– Потому что в тот момент ты думал только обо мне, Брайант. Я не могу тебя за это винить, и со своей точки зрения ты был, наверное, прав, – призналась инспектор. – Проклятье, я знал, что если ты с ней… – Это стоило того, – сказала Ким, жестом останавливая коллегу. – Руфь жива, а я даже не ранена. – Она попыталась улыбнуться. – А ты в этом уверена? Стоун попыталась заставить замолчать голоса, звучавшие в ее сознании. – Я в этом уверена. А теперь поехали в участок и побыстрее. – Инспектор… инспектор… подождите! – услышала Ким, открывая дверь машины. В их сторону бежала надзирательница. В руке у нее белел конверт. Детектив пристально уставилась на эту женщину. Не может быть!.. Брайант озадаченно смотрел то на Ким, то на надзирательницу. – Я думаю… я думаю, что она говорила вот об этом, – сказала тюремщица, подбегая. Стоун не смела даже взглянуть на то, что она держала в руках. – Но как? Я хочу сказать, каким… – Обыск в камере, – пояснила Кэти. Наконец, Ким опустила глаза и посмотрела на конверт. Эмоции чуть не задушили ее, когда она протянула к нему руку. В этом конверте заключалась вся ее жизнь. Инспектор недоверчиво покачала головой, когда он оказался у нее в руках. – У меня нет слов, чтобы отблагодарить вас. Я ничем не могу вам ответить. – Прошу вас, не нужно. Считайте, что это мой способ отомстить, – усмехнулась Кэти. – Спасибо, – искренне сказала Стоун. Надзирательница улыбнулась и повернулась к ней спиной. Ким с изумлением смотрела на то, что было обретено, потеряно и вновь обретено за какие-то последние пятнадцать минут. Провожая надзирательницу глазами, инспектор вспомнила, какой ненавистью горели глаза этой женщины во время их беседы с Алекс. Может быть, ей все-таки есть чем ее отблагодарить? Внезапно ей на ум пришла готовность начальника тюрьмы поделиться с ней информацией об Александре. Может быть, ему тоже досталось от нее… – Офицер, минуточку! – крикнула Стоун и подбежала к Кэти. – Что бы у вас с ней ни происходило, немедленно прекратите это. Сбросьте с себя ее власть. Пойдите к вашему начальнику и расскажите правду. Если вы этого не сделаете, то вечно будете марионеткой в ее руках. Это я вам обещаю. – О чем это вы? – беззаботно переспросила надзирательница. – Думаю, что вы пытаетесь мне соврать. – Ким легко дотронулась до ее руки. – Что бы вы ни сделали, она будет продолжать пользоваться этим. Скажите правду и объясните, в какой ситуации все произошло. Если вы извлекли из этого правильный урок, я думаю, вас поймут. Кэти тщательно обдумала услышанное, прежде чем на ее лице появилось облегчение. – Пойду прямо сейчас, – слабо улыбнулась она. Детектив кивнула, и несколько мгновений они смотрели друг другу прямо в глаза, пока надзирательница не повернулась и не ушла. – Что у тебя тут? – Рядом с Ким появился сержант. – Это рождественский подарок, Брайант, – ответила она с улыбкой. – Рождественский подарок, который просто сильно запоздал. – Инспектор крепко прижала свое сокровище к груди. – Тогда держи его покрепче. Стейси срочно требует нас в участок. Прямо сейчас. Глава 82 – Так, Стейси, что тут у тебя? – спросила Ким, входя в комнату следственного отдела. Она заметила отсутствие Доусона и решила, что он на подходе. До участка они с Брайантом добрались в рекордно короткое время. У Стоун даже появилось подозрение, что сержант пару раз превысил разрешенный лимит скорости. Интересно, подумала инспектор, сознает ли Вуди, что их с Брайантом общение обогащает не только ее? Она достала драгоценный конверт и убрала его в ящик стола. Сейчас не время. Сейчас все ее внимание требуется в другом месте. – Я тут раскопала одно дело, командир, – принялась рассказывать констебль. – В нем принимали участие близкие всех наших трех жертв. Может быть, это простое совпадение, но Гарольд Ховард был на этом процессе судьей, Митчелл Брайтман – обвинителем, а Джеральдина Холл выступала экспертом от имени Королевской службы уголовного преследования. – А где Кев? – спросила Ким. Она хотела бы, чтобы все были на местах – тогда Стейси не придется повторять свой рассказ дважды. Хотя ждать вечно они тоже не могли. – Он еще не вернулся, – покачала головой констебль. Но ведь она распорядилась, чтобы он вернулся в офис на помощь