Что со мной не так? Во-первых, я действительно предложил ей шею — знак покорности веров. Ничего подобного я за всю жизнь не предлагал ни одному живому существу, а сегодня предложил вампиру. Затем, когда она отказалась от моей шеи и вместо этого кормилась из вены на запястье, я чертовски сильно возбудился. Взглянул вниз на джинсы, в области паха напоминающие палатку, сквозь тонкий материал отчетливо виднелся напряженный ствол члена. Я настолько возбудился, что у меня всё ныло, и всё потому, что маленькая вампирша впилась в меня клыками. Что, черт возьми, всё это значит? Это несправедливо, пробормотал голос в голове. Она чертовски великолепна, и этот её аромат. Как мне жить с этим три месяца? Не прикасаясь к ней, вот как. Она вампир, а я вер, мы будем держаться на расстоянии друг от друга. И вообще, не похоже, что Тейлор хотела, чтобы я был рядом с ней. Я вспомнил гордый, полный боли, вызывающий взгляд её прекрасных синих глаз, когда она сказала мне, что кто-то сломал каждую кость в её теле, и ей всё равно удалось исцелиться. Какой больной ублюдок сделал подобное с кем-то настолько прекрасным и хрупким как она? Кто бы это ни был, он действительно сделал с ней это. Я вспыхнул от её реакции на то, что подошел слишком близко, пока она пыталась покормиться от меня. Она вздрогнула, а страх, отразившейся на её лице, отдавал такой болью, что от него все внутренности скрутило в узел. Наверняка ей было очень больно, черт побери. Я не хотел думать о том, как именно ей причинили боль. Вспомнил Родерика, древнего вампира, босса Корбина, именно из-за него он попросил меня связаться с ней и забрать. Родерик хотел её вернуть достаточно сильно, чтобы бросить вызов кровной связи между нами — нечто неслыханное даже в вампирских кругах, насколько я знал. Что он с ней делал? Что этот больной ублюдок с ней сделал? Даже одной мысли об этом оказалось достаточно, чтобы из моего горла вырвалось низкое хриплое рычание. Я знал, что Родерик уже мертв; Корбин убил его каким-то темным колдовством, которое я не понимал и не хотел иметь с этим ничего общего. Но часть меня желала, чтобы он оказался сейчас здесь, рядом со мной, чтобы я самолично смог вырвать его горло. Если этот больной ублюдок виноват в том ужасе в глазах Тейлор, он заслужил, чтобы вырезали его кишки и скормили ему на ужин. Только послушай себя, издевался голосок в голове. Сработали все защитные и собственнические инстинкты по отношению к ней. Преодолей это и позволь изменениям овладеть тобой… пока не стало слишком поздно. Метка внизу спины снова начала жечь, и я понимал, что голос прав. Я больше не мог задерживаться. Если бы это сделал, рисковал вызвать проклятие. Этого не случалось со мной несколько месяцев, ни разу с тех пор, как я переехал в Тампу, и абсолютно ничего не значило. Одно дело застрять в животной форме — это меня особо не беспокоило, разве только что пропущу работу. Поскольку у меня была собственная компания, то это не более чем неудобство. Но если я застряну в ловушке в моей второй ипостаси, то проклятие заставит меня… Я вздрогнул и начал срывать с себя одежду. Вдалеке, слева от меня, в густом лесу послышался протяжный низкий вой волка. Местная стая иногда бегала по землям, примыкающим к моим — вот об этом я хотел бы узнать до того, как купил этот участок. Но до сих пор, за исключением нескольких коротких встреч в полнолунные ночи, да одного или двух слишком дружелюбных жестов одиноких женщин из стаи, они не донимали меня, так же как и я их. Именно это мне и нравилось, как волка-одиночку меня не интересовало присоединение к их стае. Не то чтобы они пригласили меня, если бы узнали о проклятии. Метка снова жгла, ныла и пульсировала. Обычно незаметная, в полнолуние она давала о себе знать, или когда должно было активироваться проклятие. Сейчас метка светилась тусклым красноватым светом, будто кто-то сделал мне татуировку огнем. Что, впрочем, походило на правду. Метка светилась, пока я снимал футболку. И я был рад, что раздеваюсь в одиночестве. Наконец, обнаженный я стоял в лесу, чувствуя, как лунный свет ласкает кожу. Когда