Тихо было в машине, уютно. Но вдруг налетел ураган. За окном заскрипел снег, открылась дверь, сильные руки схватили Ската за шиворот. Он попытался ударить человека, который потянул его на себя, но ему не хватило для этого пространства. Удача явно была не на его стороне. Зато Круча «поймал волну». Он швырнул Ската в снег, ему на помощь пришел другой мент, вдвоем они легко заломали его. Подъехала «канарейка», Ската бесцеремонно затолкали в «собачник». В РОВД его первым делом потащили в кабинет – на допрос. Там усадили на стул, и Круча, нависая над ним, выплеснул в лицо: – Литвак тебя сдал! Скат мотнул головой. Не мог Литвак его сдать… Но в то же время, откуда менты узнали о машине, в которой он ждал новостей? – Это ты дал отмашку на Корнева! – Не знаю ничего, – мотнул головой Скат. – Ты – организатор убийства! – Бред! – Смотри в глаза! – потребовал Степан. Он схватил Ската за лицо и задрал голову, заставляя смотреть в глаза. Лицо у него каменное, непроницаемое, вроде бы спокойное. А глаза бешеные. И столько чертей в них. Если они начнут выпрыгивать, начнут бить… А удар у Кручи мощный, уж Скат это знал. До сих пор сердце замирает в груди, как вспомнишь. – Отвали! – Тебе же сказали, никакого беспредела! – продолжал сверлить его взглядом старлей. – Никто мне ничего не говорил! И беспредела никакого нет! – А Корнев? – Не знаю ничего. – А Сафрон знает! И он за своего пацана спросил! Где Жук? Где Бублик?.. Он убили – они получили! И ты получишь!.. – Никто никого не убивал! – Литвак тебя сдал! – сказал Круча, как будто клин осиновый в душу забил. Жук с Бубликом убивали, и только Литвак мог это знать. Значит, он действительно раскололся. А еще Литвак мог рассказать о конфликте с Жуком. О том, как Скат велел ему завалить Сафрона. Была отмашка? Была, значит, и Корня мог заказать Скат. Он же сказал – валить всех сафроновских. Значит, он виноват в убийстве Корня. Значит, его можно сажать. – Никто никого не убивал! – дернулся Скат. – Жук Корнева убил! Жук и Бублик!.. Ты хоть понимаешь, что это для тебя значит? – Не хочу ничего понимать! В ответ Степан влепил ему пощечину. У Ската зазвенело в голове и поплыло перед глазами. – Ну ты прямо как дите малое. Воспитывать и воспитывать… – Он снова замахнулся, но все же заставил себя остановиться и опустил руку. – Давай без истерик! Давай с умом! – призвал он. – И давай подумаем, как нам выйти из положения! – Куда выйти? – Туда и пойдешь. Если голову не включишь… – Короче можешь? – Если короче, то Литвак валит все на тебя. Ты отмашку давал, и точка. Ты можешь свалить на него, но это замкнутый круг, а нам результат нужен. Сдай Жука. И Бублика. Под протокол. Скажешь, что видел, как Жук убивал Корнева. – Я не видел. – Видел. И хотел остановить… Ты же хотел остановить? Кузовиков же просил тебя не беспределить? Просил. А Жук с катушек сорвался… Или не было? Скат кивнул. Жук реально слетел с катушек. И Кузовиков просил вести себя тихо. Раз Круча это знает, значит, Литвак «слил» ему все… И эта сука теперь будет гулять на свободе. Где справедливость? А справедливость нужно восстанавливать. Но для этого Скат должен как минимум выйти на свободу. Пацанам он скажет, что Жука и Бублика сдал Литвак, а ему всего лишь предложили подтвердить его показания. Пришлось идти на хитрость. – Пойдешь как свидетель, – сказал Круча. – Не хотелось бы. – Это ненадолго. – Что значит ненадолго? – Дело закроют. В связи с гибелью обвиняемых… С Ивановым это уже прошло. – С Ивановым? – Ну, кто такой Сантик, ты уже знаешь. Его твой Ключников убил… А сам он в больнице умер, если ты вдруг не в курсе. – Да в курсе, – скривился Скат. Пацанов не просто вырезают, а выкашивают. Братва уже на измене, Литвак вот сломался – от нервного напряжения. «Ответку» давать Сафрону надо, а кто на дело пойдет? Кто пацанов организует? Валится все, рушится. Но нужно держаться. – Непросто тебе сейчас. Понимаю. Степан взял ключ, снял со Ската наручники, сел за стол, достал бланк протокола, стал его заполнять. И так тихо стало в кабинете. Слышно было, как шуршит перо по бумаге, да из коридора доносились какие-то звуки. Еще в кабинете было тепло. Может, это и разморило Ската. Он задремал, свесив голову на грудь. А потом и вовсе заснул. Разбудил его Круча. – Ну и нервы у тебя, пацан, – усмехнулся он. – Дело дрянь, а ты дрыхнешь… Давай подписывай! Скату пришлось поднапрячься, чтобы разобрать предложенные каракули. Круча фантазировал в меру, без лишних подробностей. Жук вызвался убить Корнева, Скат не воспринял это всерьез. А когда узнал, пошел его останавливать, но не успел. Он все видел, но тело затаскивать за гаражи не стал. Не хотел быть соучастником… – Это все? – Ну, если ты помогал Жуку, можем дописать, – усмехнулся Степан. – Да нет, не надо… Скат взял авторучку, со скрипом вписал все, что требовалось. Нельзя было доверять ментам, но у него не было выхода. Круча просмотрел протокол, кивнул, сунул его в ящик стола и произнес, насмешливо глядя на Ската: – Насчет Ключникова вопрос хотел задать. Тот завибрировал от возмущения. Ну вот, началось. Сунул палец, а останется без локтя. – Ты видел, как он Сантика убил? – А что такое? – Если видел, скажи. – Зачем? – Тогда твоим показаниям насчет Жука точно поверят. – А если не поверят? – Значит, поверят Литваку. А ты останешься здесь… – Что-то я не догоняю! – Я же не принуждаю тебя к ложным показаниям. Что видел, то и спой… Ключникову-то уже все равно, а у тебя судьба на кону. – Не видел я ничего. – А Литвак видел. Значит, ему веры больше. Значит, он больше заслужил свободу. – Если видел, пусть поет. – Уже спел. Но хором лучше. – Ты что, «на пушку» меня взял? – вдруг стало доходить до Ската. – Взял… – улыбнулся Степан. – Знаешь, кто ты? – взъярился Скат. – Лоханулся ты, парень… Но зачем твоим пацанам об этом знать? Убийство Корнева мы закрываем. По нему больше никаких вопросов. И никаких допросов. И дело Иванова закроем, если ты Ключникова сдашь. Все будет шито-крыто. И тишина. Никто не узнает, что это ты нам помог…