– Вы нашли виновного в… – начала она и замолчала, увидев, как Ким качает головой. Инспектор не хотела давать этой женщине беспочвенную надежду. Лицо хозяйки, которую звали Барбара Ховард, опять приняло нейтральное выражение, и она сделала шаг в сторону. – Прошу вас, проходите. Ким вошла и была поражена царившем в доме запустением. Обстановка бывшей часовни была изысканной и дорогой – хороший вкус живущих здесь людей с порога бросался в глаза. Витражные окна сохранились в лучшем виде, но тишина в доме оглушала. – У вас красивый дом, – заметил Брайант. – Вы так думаете? – В голосе Барбары послышалось удивление. – Лично я его ненавижу, – честно призналась она. – Он для меня слишком велик. С этими словами она провела полицейских через холл. Ким шла за ней и заметила небольшую хромоту, которая говорила о том, что, скорее всего, эта женщина перенесла операцию на тазобедренном суставе. – Уборщица приходит сюда пять раз в неделю, а садовник – три раза, и они заботятся об этом доме гораздо больше, чем я, – рассказала Ховард. – Тогда зачем вы в нем живете? – поинтересовался Брайант светским тоном. – Воспоминания, офицер. Здесь хранится множество моих воспоминаний. И я не хочу еще раз начинать свою жизнь с чистого листа. Это я уже проходила. Так что я с удовольствием доживаю свою жизнь среди мертвых. – В словах Барбары не было ни капли сожаления – только факты. Эта леди ждала свою смерть. – Томас был вашим внуком? – спросила Стоун, когда они оказались на кухне, которая была бы светлее и веселее, если б не вяз, который рос прямо перед окном. Миссис Ховард села в кресло спиной к дереву. – Да, инспектор. Мы взяли его под опеку после того, как наша дочь умерла во время родов. – А отец ребенка? – уточнил Брайант. – Погиб в Афганистане за три месяца до рождения сына. Ким понимающе кивнула. – А ваш муж? – Инспектор, – улыбнулась Барбара, – зачем вы здесь? Простите мне мою прямоту, но в мои годы уже поздно думать о такте и дипломатии. Стоун улыбнулась ей в ответ. Она тоже любила прямоту – это было у нее в крови. Ей только хотелось бы обладать хоть чуточкой изящества миссис Ховард. – Мы из полиции Западного Мидленда[66] и хотим посмотреть на убийство вашего внука под новым углом, – ответила Ким. – Почему? – задала хозяйка дома простой вопрос. – Потому что, как нам кажется, мы можем кое-что добавить к текущему расследованию, – пояснила детектив. – По вашему лицу я вижу, что больше вы мне ничего не скажете, и я с уважением отношусь к этому вашему решению, – произнесла Ховард. – Я уже говорила, что не люблю зря тратить время, так что продолжайте ваши вопросы. – Спасибо, – поблагодарила ее Ким. – Мы говорили о вашем муже. – Он умер через четыре недели после убийства внука. Любил малыша до самозабвения, так же как и нашу Дженнифер. – А могу я узнать, от чего умер ваш муж? – задала свой следующий вопрос Стоун. Некоторым семьям действительно доставалось в жизни. – Сердечный приступ, инспектор, – ответила леди, прежде чем выглянуть в окно. Ким почувствовала, как растет ее восхищение этой женщиной, которая стойко пережила за последние восемь лет столько смертей, что хватило бы на несколько обычных семей, и при этом не требовала к себе никакого сострадания. – Конечно, я тоже любила малыша. Он был моим внуком, но, если честно, после смерти Дженнифер я относилась к нему с некоторым предубеждением, – добавила Барбара. – Правда? – переспросила детектив. – Правда, инспектор. Все дело в том, что, как мне тогда думалось, наступало наше время. Мой муж всю жизнь много трудился. Мне казалось, что я всю свою жизнь подсчитывала годы до его отставки, когда он, наконец, хоть на несколько лет будет принадлежать только мне. Смерть Дженнифер почти убила нас, но появление Томаса дало нам силы жить дальше. Наверное, он стал смыслом нашей жизни, который помог нам смириться с потерей нашего единственного ребенка. Но постепенно рана, нанесенная смертью дочери, зажила, и я почувствовала, что все еще хочу пожить наедине с мужем. К сожалению, тот чувствовал по-другому. Он вышел в отставку и всю свою любовь и внимание излил на Томаса. Инспектор с уважением слушала откровения Барбары. – Я понимаю, как это может быть больно для вас, но не могли бы вы рассказать нам о том дне… Миссис Ховард жестом остановила Стоун и кивнула. Прошло уже девять месяцев, а она все еще не могла слышать некоторые слова, произнесенные в одном контексте с именем ее внука. – Они отправились