люди говорят о «человеке на луне», мы понимаем, что луна — это женщина, великая луноликая богиня, едущая по ночному небу, призывающая тех, кто её слышит. Иногда её призыв тихий, иногда, как сегодня, её зов просто оглушает. Невероятно сильный зов, призывающий меня, подталкивающий бежать. Противостоять ему было практически невозможно. Тем не менее, я принял осознанное решение сегодня вечером держаться от дома подальше. Если я застряну в животной ипостаси, что случалось часто, мне хотелось бы как можно дальше находиться от Тейлор. Она напоминала мне раненое существо, птицу со сломанными крыльями. Легка добыча для моего волка, если я позволю себе оказаться к ней слишком близко, особенно, если мой волк увидит в ней врага, которого нужно уничтожить. Пойдем, прошептал серебристый голос луны. Пойдем… беги… охоться… будь свободным… Выкинув из головы маленькую вампиршу и местную стаю, я закрыл глаза и ответил на зов. Я чувствовал, как изменяется тело, смещаются суставы, выгибаясь в разных нечеловеческих направлениях, по коже разливается мех. Мой волк взял верх, и я позволил ему это, с нетерпением потянулся к нему и его неосознанным инстинктам всем своим существом. Мои чувства внезапно обострились, лунный свет стал ярче, лес наполнился запахами и звуками. Маленькие существа копошились в подлеске. Совы почти бесшумно перелетали с ветки на ветку. Вдалеке мне послышался крик пантеры. Снова из глубины деревьев раздался низкий одинокий вой. И на этот раз я откинул голову и ответил на него, задрал морду, и из моего горла вырвался вой. Я, возможно, не хочу иметь ничего общего с местной стаей, но один волк всегда отвечает другому. И затем волк вырвался вперед, инстинкт захватил власть надо мной, стирая все рациональные мысли, уничтожая остатки человеческого разума. Я был зверем — бездумным зверем — и был счастлив как никогда. Я снова взвыл и помчался в лес. Глава 3 Тейлор Я слушала раздававшийся за окном печальный вой и дрожала. Боже, это был Виктор? Это должен быть он. Я снова прислушалась, и на этот раз выли уже несколько волков. Казалось, они отвечали друг другу. Там была целая стая? А я думала, что Виктор одинокий волк. Что, если Корбин ошибся? Что, если они узнают обо мне, о том, что Виктор кровно связан с вампиром, и захотят убить меня? Всё в порядке, говорила я себе беспокойно. Всё будет в порядке, пока ты не станешь афишировать своё присутствие. Ну, это легко. Я планировала оставаться здесь, в доме, и не высовываться наружу. И в тоже время решила на всякий случай обойти весь дом и запереть все окна и двери. Виктор говорил, что может отсутствовать несколько дней, так что я могла воспользоваться возможностью и изучить мой новый временный дом. Домик оказался таким же великолепным внутри, как и снаружи, хотя, несомненно, всё ещё находился в стадии строительства. Кухня была полностью достроена, в ней стоял огромный холодильник, под завязку набитый свежим красным мясом, беконом и сыром, что впрочем, не удивительно, ведь Виктор плотоядное животное. Так же там нашлись несколько пучков салата, помидоры. Хм, возможно, Виктор время от времени ест салат? Там так же лежало шесть упаковок «Сэма Адамса» и коробка с кусочком холодной пиццы, на которую я посмотрела с явной тоской. Прежде чем меня превратили в вампира, я была гурманом по части еды, но вампиры не могут есть. Самое большое, чтобы мы можем сделать, — это время от времени выпить жидкости и то не слишком много. Я вздохнула перед холодильником. Ну, Виктор оказался достаточно любезен, дал мне свою кровь, возможно, когда он вернется, я смогу его накормить. Прошло некоторое время с тех пор, как я что-либо готовила, но сделать стейк на гриле я всё же смогу. И вообще, разве сейчас я не маленькая послушная женушка? Разве я не должна встречать его у двери в коротеньком фартучке с бокалом сухого мартини в руке и со словами: «Как прошел твой день, дорогой?» Я не могла не рассмеяться над этим мысленным образом. Почти видела, как стою там, в одном развратном, почти ничего не скрывающем переднике, ожидая, пока Виктор войдет через дверь. Он