Из-за нее он был бессилен стать свободным. И душа его была полна мерзости тоже из-за нее. И наконец, этот вопрос вырвался наружу – он произнес его едва слышным шепотом: – Почему ты меня не спасла? Глава 5 Ким осторожно вошла в дом. Она не знала точно, кого пытается не побеспокоить. Единственное живое существо в доме, которое совершенно не волновало, что уже больше двух часов ночи, стояло перед дверью и махало хвостом. – Привет, мальчик. Как ты тут? – спросила Стоун. Она собрала с пола почту и свободной рукой потрепала Барни по мягкой черной шерсти на голове. Проходя мимо софы, слегка коснулась своего любимого места. Оно было теплым от тела собаки. Едва слышный голос напомнил ей, что одним из первых правил, которое она установила, забирая собаку из приюта, было «не лежать на софе». Если она правильно помнила, действовало оно целых тридцать пять минут. Правила «не кормить с рук» и «спать на собственной подстилке» продержались немногим дольше. – Ну показывай, – разрешила Ким, когда собака пристроилась к ней сбоку. Пес бросился на кухню и уселся перед буфетом с разными вкусностями. Барни пристрастно относился к косточкам для чистки зубов. Ким достала коробку с ними и пересчитала содержимое. – Так я и знала, – сказала она, убирая коробку. С утра в ней было семь косточек, а сейчас оставалось только шесть. Пока хозяйка работала, Барни посещал Чарли, ее сосед, живший через два дома от них, а если ей приходилось задерживаться надолго, забиравший собаку к себе домой. После того, как умерла жена Чарли, с которой он прожил сорок четыре года, они с Барни проводили много времени в компании друг друга. И хотя Ким не раз мягко обращала внимание Чарли на вес собаки, он продолжал портить пса. Инспектор открыла холодильник и достала из него морковку. Она готова была поклясться, что пес пожал плечами, прежде чем отнести это «лакомство» на свое обычное место для жевания на коврике. Наполняя кофеварку водой, Ким слышала, как зубы собаки вгрызаются в морковь. Пока они гуляют, кофейная гуща успеет отстояться и напиток приобретет свой идеальный вкус. К счастью, жаркое и влажное лето уже закончилось, и в конце сентября на улице держалась температура около пятнадцати градусов. Идеально для прогулок. Пока Барни продолжал бороться с морковкой, его хозяйка просмотрела почту. Счет за газ, баланс из банка… а вот третий конверт заставил ее нахмуриться. Простой белый конверт, на котором аккуратным почерком были написаны ее имя и адрес. Она уже забыла, когда в последний раз получала конверт, надписанный от руки. На нем стоял стаффордширский штемпель. Но Стоун не знала никого в Стаффордшире. Она с любопытством надорвала конверт. И немедленно заметила, что единственный тонкий лист, который в нем лежал, был исписан от руки. Ошеломленное выражение застыло на ее лице, пока она читала первые два слова. А потом пальцы Ким разжались, как будто листок внезапно охватило пламя. Он спланировал в воздухе и лег на барную стойку. Детектив не могла оторвать глаз от первых двух слов. Их мог написать только один человек. Женщина отошла от стойки и стала мерить кухню шагами. Неожиданно она вернулась на год назад, к своей первой встрече с доктором-социопатом Александрой Торн. Стоун всегда с осторожностью употребляла слово «зло», даже в своей работе. Оно было слишком общим, и его было слишком легко применить к людям, совершавшим плохие поступки; но в случае с Алекс Торн даже этого слова было недостаточно, чтобы точно описать презренную натуру этой женщины. Они встретились во время расследования убийства осужденного насильника[15], и Ким сразу же насторожилась. Правда, даже ей было сложно убедить окружающих, что под личиной красивой, загадочной, очаровательной женщины скрывается «абсолютное зло». Стоун пришлось собрать все свои силы, чтобы вскрыть мерзкий