Стейси, уже пару часов назад, вспомнила Стоун. По-видимому, ей придется провести с ним еще одну беседу. – И что это было за дело? – поинтересовалась инспектор, усаживаясь. Стейси сглотнула, и Ким постаралась приготовиться к тому, что ей предстояло услышать. – В декабре две тысячи седьмого года некий Люк Суини похитил свою одноклассницу Кейси Рудд по дороге из школы. Ему было всего четырнадцать лет. Остальные члены его семьи отсутствовали, и за ним вполглаза приглядывала тетка, которая жила на той же улице, что и он. Ему почти исполнилось пятнадцать, – начала рассказ девушка. Кивком начальница велела ей продолжать. – В течение пяти дней она была его пленницей в садовом сарае, и при этом он даже участвовал в ее поисках, – стала ее коллега рассказывать дальше. – В принципе именно там переодетый в штатское полицейский обратил внимание на его поведение и решил его проверить. У молокососа был самодовольный вид, он не отрывал глаз от родителей девочки, не слушал инструкции перед началом поисков и исчез минут через двадцать. Это было стандартной процедурой: переодетые в штатское офицеры полиции внедрялись в ряды волонтеров в поисках необычного или странного поведения окружающих. Всем известно, что преступники любят присутствовать при розысках, чтобы потешить свое эго и насладиться «успехом». – Жертву нашли на пятый день, – продолжила Стейси, а потом замолчала и на мгновение прикрыла глаза, прежде чем продолжить. – Девочка была жестоко изнасилована, и врачи насчитали на ее теле больше ста пятидесяти ранений. Ким почувствовала, как ее охватывает ужас. Брайант, не отрываясь, смотрел в стену. – В сарае было достаточно пыточных инструментов, – добавила констебль. – Он отпилил ей мизинец, раздавил руку в тисках и подвесил плоскогубцы к ее веку. Стоун подняла руку. Ее рот наполнялся желчью. Стейси все поняла. – Остальные ранения включали щипки, укусы, царапины и ножевые раны. Девочка была обезвожена и находилась на грани смерти. – Теперь я вспоминаю этот случай, – сказал Брайант, все еще не глядя на компьютер Стейси. – Долго она не прожила. – Пять недель девочка провела в больнице, борясь с ранениями и заражением, которое получила от грязных инструментов, – кивнула констебль. – Средства массовой информации опубликовали ее имя, и, несмотря на то, что ей пришлось пережить, на нее вылился обычный ушат издевательств и ненависти, не говоря уже о скабрезных и отвратительных шутках. Стейси подняла голову от экрана компьютера, и Ким поняла, что она сейчас скажет. – Девочка совершила самоубийство еще до того, как дело передали в суд, – закончила ее сотрудница. Стоун покачала головой, вновь задумавшись о том, насколько сейчас нужна возможность обеспечивать подобным людям пожизненную анонимность. Она почувствовала, как ее руки сами собой сжались в кулаки. Еще одна невинная жертва… Инспектор глубоко вздохнула. К сожалению, этой девочке уже ничем не поможешь. – А что случилось с Люком Суини? – спросила Ким, произведя в голове кое-какие подсчеты. Девять лет. Может ли он уже быть на свободе? – Его приговорили к пятнадцати годам без права на УДО, – ответила констебль. – И он умер от пневмонии три года назад. Ничто в инспекторе не дрогнуло и не пожалело об этой смерти. Она все еще думала о четырнадцатилетней девочке, над которой много дней издевались и физически, и морально. – Джеральдина Холл подтвердила, что на момент совершения преступления он находился в здравом уме, – продолжала между тем Стейси, – и что не может быть и речи ни о каких смягчающих обстоятельствах. Преступник был признан полностью дееспособным. – Значит, это не он, – подтвердил Брайант очевидный факт. – А что там с его семьей? – нахмурившись, спросила Ким. – Его родителей, брата и сестру затравили и заставили уехать из города. Детали преступления Люка стали известны широкой публике, и на них обрушились презрение и ярость местных жителей. Детей избивали, а родителей забрасывали яйцами и оскорбляли везде, где бы они ни появлялись. В первый месяц после ареста Люка они семнадцать раз обращались в полицию. Им подбрасывали экскременты в почтовый ящик, в их доме разбили два окна и забросали трубу горящими шутихами. – То есть члены семьи тоже пострадали? – уточнила инспектор.