посмотрит на меня, его глаза засверкают расплавленным золотом, низкое рычание послышится в его голосе, он обнимет меня и поцелует… нежно, но настойчиво. Как будто не может дождаться, чтобы унести меня в спальню. Для того чтобы… Боже, откуда это взялось! Я покачала головой, пытаясь избавиться от странной фантазии. Не желаю, чтобы большой вер целовал меня, сказала я себе твердо. Не желаю, чтобы он находился рядом со мной. И всё же этот ментальный образ никуда не исчез. Я не могла не воображать, как эти большие теплые руки ласкают мою кожу, поглаживая меня вверх-вниз по бокам, обхватывая мои груди. — Прекрати! — сказала я себе вслух. Да что со мной такое? Почему я фантазирую об этом… чувствую себя так? И это не прекращается. Я облизнула губы, всё ещё ощущая на них слабый вкус его крови. Груди набухли и стали невероятно чувствительными, соски превратились в тугие бусинки. А нежное местечко между бедрами ныло и пульсировало. Что происходило? Именно от этой проблемы я страдала со дня нашей свадьбы. Странные ощущения, которые никак не оставляли меня в покое. Я не должна возбуждаться. После того что сделал со мной Родерик, я никогда не захочу ни к одному мужчине приблизиться более чем на пятьдесят футов. Так почему я так себя ощущала? Почему не могла перестать думать о Викторе? Вспоминая его аромат, его вкус… Я подошла к раковине на кухне и плескала себе в лицо ледяную воду до тех, пока не начала задыхаться. Это помогло — немного. — Ну вот, — сказала я вслух. — Так-то лучше. И подумала, что разговаривать с собой уже вошло у меня в привычку. Похоже на то, что я схожу с ума. Мне нужно успокоиться. Я вспомнила, что видела пачку ромашкового чая в кабинете Виктора, и у меня созрел план. Осмотрев остальную часть дома, я заварила бы себе чашку успокаивающего чая и, потихоньку потягивая его, смотрела бы что-то бессмысленное по телевизору. И больше не интересовалась бы фантазиями об огромном вере, оказавшимся моим мужем. — Временным мужем, — напомнила я себе, выходя из кухни и отправляясь осматривать остальную часть дома. Комнаты наверху ещё явно не были достроены. Они выглядели как спальни для гостей и, возможно, рабочий кабинет. На первом этаже строительство оказалось почти завершено. Помимо кухни, здесь была обеденная зона и огромная гостиная с массивным обшитым коричневой кожей диваном и большим плазменным телевизором. Наверное, именно там Виктор смотрит спортивные каналы, подумала я, представляя, как он растянулся на диване. Как длинное мускулистое тело оборотня заняло большую его часть. Как держа в одной руке пульт, он не спеша переключает каналы. Я подошла бы сзади и поцеловала его в шею. — Кто побеждает? — спросила бы я. Он бы не ответил, вместо этого дотянулся бы до меня и привлек к себе на колени. Я бы прижалась к нему как можно ближе и вдыхала его густой мужественный аромат. Жар его большого сильного тела согревал бы меня. Виктор скользнул бы рукой под мою блузку и сжал грудь, большим пальцем проводя по соску, до тех пор, пока меня не охватит сладкая истома, заставляя меня гореть для него, заставляя меня хотеть его… Боже, я снова сделала это! Я встряхнулась и глубоко вздохнула, пытаясь прочистить мозги. Что означают все эти странные фантазии? Чувства, овладевающие мною уже длительное время, странные образы, показывающие какой была бы моя жизнь с Виктором, если бы мы действительно стали парой… не говоря уже об охвативших меня сексуальных желаниях… этого было слишком много. Продолжай, сказала я себе строго. Осмотри остальную часть дома. Сконцентрируйся на этом и прекрати фантазировать. Следующим пунктом в моей самостоятельной экскурсии оказалась хозяйская спальня. С тревогой уставилась на огромную кровать, внезапно осознав, что это единственная кровать в доме. И я должна буду здесь спать? Я подошла к окнам в дальнем конце комнаты, заметив, что они расположены достаточно далеко от кровати, и при рассвете солнечные лучи на неё не падают. Но подойдя поближе, поняла, что это не было бы проблемой, даже если бы кровать стояла прямо под ними. Виктор полностью закрыл их алюминиевым