Степан снова бросился в погоню, но беглец и его преследователь свернули за дом и скрылись. Вдруг оттуда раздался крик, похожий на стон. То ли преследователь сам упал, то ли его сбили с ног. Круча свернул за дом и увидел лежащего на боку и скулившего как раненая собака человека, который вытаскивал из своего живота нечто, очень похожее на нож. Видел он и беглеца, бежавшего через пустырь к лесу. И у него были все шансы уйти от преследования. Степан подбежал к парню. Тот хотел отбросить нож, но пальцы не разгибались, рука не слушалась, только бестолково дергалась, и нож не хотел падать. – Зачем? – с досадой спросил Степан, но решил все же не останавливаться – нельзя было упускать преступника. Увы, тот уже давно растворился в снежной темноте, так что пришлось повернуть назад. Над раненым склонился какой-то мужчина и пытался выяснить, что произошло. Увидев Степана, он аж подпрыгнул от страха и выпрямился, собираясь убежать, но не смог сдвинуться с места. Похоже, страх его парализовал. – Черт!.. Кто такой? – спросил Степан, глядя на него. Шапка норковая, пальто приличное, кожаный портфель. Аккуратные усики под сопливым носом. Нет, не похож он был на убийцу. Да и не мог он волшебным образом переместиться с пустыря на это место. – Да я тут мимо проходил, – пробормотал прохожий. – Иди, милицию вызывай. Мужчина кивнул, повернулся к Степану спиной и направился к дому. С каждым шагом он двигался все быстрее, а потом вообще побежал. А Степан опустил глаза на покойника. Молодой совсем парень. Домашний, ухоженный, хорошо одетый. Куртка у него нараспашку. Он осторожно просунул пальцы в карман для документов, но ничего там не нащупал. Сунул руку в боковой карман, а там какая-то картонка, складывающаяся пополам. Уж не права ли? Это был студенческий билет. На имя Яслина Олега Павловича. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Откуда-то из темноты истошно крикнули. Кто-то кого-то звал на помощь. Звал из прохода между домами, оттуда, откуда выбежал Яслин. Ну конечно, кто-то там что-то натворил, и это взбесило Олега. Вот он и побежал за своей смертью. Степан рванул на крик. В арке на снегу лежал парень и тихонько стонал. Возле него стояли две женщины, ни та ни другая не знали, что делать. – «Скорую» вызвали? – спросил он. – Помогите! – закричала вдруг одна. А другая куда-то побежала, возможно, к телефону. – Чего орешь? – гаркнул Степан. Женщина замолчала, вжала голову в плечи. Степан склонился над раненым. Кровь была хорошо видна. Много крови. Пуховик буквально пропитался ею. – Живой? Парень что-то пробормотал в ответ. – Помогите! – снова заорала женщина. Степан снял куртку, чтобы перевязать рану в боку. Если не остановить кровь, парень долго не протянет. – Скажи Скату, что это Сафрон, – пробормотал раненый. – Сафрон тебя пырнул? – Сказал, что за Сантика… – Кто сказал? Парень не ответил: потерял сознание. Степан снимал рубашку, но у него не получалось. Мешала «сбруя», на которой держалась кобура пистолета. Надо было снимать и ее. Но только он этим занялся, как появились люди. – Вот он! – показывая на него, все тем же истошным голосом закричала женщина. Из-за ее спины появился сотрудник, в свете фонаря на погонах блеснула широкая лычка. Увидел Степан и оскаленные зубы его обладателя. – Руки за голову! – заорал старший сержант, направляя на него ствол автомата. В своем отделении Степан знал всех, этого же видел впервые. – Старший лейтенант милиции Круча! – Я сказал, лежать! Появился и второй, тоже сержант и тоже с автоматом. – Уголовный розыск! – Ну все! – старший сержант передернул затвор автомата. Степан поднял руки. В этот момент к ним подошел еще один сотрудник в форме, который, к счастью, сразу узнал Степана. – Товарищ старший лейтенант? Круча облегченно вздохнул. Но радоваться было рано. Сержант Карандашев не мог не обратить внимания на его внешний вид. Куртка и свитер на снегу, кобура с оружием снята, рубашка расстегнута. – А что вы здесь делаете? – спросил сержант. – Убил, – кивнул на раненого Степан. – А теперь вот съесть собираюсь. – Съесть?.. Это шутка такая? – Аптечку несите, придурки! – не выдержав, заорал Круча. Водка без пива – деньги на ветер. А с деньгами у Сафрона туго. – Таксистов данью можно обложить, – сказала Агнесса. – В Москве так все делают. – Таксистов? – удивленно глянул на нее Сафрон. Откуда она взялась? Уходила она, Халява ее домой повез. Она попросила, и Сафрон снарядил под это дело пацана с машиной. – Ну, девочек же ты налогом обложил, – усмехнулась Агнесса. – Что ты там про таксистов сказала? – А что таксисты?.. Леваком не только таксисты занимаются… «Цеховики», например. – «Цеховики»?.. Какие, на хрен, «цеховики»?.. Это раньше они так назывались, а сейчас это коммерция! – Сафрон пьяно мотнул головой. – Это если налоги платят, тогда коммерсанты. А если не платят – «цеховики». – Ягодин налоги не платит, – сказал Гонщик. – Да?!. А чего мы с него не сняли? – фыркнул Сафрон. Он поднялся, его качнуло, но Агнесса подставила плечо. – Поехали! Поставим чувака на счетчик! – поднялся и Гонщик. Но уехать Сафрон не смог. Кабинет вдруг наполнился ментами. А перед глазами мелькнула физиономия Кручи. Сафрон ударил его головой, но пробил пустоту. Потеряв равновесие, рухнул на пол и тут же оказался в наручниках. Глава 8 Вчера Сафрон лыка не вязал. К тому же по закону Степан не имел права допрашивать его ночью. Но эксперт с ним поработал – обследовал одежду, кожные покровы. А допрос перенесли на утро. Степан зашел к нему прямо в камеру, вылил на него ведро холодной воды. Сафрон подорвался, как ужаленный, вскочил, дернулся, раскидывая по сторонам руки. Но быстро сообразил, где находится, и обмяк. – Я тебе не помешал?.. – спросил Степан. – Да иди ты! – Что ты там с Леной Ягодиной сделал? – С Ягодиной?