— Великолепно, — пробормотал он, устраиваясь между моих бедер. — Боже, ты прекрасна и вся полностью открытая для меня, детка. Но боюсь, тебе придется избавиться от них. — Он провел пальцем по белым кружевным трусикам прямо между губками влагалища. — Ох… конечно. Покраснев, я скинула трусики. Но не могла себя заставить снова раздвинуть ноги. Нет смысла смущаться — он довольно часто видел меня обнаженной, напомнила я себе. Но тогда мы были вместе, женаты по всем правилам. Сейчас я не уверена, что он чувствовал ко мне тоже самое. И кроме того, я всегда была застенчива. И поэтому я с трудом неподвижно лежала на диване, абсолютно обнаженная и раскрытая, чтобы он мог увидеть всё. Виктор, казалось, почувствовал мое смущение. — Не стесняйся, детка, — пробормотал он, поглаживая мои колени, которые, казалось, хотели крепко сжаться сами собой. — Ты ведь знаешь, как я обожаю любоваться тобой. — Знаю, — прошептала я. — Просто… я чувствую себя настолько… уязвимой. — Вот что значит любить, — тихо сказал он. — Стать уязвимой — доверять другому человеку, знать, что он не навредит. Знаю, ты не помнишь, что произошло между нами в прошлый раз, но я не мог быть таким нежным, как должен был. Пожалуйста, позволь мне сделать это. Его тихие слова и то, насколько нежно он поглаживал мои ноги большими теплыми руками, медленно разрушали мои стены. Прикусив губу, я кивнула. — Хорошо, — пробормотала я и позволила ему развести мои бедра. И снова смутилась, поняв, насколько стала влажной. Что такого было в прикосновении Виктора, что буквально истекала соками? Я не знала, но обрадовалась, что у него кожаный диван. Моя промежность и внутренняя поверхность бедер блестели от влаги, явно показывая, насколько я готова к нему. В доказательство этого внешние губки лона, припухшие и горячие, раскрылись сами по себе, демонстрируя пульсирующий, требующий внимания, розовый бутончик клитора. — Боже, детка. Ты такая чертовски красивая, — хрипло пробормотал Виктор, упиваясь открывшимся видом. Хорошо, что Виктор раньше признался мне, насколько он в восторге от того, что я так промокла. От этого неловкость уменьшилась, и я смогла ещё раскрыться для него — только немного. — Рада, что тебе понравился вид, — ответила я, надеясь, что мой голос не слишком дрожит. — Но… я тут перед тобой вроде как на ладони. Он одарил меня очередной ленивой улыбкой. — Давай посмотрим, что мы сможем с этим поделать. Он удобно расположился между моими бедрами, но я не сразу почувствовала его язык. Вместо этого он потерся шероховатой щекой о внутреннюю поверхность моих бедер и по обнаженному холмику, как будто помечал меня, купался в моем аромате. Я ахнула, когда его щетина оцарапала мою чувствительную плоть, воспламеняя все нервные окончания. — Виктор? — прошептала я, затаив дыхание. — Боже, детка, я так скучал по тебе, — застонал он, наконец взглянув на меня. — Прости… Я просто хотел снова вдохнуть твой аромат. Ещё раз, прежде… Мое сердце внезапно сжалось. — Прежде? — Прежде чем мы навсегда расстанемся. Он покачал головой: — Неважно. Мне просто нравится твой аромат. То, как он ощущается на моих губах, щеках. — Он снова нежно потерся щекой о мои складочки, заставив ахнуть. — Знаешь, я бы мог вот так провести всю ночь. — Прежде чем сделать это, тебе нужно кончить, — напомнила я ему со смехом. Виктор усмехнулся, распахнув глаза. — Стала нахальной, да? Очень озорная, Тейлор. Очень непослушная. Возможно, мне придется наказать тебя за это. — Как… как наказать? — прошептала я с бешено колотящимся сердцем. — Вот так. Смотря прямо мне в глаза, он наклонился и, не спеша смакуя аромат моего естества, провел языком снизу вверх по всей щелочке. Я вздрогнула, застонала и сжала руки по бокам в кулаки, когда он горячим языком скользнул прямо по клитору. — Боже, Виктор! — Ты невероятно вкусная, детка. — Его голос оказался низким и хриплым. — Раздвинь ножики слегка пошире. Мне нужно ещё глубже войти в тебя. Я пыталась сделать так, как он просил, но, видимо, оказалась недостаточно опытна. Виктор, удерживая меня за бедра, раздвинул их широкими плечами и прижался ртом к моим лепесткам. Его язык, казалось, поспевал повсюду, длинными медленными голодными движениями потирая клитор, пока я не вспыхнула словно в огне, и лишь тогда ворвался в меня, заполняя глубокими восхитительными толчками, от которых перехватывало дыхание. Тот огонь, что тлел внутри меня, пока он ласкал меня, внезапно вернулся, пламя желания и страсти растеклось по спине, в то время как он вкушал меня, словно от этого зависела его жизнь. — Виктор… о боже… — простонала я, беспомощно выгибаясь, неосознанно зарываясь пальцами в его густые черные волосы. А поняв, что делаю, попыталась остановиться. Но Виктор на мгновение посмотрел меня и покачал головой. — Нет, детка. — Он тяжело дышал, его рот блестел от моих соков. — Всё хорошо — прикоснись ко мне. Люблю ощущать твои руки на себе, знать, что доставляю тебе наслаждение. — Он опустил лицо между моих бедер и снова вошел в меня языком. Его слова придали мне уверенности действительно расслабиться и наслаждаться. С тихим стоном я подалась бедрами вперед, раскрываясь