покрытием, а сами окна оказались занавешены плотными темно-синими шторами, сочетающимися по цвету с покрывалом на кровати. Вау, он действительно готовил для меня этот дом. Это было… на самом деле это было хорошо. Возможно, он оказался более продуманным парнем, чем я о нем думала вначале. На минутку присела на кровать, проверяя её на жесткость. Впервые за последние несколько лет я буду спать, действительно спать, в настоящей кровати. У меня была небольшая скрипучая койка в маленькой каморке в клубе Корбина «Под клыком». В доме Селесты я спала в темном затянутом паутиной подвале. Там было ужасно, но всё же лучше, чем в любой её роскошной спальне. А всё потому, что любое пребывание в постели в доме Селесты означало для меня какую-либо пытку. Селеста обожала причинять боль другим так сильно, как многие люди обожают секс. И она особенно любила разыгрывать со мной свои странные фантазии… С огромным усилием я оттолкнула от себя эти жуткие воспоминания и уткнулась лицом в одну из пышных подушек в изголовье огромной кровати. Глубоко вздохнула, заполняя легкие ароматом Виктора. Темные специи. Мех и кожа, и солнечный свет в лесу… Понятия не имею почему, но это успокаивало меня. Уже всё кончено, напомнила я себе. Родерик мертв, и Селеста больше не сможет тронуть меня. Я в безопасности. Я в безопасности. Хотелось бы мне в это поверить. Более того, хотелось бы мне избавиться от воспоминаний о проведенном в личном аду периоде моей жизни. Я рассказывала Эддисон большую часть того, что со мной делали. И, наверное, рехнулась бы, не имей возможности хоть с кем-то поговорить. Но некоторые вещи были слишком ужасны, чтобы о них рассказывать. Слишком ужасно вспоминать, слишком страшно забыть… Я поняла, что плачу, и поспешно села. Поскольку вампиры плачут кровавыми слезами, важно следить за собой, когда расстроишься. С тревогой посмотрела вниз, не хотелось бы запачкать простыни Виктора своими слезами. На подушке, на которой я лежала, виднелась маленькая капелька крови, настолько крошечная, практически незаметная, особенно на синей наволочке. Я перевернула подушку, просто так, на всякий случай, и отправилась в ванную на поиски полотенца. Промокнув покрасневшие глаза, осмотрела ванную комнату. Очень красивую, облицованную темно-серым мрамором, с душевой кабиной и большой ванной. Высоко над душевой кабинкой находилось одно единственное окно. Что означало, что я не смогу принимать душ днем, да и, скорее всего, буду спать. Большинство людей думают, что вампиры мертвы, совсем мертвы, когда всходит солнце, но это не правда. Мы просто засыпаем глубоким сном, настолько глубоким, что нас почти невозможно разбудить, поэтому с наступлением рассвета так важно оказаться в безопасном месте, подальше от света, прежде чем позволить себе заснуть. В дальнем конце спальни оказался огромная гардеробная, заполненная в основном джинсами и майками. (Да, я осмотрела его одежду, знаю, я любопытная.)Там так же было несколько пар рабочих ботинок, корзина для белья, заполненная чистыми полотенцами, тут же стояла другая корзина с грязным бельем, на одной из полок лежала аптечка первой помощи, и больше ничего интересного. Я вернулась в хозяйскую ванную комнату, и мой взгляд снова привлекла огромная ванная. Мне она очень понравилась. Настолько, что решила изменить свои планы и выпить кружку чая, пока буду принимать расслабляющую ванну. Я пустила воду и огляделась вокруг в поисках какой-либо пены для ванны, но не нашла ничего, кроме ярко-зеленого брусочка ирландского мыла с весенним ароматом. Впрочем, не удивительно, Виктор был самым мужественным мужчиной из всех моих знакомых. Здесь не наблюдалось даже геля для душа, чтобы сделать себе пенную ванну с пузырьками. Наконец, я просто воспользовалась хозяйственным мылом с запахом лимона, которое нашла на кухне, пока готовила себе чай с ромашкой. Это не совсем то, что я хотела, но принять горячую успокаивающую ванну впервые за многие годы было для меня таким удовольствием, что мне стало всё равно, из чего делать пузырьки. В нашей старой квартире мы с Эддисон составили график