и тошнотворный эксперимент Алекс. Работая над этим, она сама оказалась на грани сумасшествия. Во время их противостояния инспектор чуть было не погрузилась в черную бездну – это произошло, когда Алекс выложила перед ней ее самые страшные детские воспоминания и обнажила ее самые чувствительные места. Ким тогда почти сдалась. И тем не менее она умудрилась каким-то образом выстоять. Только сила воли и желание показать сущность зла, которое притаилось в душе этой женщины, помогли ей избежать полного уничтожения. Большинство окружающих считало, что ее стычка с Алекс – это просто еще одно расследование. Время от времени Ким сама пыталась убедить себя в этом. И иногда это срабатывало. Инспектор не глядя протянула руку за листком и смяла его так, словно боялась, что даже чтение этих слов вернет ее в то прошлое. Она бросила комок бумаги в сторону мусорного ящика, но тот отскочил от крышки и закатился в угол. Она выжила в первой битве с доктором Александрой Торн. Но была совсем не уверена, что сможет выжить еще раз. Эти ее мысли прервал крик, от которого кровь застыла у нее в жилах. Глава 6 Барни первым добежал до входной двери. Стоун отодвинула захлебывающееся лаем животное в сторону и вышла на улицу. – Отвали от меня к долбаной матери! – послышалось слева. Пока Ким бежала к концу подъездной дороги, в домах стали загораться окна, свет от которых разогнал темноту на улице. Шторы были отдернуты, входные двери открыты, но никто не издавал ни звука. Стоун посмотрела в ту сторону, откуда донесся крик, и увидела темную фигуру, облокотившуюся об уличный фонарь. Какая-то тень мелькнула на углу улицы и скрылась из глаз. Фигура глухо застонала и сделала два шага вперед. – Гребаный ублюдок! – выкрикнула она, прежде чем упасть на колени. Через несколько мгновений Стоун была уже возле этого человека и положила руку ему на плечо. – Послушайте, вы… – Отвали! – воскликнула фигура, яростно пытаясь стряхнуть ее руку. В свете уличного фонаря Ким увидела, что это была девочка, причем еще несовершеннолетняя. Ее короткие волосы были выкрашены в смесь белого и зеленого цветов, все лицо, особенно вокруг глаз, покрывал толстый слой грима, а один глаз уже медленно заплывал. Завтра он будет выглядеть просто сногсшибательно. – Он что, отобрал твою сумку? – спросила инспектор. Девочка посмотрела на нее с презрением. – Отвали, сука, пока я не задала тебе хорошую трепку! Ким рассмотрела незнакомку внимательнее. Костяшки на суставах двух ее пальцев были ободраны и покраснели. На челюсти с правой стороны расцветал синяк. Инспектор подумала было, что надо погнаться за негодяем, но поняла, что того уже и след простыл. – Еще куда-нибудь он ударил? – поинтересовалась она. – Я те еще раз говорю – я в порядке. А теперь проваливай! – рыкнула девочка в ее сторону. Стоун сделала шаг назад и уже собралась было последовать этому совету – не в ее привычках было навязываться, – но тут еще кое-что обратило на себя ее внимание. – У тебя кровь идет, – сказала она, увидев, как по шее девочки течет ровная красная струйка. – Переживу как-нибудь, – ответила та, небрежно стирая кровь. – А вот о том ублюдке этого не скажешь, если тока он мне еще раз встретится… – Может быть, надо наложить швы… – предположила Ким. – Дамочка, я предупреждаю… Защитным жестом инспектор подняла руку. Некоторые люди просто не хотят, чтобы им помогали. – Дело твое. – Стоун повернулась и пошла к дому. За последние несколько часов она поймала серийного насильника и посетила вызывающее ужас кровавое место преступления. Для одного дня этого вполне достаточно. Подходя к дому, инспектор вспомнила задиристое поведение девочки и покачала головой. Никаких сомнений в том, что эта пацанка может сама за себя постоять. Она сделала еще два шага и услышала позади себя отвратительный звук. Обернулась.