в контактный зоопарк в Аттоксетере, – стала рассказывать Барбара. – Он только что был рядом со всеми, а в следующее мгновение выяснилось, что его ранец обнаружили в ста метрах от места пикника. Там воцарился совершенный хаос. После того как первичные поиски ничего не дали, зоопарк полностью закрыли. Никто не знал, как искать ребенка на такой территории. Ничего подобного там еще не случалось. Полицию вызвали только через полчаса, и ей понадобилось еще сорок пять минут, чтобы организовать полномасштабные поиски. Абсолютно все – зеваки, учителя и сотрудники зоопарка – топтались на одной и той же территории. – Рассказчица покачала головой. – Его тело нашли час спустя в канаве, которая служила границей между территорией зоопарка и соседней фермой… Ким не стала торопить собеседницу. Тот день она будет вспоминать до конца своей жизни. – Знаете, я сама видела его там, – неожиданно произнесла миссис Ховард. Ее глаза смотрели на какую-то точку на стене. – Он выглядел совсем маленьким, гораздо меньше, чем утром, не более трех часов назад, когда я целовала его перед уходом. И рану я тоже видела. Там было так много крови для одной раны… Неожиданно она повернулась к детективу. – И знаете, что я запомнила лучше всего? – Что? – спросила Стоун охрипшим голосом. – Пятно на его идеально чистой голубой рубашке. Его пропорции. Соотношение между размером пятна и размером рубашки. У него все было маленькое – тело, одежда, ноги, руки… Все, кроме пятна. Ким содрогнулась. Храни Господь от таких воспоминаний! Инспектор чувствовала, что связь между всеми убийствами становится все менее и менее осязаемой. Разница между жертвами просто убивала ее. – Я хочу сказать, что он был просто маленьким мальчиком, – продолжала Барбара. – Как он мог причинить кому-то зло? Детектив почувствовала приступ симпатии к этой женщине, у которой было так много болезненных вопросов, оставшихся без ответов. Вопросов, которыми ей не с кем было поделиться. – Другие члены семьи не живут вместе с вами, миссис Ховард? – поинтересовалась детектив. – Осталась только сестра моего мужа, – покачала головой хозяйка дома. – Она живет в ваших краях, но мы никогда не были с ней близки. – Прошу прощения, миссис Ховард, – нахмурилась Ким. – Мне показалось, что вы живете здесь всю свою жизнь. – Она не почувствовала в словах леди никакого акцента. – Совсем нет. Мы с мужем из Киддерминстера[67], а сюда перебрались в прошлом году, после отставки мужа. И я сильно удивлена, что вам не приходилось встречаться с ним по работе. Стоун еще раз осмотрела великолепие дома и почувствовала, как в животе у нее возникло какое-то новое ощущение. – А кем же работал ваш муж, миссис Ховард? – Я думала, что вам это известно, инспектор, – улыбнулась Барбара. – Он был судьей Коронного суда[68]. Глава 71 Ким медленно шла к машине. Мысли проносились у нее в голове с калейдоскопической быстротой. – Черт побери! – воскликнула она в конце концов, ударив Брайанта по руке. – Ты чего, командир? – испуганно спросил тот. Наконец-то детектив увидела свет в конце тоннеля! Она остановилась и повернулась к сержанту. – Миссис Ховард не понимает, кому Томми мог причинить зло. И ответа на этот вопрос не существует. Он не мог этого сделать. – Инспектор сердито покачала головой. – Мы не там искали связь, Брайант. Дело не в самих жертвах, а в близких им людях, черт побери! Нахмурившись, сержант задумался над ее словами. – Ты посмотри на Диану, Максин и маленького Томаса Ховарда, – не унималась детектив. – У них нет ничего общего – один ребенок и две женщины. Все разное – и возраст, и пол, и социальное положение… Она ощутила щекотание в желудке – и одновременное отвращение от этого своего открытия. Наконец-то в преступлениях появилась логика! – Связь надо искать в родственниках, – решительно сказала Стоун, забираясь в машину. Ее мозг продолжал лихорадочно работать. Ким достала телефон. Стейси ответила практически мгновенно. – Стейс, брось все, над чем ты сейчас работаешь, и сосредоточься на родственниках убитых, – велела инспектор. – Джеральдина – психиатр, которая время от времени давала консультации в Королевской службе уголовного преследования, Митчелл Брайтман – прокурор, Гарольд Ховард – судья. Я хочу знать, не принимали ли все они участия в работе над одним и тем же уголовным делом? В первый момент ответом ей была тишина, и Ким представила себе, как ее коллега смотрит на доску. – Члены семьи… – выдохнула Стейси.