— Знаешь, я тоже подумала, что она слишком загорелая для вампира. Может выходить на солнце, есть нормальную еду… — Ведьма внезапно взглянула на меня. — Слушай, терпеть не могу задавать столь личные вопросы, но вы двое, ну, знаешь… занимались сексом? — Я бы не назвал это сексом, — с трудом ответил я. — Но да, у нас случился секс. Хотя это не твое чертово дело, ведьма. Гвендолин, казалось, не расслышала моей грубости. Она о чем-то озабочено размышляла, будто вспоминая нечто важное. — Течка, секс с оборотнем, иммунитет к солнечному свету… — бормотала она себе под нос. Внезапно щелкнула пальцами. — Вот оно! Я скоро вернусь. — Что это с ней? — спросила Эддисон. — Не знаю. — Корин выглядел обеспокоенным. — Но у меня плохое предчувствие, дорогая. — Вот. Вот оно. — Гвендолин вернулась обратно, осторожно неся в руках огромную старинную книгу. — Это старая книга заклинаний бабушки, — пояснила она. — В ней заклинания, передающиеся в нашей семье на протяжение многих поколений, но там так же есть раздел о сверхъестественных пророчествах. Раньше, когда я была маленькой, бабушка позволяла мне просматривать её, но очень осторожно. Одно из пророчеств меня всегда завораживало, но я не вспоминала о нем годами. Подождите… это где-то здесь… — Быстро бормотала она, листая древнюю книгу. Наконец нашла страницу, исписанную тонким почерком, с нарисованной выцветшими коричневыми чернилами головой волка. — О чем в нем говорится? — спросила Эддисон. — Почерк настолько неразборчивый, с закорючками, что его трудно прочитать. — Только твоим современных глазам, дорогая, — пробормотал Корбин. — Разреши. — Он взглянул на Гвендолин. — Можно мне? Она кивнула, и Корбин стал читать вслух: — Когда одна из детей ночи Выпьет от сына дня, Проклятого луной, Смягчится проклятие солнца. Когда она, не устояв, Впадет в кровавый зной И будет оплодотворена волком, Тогда сможет есть мясо И навсегда избавится от страха Перед золотым сиянием солнца, Когда она выпьет Из того, кто воет в ночи. — Кажется, есть ещё строка, но она слишком размыта… — нахмурился Корбин. — О боже — вот оно! Вот оно! — перебила его Гвендолин. — Тейлор — та самая из пророчества. Я же понимала, то, что она ела соленые огурцы, очень странно — это беспокоило меня с момента нашей встречи. — Когда ты видела её в последний раз? — спросил я. — Когда ты закончила свой гребаный ритуал «развода»? Она напряглась. — Тейлор ушла сразу же, после того как я закончила, больше мне ничего не известно. Тебе придется смириться с разрывом связи. Она сама об этом попросила. — То, что ты натворила, сделало её уязвимой для любого сверхъестественного существа в округе Тампа-Бэй, — сказал Корбин, нахмурившись. — Она всё ещё очень молодой вампир, и если какое-либо другое сверхъестественное существо узнало о её новых способностях… — Но как это возможно? — возразила Эддисон. — Родерик мертв, и она больше не подчиняется Селесте… — Вы сказали Селеста? — Кожа Гвендолин цвета кофе с молоком внезапно побледнела. — Да, именно она обратила Тейлор в вампира. Могу добавить, что насильно, — пояснила взволнованная Эддисон. — Она относилась к Тейлор как к грязи всё то время, что та жила с ней, а почему ты спрашиваешь? — Потому что… — Гвендолин обернулась ко мне. — Именно это я хотела рассказать вам. Запах на принесенной тобой проклятой ловушке показался странным. Но что-то во всем этом было неправильным, слишком очевидным. Поэтому я применила заклинание поиска и нашла под основным запахом ещё один. Возможно, именно того, кто подкинул ловушку на твою землю, возможно, того, кто заказал и заплатил за неё, это вполне может оказаться… — Селеста, — шепотом закончил я. Гвендолин кивнула: — Боюсь, что так. Но это имя до сих пор ни о чем не говорило мне. — Почему Селеста это сделала? — спросила Эддисон. — Тейлор от нее освободилась после