– Да не в жизнь! – Литвак стукнул себя кулаком в грудь. – Когда он хочет поговорить? – Да прямо сейчас. – И ты пришел это мне сказать? – Ну, так он сюда же не пойдет, – пожал плечами Сева. – Нет? – Скат глянул на входную дверь. Она сейчас открыта – заходи, кто хочешь… И мент мог вломиться. Да не один. Нагрянут всей своей шарагой, повяжут тут всех. Скат ментовки не боялся, но лучше обойтись без этого. – Он там остался, у Ольги Дмитриевны… Она ему там на тебя капает. – А что она знает? – Да ничего… Да, мент про ствол спрашивал… Ну, про тот, который у Кокоши был… Скат качнул головой, глядя на Литвака. Не надо было стволы на руки раздавать. Тайник нужен, такой, чтобы хрен кто взломал. И стволы надо было возвращать прямо сейчас. Вдруг менты облаву на его пацанов устроят, возьмут их с оружием, предъявят статью и начнут колоть. Этим сейчас и надо бы заняться. А мент – пусть «чешет лесом». Не собирался Скат идти к ним на поклон. Сами пусть за ним побегают. – А у меня волыны нет, – вздохнул Яслик. – А Кокошу ты из чего завалил? – Я?! Кокошу завалил?! – Это же ты на Глубоком озере с ним был, – ухмыльнулся Скат. – Ты его и завалил. – Да нет! Я же в Москву поехал! В институте там весь день был… Я в автобусе с Катькой Щекиной ехал, она подтвердит… – С Катькой? – Ну, Кокоша со своей бабой уехал, а я с Катькой… Блин, а его что, убили? – Давай, Яслик, колись… Может, я не стану тебя наказывать, – пожал плечами Скат. – Если сможешь обосновать. Может, Кокоша сам на тебя наехал, а?.. Честно говоря, Скат Кокошу не жаловал. Ценил, да, но не любил. Это у него еще с ранних лет. Кокоша был типичным маменькиным сынком, а таких Скат терпеть не мог. Это потом Кокоша человеком стал, но неприязнь осталась. Да и сам Кокоша его недолюбливал. И, возможно, даже мечтал всадить нож в спину. Может, и хорошо, что его не стало. Забор высокий, по верху – колючая проволока, причем под снегом. Сафрон не заметил ее, зацепился, и колючка больно впилась в руку. – Твою мать! – шепотом выругался он. Обернулся, зло глянул на Гонщика. Разозлился он и на себя. Нашел кому поверить. Гонщик, он потому и Гонщик, что гонит, как дышит, – никакой, мол, колючей проволоки, ни собак. Псов и правда не слышно. Но так в такую погоду собака носа из будки не высунет. Мороз, ветер. И дует, и свистит, и уши отмораживает… Но именно в такую погоду и нужно выходить на дело. Сафрон пересилил себя, удержался от желания спрыгнуть обратно. Но с забора легко можно слететь. Высоко, скользко, и еще эта «колючка». Как на зоне… Он наконец перевалился через забор, спрыгнул вниз. Гонщик был следующим. Сафрон показал кулак, когда его голова показалась над забором. Только пусть попробует сдать назад! Гонщик уже собирался спрыгивать, когда со стороны дома в снежной круговерти смутно мелькнула тень. И тут же послышался собачий лай. Но Сафрон уже держал в руке молоток. Им он и ударил пса по голове, после того как тот цапнул его за руку. Сначала он ударил, а затем понял, что на него напал щенок. Вроде бы и овчарка, но щенок. Два точных удара, и короткая собачья жизнь оборвалась. Ступор поскользнулся, перемахивая через забор, зацепился за проволоку курткой, падая, потянул ее за собой и на какое-то мгновение завис. – Сука! Вьюга подхватила его крик, унесла в темное небо. Сафрон глянул на Ступора, а Гонщик тронул его за руку и показал на дом. Свет не зажегся ни в одном окне, но дверь открылась. На крытое крыльцо вышел человек – в тулупе, с ружьем. – Замри! – скомандовал Сафрон. Они приземлились в темном углу двора плюс к тому их скрывала еще и снежная пелена. Но человек с ружьем все же заметил их. Во всяком случае, направился в их сторону. А место открытое – ни кустика, ни деревца. Только сугробы. Можно было лечь в снег, но Сафрон сидел на корточках. Нельзя шевелиться. Само чутье подсказывало, что спасти их могла только выдержка. И еще можно было выстрелить в хозяина дома. Но у Сафрона не было пистолета. Он в общем-то для того и решил ограбить цеховика, чтобы раздобыть денег на оружие… Помнил, как отмороженный Скат передернул затвор «ТТ» у него на глазах. И у его пацанов были «пушки». Тогда, на «стрелке», Сафрон ощутил себя полным ничтожеством. Даже на зоне с ним такого не было. – Эй, кто там? – крикнул мужик и стал приближаться. Сафрон не шевелился, Гонщик и Ступор также не двигались, а темнота мешала их разглядеть, к тому же на головах у всех троих маски. Мужик подошел к Сафрону вплотную и только тогда понял, что перед ним человек. – Стреляю! – крикнул он, прежде чем нажать на спуск. Но было уже поздно. Сафрон вскочил, в один прыжок сократил дистанцию до нуля и рукой ударил по стволу. Грянул выстрел, но пули ушли в заснеженное небо. А следующим ударом он сбил с ног самого мужчину и вырвал у него ружье. Мужик попытался подняться, но Сафрон замахнулся на него, собираясь ударить прикладом ружья, а потом приставил ствол к его груди: – В дом давай! – Ну сколько можно! – поднимаясь, простонал тот. – Пошел! Гонщик и Ступор уже хозяйничали в доме, когда Сафрон ввел туда парализованного страхом «цеховика». Они вывели в каминный зал его домашних – жену и дочь. Женщин усадили на диван, Гонщик встал с одной стороны, Ступор – с другой. Сафрон толкнул на них мужика, тот упал перед ними на колени, обнял обоих так, как будто хотел закрыть своим телом. – Эй, кровью своих баб заляпаешь! – крикнул Сафрон, приставив ружье к его затылку. В доме было тепло и тихо, но ему все казалось, что вокруг шумно кружится снег. Может, потому он и заорал. – Что вам от нас еще нужно?!. Мы же все вам отдали! – простонал мужик. – Кому ты что отдал? – Деньги! Или вы думали, что я за этот месяц еще заработаю? – Кому ты деньги отдал? – Вот только не надо! – Хозяин дома осторожно повернулся к Сафрону. – Что не надо? – Вы же перед Новым годом приходили, все забрали. – Во заливает! – засмеялся Ступор. – Если бы вы просто приходили… – вдруг заговорила девушка, прожигая троицу взглядом. – А кто не просто приходил? – У отца нет денег… С дивана она поднималась плавно, но при этом так быстро, что Гонщик не успел ее удержать. А Сафрон запоздало навел на нее ствол. – Ну, давай стреляй! – На место! – Я тебе не собака! – А ты глянь, что с твоим щенком стало! – Сафрон кивнул на окно. Хозяйская дочь вела себя слишком нагло, и он просто обязан был ее напугать. – Сволочи! – сквозь зубы процедила она. – Лена! – одернула ее мать. – Села, я говорю! – гаркнул на нее Сафрон.