для его языка. Я хотела, чтобы он вошел в меня, попробовал, облизывал меня, хотела, чтобы он довел меня до точки невозврата. От того, как он дегустировал меня, оргазм не заставил себя долго ждать. Я лежала на диване с широко расставленными ногами, Виктор удерживал меня раскрытой, врываясь языком глубоко в лоно. Никогда ещё не чувствовала себя настолько беспомощной и сгорающей от страсти. Ничего не могла с собой поделать, чувствовала, что оказалась почти на самом краю. Я стонала, зарывшись пальцами в его волосы, подаваясь бедрами навстречу его толчкам. Я оказалась близко… так близко… Ещё чуть-чуть… Виктор, казалось, понял, что мне нужно. Внезапно он отстранился и заменил язык двумя длинными сильными пальцами. Затем вобрав клитор в рот, сладко пососал его, ударяя кончиком языка по нежному бугорку и одновременно глубоко трахая меня пальцами. — О боже! — закричала я. Была не в силах больше этого выдержать — оргазм обрушился на меня внезапно, я беспомощно выгнулась дугой, сжав пальцами его волосы, притянув ближе. Я не помнила, когда в последний раз кончала настолько сильно, но Виктор не останавливался. Несмотря на то что я дрожала и стонала его имя, он продолжал вылизывать меня. Как только миновал пик одного оргазма, он тут же подталкивал меня к другой, более мощной кульминации. А затем ещё раз и ещё. Наконец, когда я почувствовала, что больше не в силах этого вынести, он в последний раз поцеловал меня и отстранился. — Тебе хорошо, детка? — прохрипел он. — Более чем хорошо, — призналась я, поглаживая его по волосам. — Ты очень талантлив в этом. Я никогда… никогда так раньше ни с кем не кончала. — Рад слышать это. Люблю доводить тебя до оргазма. — Он приподнялся, и я не могла не заметить жесткий член, выпирающий под джинсами. — Похоже, тебе тоже нужно кончить. — Я нерешительно погладила толстую выпуклость. Но прежде чем я смогла сделать нечто большее, чем просто коснуться члена кончиками пальцев, Виктор остановил меня, удерживая за запястье. — Я хочу тебя сейчас так чертовски сильно, — хрипло прорычал он. — Но только если ты меня тоже хочешь. Так что, пожалуйста… не трогай меня… если не хочешь продолжения. — Я хочу. Действительно хочу. Подавшись вперед, я прижалась щекой к его члену, потираясь об него, словно кошка, обозначающая свою территорию. Мне понравился его теплый мужской аромат и то, как пульсировала у моей щеки его плоть сквозь джинсовую ткань. Понятия не имею, с чего вдруг стала такой смелой — возможно, из-за того, что это был наш последний раз вместе. Я хотела показать ему, что чувствую, насколько сильно люблю, пока не стало слишком поздно. Виктор хрипло застонал: — Боже, детка… Я взглянула на него. — Я готова заплатить Кровавый Долг, — прошептала я, стягивая с него джинсы. — Ты можешь их снять? Он выполнил мою просьбу и потянул джинсы вниз, обнажая член, большой и толстый, насколько я помнила. На этот раз я не испугалась, что он причинит мне боль. Виктор говорил, что в наш последний раз, когда мы занимались сексом, оказался груб, а у меня оставались лишь смутные воспоминания об этом. В основном я помнила, как умоляла его удовлетворить мою страсть, ощущая внутри болезненную, невыносимую пустоту. То же самое я ощущала и сейчас, находясь в здравом уме. И хотя мы делали это раньше, для меня всё было словно в первый раз. Во всяком случае, я в первый раз оценю и буду им наслаждаться. — Иди сюда. Садись ко мне на колени. — Виктор снова сел на диван и поманил меня к себе, чтобы я устроилась сверху. Я хотела присоединиться к нему… но замялась. — Не знаю… — Что, детка? — тихо спросил он. — Ты передумала? Если ты расстроилась и испугалась… — Нет… — Я прикусила губу. — Просто… в прошлый раз, после того как мы… когда я очнулась… то оказалась сверху. И я подумала… — О, да, верно. — Он задумчиво кивнул. — Было так ужасно, — сказала я. — Прости меня, Виктор — я просто не хочу, чтобы ты подумал… ну знаешь, что я заставляю тебя. Он рассмеялся и провел рукой по волосам. — Вот почему хочу, чтобы ты была сверху. Потому что не хочу, чтобы ты подумала, будто я тебя заставляю. — Он вздохнул. — Послушай, почему бы нам просто не сделать это… Он улегся на бок на широкое кожаное сиденье, облокотившись мускулистыми плечами на спинку дивана и оставив рядом с собой достаточно много места. — Сюда. — Он похлопал по пустому месту перед собой. — Давай, устраивайся по удобней. Я легла рядом, лицом к нему. Наслаждалась, прижавшись всеми обнаженными изгибами к его большому жесткому телу, кожа к коже, от груди до бедер, как никогда укрытая и защищенная, а не заключенная в клетку. — Так хорошо? — пробормотал Виктор, погладив меня по волосам, когда наши руки и ноги переплелись. — Великолепно. — Я взглянула на него и улыбнулась. — Думаешь, в таком положении сможешь добраться до моего горла? — Давай проверим. — Подтянув меня ближе, он уткнулся лицом в изгиб моей шеи. Оставил горячие поцелуи открытым ртом на чувствительной коже, и я задрожала в его объятиях. Боже, как же я хотела его! — Виктор, — прошептала я, ахнув, когда он клыками, не такими длинными и острыми, как мои, скользнул вниз по горлу, прослеживая пульс.