того, как Корбин спас её — разве нет? — Она была свободна, пока находилась под защитой кровной связи, — мрачно ответил Корбин. — Однажды, дорогая, я тебе уже говорил, что у Селесты безошибочный инстинкт находить тех, кому суждено переродиться во тьме, тех, кто станет могущественными вампирами. — Но… но Тейлор же была хреновым вампиром, — возразила Эддисон. — То есть до недавнего времени. — Она взглянула на меня. — Поначалу она действительно была хреновым вампиром, — отрешенно сказал я. — Но в последнее время её навыки… они улучшились. Она научилась гламуру и лечить… — Я вздрогнул, вспомнив, как своим розовым язычком она облизывала меня, исцеляла, и не смог продолжать дальше. — Не думаю, что именно эти умения Тейлор, или их отсутствие, заинтересовали Селесту, — сказал Корбин. — Если она каким-либо образом узнала о пророчестве, знала, кем Тейлор может стать… — Например, что вампир может есть фаст-фуд? — заметила Эддисон. Он покачал головой: — Еда — это наименьшая из проблем. Если в этом пророчестве говорится о Тейлор, то она сможет стать вампиром, который ходит днем. Существом со всеми силами вампира без всяких ограничений. Это очень важно. — Но я уже слышала о смешанных парах, — возразила Гвендолин. — Именно о парах вампир-оборотень. У них у всех своих заскоки и причуды, но никто из них не стал ходящим днем. — Видимо, это особый случай. В этом пророчестве скрыто нечто большее, чем кажется на первый взгляд. — Корбин снова посмотрел на книгу. Перевернул страницу, показывая выцветший рисунок, выполненный коричневыми чернилами. — А это что? Ну, ну… что же здесь такое? Дрожа от озноба, я уставился на книгу. Лишь метка на пояснице обжигала словно свинцом, вплавленным в кожу. На рисунке было изображено существо: ни человек, ни зверь, а нечто среднее. Именно так люди представляли себе оборотней, а веры называли их «проклятые». — Кто это? — спросила озадаченная Эддисон. — Это не обычный оборотень? — Нет, — тихо ответил Корбин. — Не совсем обычный. Я встретился с его внимательным взглядом. — Это проклятый, — прохрипел я. — Тот, кто не может жить среди своего вида или взять пару. Тот, кто навечно обречен на одиночество из-за своего внутреннего зверя. — Понимаю. — Он медленно кивнул и посмотрел на Гвендолин. — И ты знаешь последние строки из этого пророчества, ведьма? Та прокашлялась и продолжила: — Наполовину человек, наполовину зверь, Проклятый до последнего вздоха. Другие волки боятся его, Ибо имя ему — смерть. — И это ты? — Эддисон уставилась на меня широко раскрытыми глазами. — Вот почему Тейлор впала в течку и начала меняться, потому что ты… особый вид оборотней? — Я бы точно не назвал себя особенным, — прорычал я, глядя на нее. — Есть причина, по которой оборотни считают это гребаным проклятием. Это чертовски тяжело, но я не ожидал, что это повлияет на кого-то ещё, кроме меня. Я даже не подозревал об этом гребаном пророчестве до сегодняшнего вечера. — Итак?.. — встряла Гвендолин, нахмурившись. — Селеста похитила Тейлор, чтобы взять её под контроль — чтобы та выполняла её поручения днем? — Боюсь, что нет, — сказал Корбин, закрыв книгу и выпрямившись. — Зачем ей заставлять Тейлор что-то делать днем, когда она сможет сделать это сама? — Но как… — начала Эддисон и замолчала, побледнев. — Корбин, пожалуйста, не нужно так говорить. — Мне жаль, дорогая, но я должен… Селеста попытается забрать новые способности Тейлор себе. И единственный способ сделать это — осушить её и забрать себе её кровь. Всю её кровь. — Но это убьет её, — возразила Гвендолин. — То есть если эта вампирша использует заклинание изъятия жизненной силы. Он кивнул: — Безусловно. Обескровливание смертельно опасно для молодых вампиров. Только пятидесяти или шестидесятилетний вампир сможет исцелиться и выжить после такого ритуала, а Тейлор всего лишь шесть.