться в совсем других лагерях. Он издал нервный смех, запуская ладонь в волосы. — Они умирают! Каждые… — Нет, — перебила его, зная, что скажет. — Все сложнее. Они должны быть рядом со мной и иметь возможность отдать дань в течение года. Тогда с ними все хорошо. С сорок седьмого мои подопечные нормально живут. — Сорок седьмого?.. — переспросил он, а после передернул плечами. — Мерзость. Кивнула. — Согласна. Но я стала такой не по своей воле. За счет жизни любимого… Он хотел, чтобы я жила. Да, я монстр и знаю это. Убей меня. Я не против. Ты бы знал, как я устала от всего этого. Только за Катюшей присмотри. Она одна не справится. Девочка хорошая, а… — Не буду я тебя убивать! — неожиданно крикнул он, хватаясь за голову. И еле слышно прошептал следом: — Не смогу… Кажется, не только я попала в эту ловушку. Поднялась, сделала шаг к парню. Еще одни. Он не стал уходить, отталкивать, прогонять меня. Сделав последний шаг к нему, обняла его. — Это безумие. Полнейшее. — Согласна. Парень заключил меня в крепкие объятия в ответ. Ему было тяжело, понимала, что в нем разрываются чувство и сопереживание ко мне с ненавистью. — Стратилат сделал из родителей пиявцев. Кто-то из начальства на их работе, — неожиданно заговорил он, видимо, отвечая на мою откровенность. — Родители стали странными, а после умерли подряд. Мы с братом попали в приют. Но через пару лет Женя выпустился и забрал меня к себе. Постепенно мы узнали правду, потом познакомились с другими охотниками. Оказывается, многие преступники, с которыми сталкивался в работе брат, были стратилатами. Это стало для него открытием, но начальство поверило. Поэтому теперь у них там специальный отряд, ловящий маньяков. А кроме как маньяками и не назвать стратилатов. Опустила виновато взгляд. — Прости. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что ты такая… — Все в порядке. Я понимаю. Мне тоже нужно было время, чтобы все понять. Но я так и не приняла. Поэтому Юрий ко мне и прицепился. — Расскажи. — Я не обращалась ни разу. Не хотела потерять себя окончательно. А он всю смену пытался спровоцировать меня. Зачем-то ему нужно, чтобы я приняла свою сущность. — Вот как… А кто второй стратилат знаешь? Покачала головой. — Нет. Ни в ком не ощущала больше. Но начинаю верить Юрию, что это Максим. — И он послал меня сюда к тебе… Мне совсем не понравилось. А уровень подозрений к нему стал в разы выше. — Ты же не будешь пытаться сейчас их победить? — Не стану. Брат просил не лезть. Второй очень силен и действует слишком эмоционально. Когда смена закончится, сюда приедет отряд и со всем разберется. — Хорошо… Мы стояли в тишине обнимаясь. Больше нечего было говорить. А мне и ему нужно было время, чтобы все переварить. — Ань? — Да? — Скажи честно, ты никак не влияла на меня? — Что? Нет! Как тебе вообще в голову пришло… — возмутилась искренне я. Ведь я и правда ни разу на него не повлияла. — Прости, я сейчас немного недоверчив стал, — примирительно улыбнулся он, поцеловав в лоб. Через какое-то время на улице стали слышны детские голоса. Фильм закончился. А значит, пора было и нам расходиться. — Гриш! — окликнула его у двери. — Да? — Будь осторожен. Если стратилат — Макс… Взгляд парня сразу изменился. Он молча кивнул, закрывая за собой дверь. А я упала на кровать, пытаясь переварить случившееся за вечер. Такого я точно не предполагала. Глава 34 Субботнее утро началось снова с пасмурной погоды. Эта смена точно оказалась не самой солнечной. Но, вроде, дети не слишком недовольны. И хоть купания снова отменялись, другие развлечения в лагере вполне не давали им заскучать. Бросив взгляд на знамя, нахмурилась. Завтра годовщина начала войны и моего обращения. И полнолуние, когда мне нужно будет собрать дань со всех пиявцев. Каждый раз это было для меня испытанием. День обещает быть веселым… В памяти всплывали всегда ужасы, которые я пережила тогда. А в этот раз пришлось все еще и рассказать вслух… Как же я была благодарная Грише за поддержку. Ночь была длинной. Он выслушал меня, помог успокоиться, отвлекал, разговаривал. Когда я уже смогла взять себя в руки, начал узнавать детали. Не воспользовался моментом, а спросил, не против ли я. Это было так важно для меня. Он осторожно задавал вопросы, а мне нечего было скрывать. Не было переживания за других стратилатов. Я не считала их семьей. Мы друг другу враги. Максимум — временные союзники. Поэтому разрешила ему записывать все, что знаю. Он прав — мы монстры. И если мои откровения помогут побеждать нас — я буду только рада этому. Значит, больше жизней будет спасено.