посещения ванны, так как горячей воды для нас обеих не хватало, и нежиться в пенной воде мы обе в одну и ту же ночь не могли. Я дорожила своими купальными ночами, даже несмотря на то что наша маленькая ванна не была такой глубокой и роскошной, как у Виктора. Я закрутила волосы в пучок и закрепила его карандашом, лежавшим на тумбочке. На самом деле мне нужно было позвонить Эддисон, чтобы она передала мне кое-какие вещи. Я подумала позвонить ей прямо сейчас и рассказать о моем новом временном доме, но из-за взглядов, которые она и Корбин бросали друг на друга во время нашей последней встречи, уверена, сейчас они очень заняты. Легкая улыбка появилась на моих губах при воспоминании о том, что моя лучшая подруга, аудитор вампиров, наконец, поддалась своему влечению к большому блондинистому мастеру вампиров. Корбин преследовал её целую вечность, намереваясь сделать своей в тот же миг, как впервые увидел. Я обрадовалась, что она поняла, насколько искренни его чувства, и позволила себе обрести любовь. Эх, если бы только это могло случится со мной… Но не случится, не сейчас. Однажды, когда я была человеком, до того как Селеста забрала меня и насильно обратила, думала, что это возможно. Раньше я мечтала, как закончу ветеринарный колледж и открою свою собственную практику в Тампе. Буду лечить своих четвероногих пациентов, а затем в конце дня возвращаться домой, к любящему мужу и маленькому мальчику или девочке. А возможно, и к мальчику, и к девочке, почему бы и нет? Я всегда любила детей и полагала, что стану отличной мамой. В прошлом, когда я могла стать мамой. Вампиры не могут иметь детей, кровь, текущая по нашим венам, слишком холодная, в ней недостаточно питательных веществ для нормального развития плода. Но даже если бы я смогла забеременеть и выносить малыша до срока, этого не случится. Потому что беременность означает с кем-то заниматься сексом, а я поклялась никогда больше этого не делать. — Никогда больше, — прошептала я, опускаясь в ванну, позволяя ароматным лимонным пузырькам покрыть тело. — Никогда… никогда больше. Не знаю, как долго я оставалась в ванной, дремала и потягивала успокаивающий чай из ромашки. Вероятно, несколько часов — и просто продолжала добавлять горячую воду. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы закончился мой чай. Интересно, где Виктор его достал? Он не казался любителем чая, не говоря уже о привередливости в травах. Возможно, это подарок его мамы? Старой подруги? Представляя его с другой девушкой, я почему-то испытывала дискомфорт. Закрыв глаза, позволила себе подумать о более приятных вещах. — Хочешь, чтобы я потер тебе спинку? — спросил он, входя в ванную. — Конечно. — Я села, собрав вокруг груди мыльные пузырьки и подставляя ему обнаженную спину. — М-м-м… — зарычал он низким одобряющим голосом, садясь на край ванны, скользя большой ладонью по моей голой, чуть дрожащей спине. Он некоторое время купал меня, а затем его рука скользнула в воду и, найдя моё сокровенное местечко, он накрыл его ладонью. Длинные пальцы раскрыли бы меня, позволяя горячей воде омывать шелковистые складочки до тех пор, пока я не застонала… На этот раз я не пыталась бороться с нахлынувшей на меня фантазией. Не понимала, почему у меня возникали эти видения, по меньшей мере, странные, потому что я даже толком не знала большого вера, но устала от попыток не фантазировать о нем. Он мог быть огромным и пугающим, и, возможно, грубоватым, но лучше думать о нем, чем о тех ужасах, что я пережила, пока находилась во власти Селесты. Чувства нарастали внутри меня, пока я уже больше не могла сопротивляться. Медленно моя рука скользнула под мыльные пузырьки. Я едва слышно застонала от собственного прикосновения — ничего не могла с этим поделать. Думала, что эта часть меня давно мертва, и всё же сегодня вечером она казалась очень живой. Я скользнула пальчиками между складочек и приласкала горячий маленький бутончик клитора. Моё собственное прикосновение ощущалось восхитительно, но тело изнывало и просило о большем, о грубоватом, но нежном прикосновении кого-то ещё…