– Я смотрю, ты большой любитель «дурочку» валять… Давай ты будешь заниматься этим под одеялом. – Не смешно! – кисло глянул на Степана Скат. Не нравилось ему, что инициатива выскользнула из его рук. – Не было никакой бабы, – качнул головой Степан. – Не веришь – не надо. – Заставь поверить. – Зачем? – Ты что, не понимаешь? У тебя судимость… И Кокошина ты обижал… – Когда я его обижал? – вскинулся Скат. – В детстве. – Нашел, что вспомнить! – Мотив есть. И судимость никуда не делась… Слышал песню про то, как опера криминал шьют? – У вас ничего не выйдет. – Почему? – Сейчас не тридцать седьмой год. Я свои права знаю. И алиби у меня есть… И у меня, и у Яслина… – У Яслина? – Олег Яслин. Он видел, как Леха «бухло» покупал. И баба у него в машине сидела… Вчера видел, утром. Тот сказал, что на озеро едет. – Я могу поговорить с Яслиным? – Нет. – Взгляд у Ската вдруг заледенел и подернулся туманом. – Почему? – Я его вчера убил. Степан вскинул брови, удивленно глянув на него. Судя по выражению лица, Скат не врал. – Я подумал, что это он Леху убрал. – Подумал и наказал? – Да, на этом самом месте. Где ты стоишь. Там еще кровь осталась. Степан глянул вниз, и это рассмешило Ската. – Что, купился? – хохотнул он. – Ну, с тебя станется. – Степан постарался скрыть растерянность. – Яслик сейчас в Москве, вечером будет, на тренировке… Еще вопросы есть? – Ну, если девушка не «липовая»… – пожал плечами Степан. – Свободен! – Скат протянул ему наручники и кивком показал на выход. Но Степан не спешил покинуть помещение. – Может, разомнемся? – спросил он, кивнув за плечо. – На ринге? С тобой? – загорелся Скат. – Это долго. А надо по-быстрому… Я ударю тебя, ты ударишь меня. Посмотрим, кому хуже будет. – Ты уверен? – Только в лицо не надо… – Степан распахнул куртку, подставляя под удар грудь. Скат и выглядел мощно, и ударить мог со страшной силой – опер очень рисковал. Но так хотелось «умыть» этого недоноска с непомерными амбициями. – Ну, смотри. Сбылось наихудшее предсказание: Скат ударил с такой силой, что у Степана остановилось сердце. Он физически ощутил, как оно, всхлипнув, замерло. И дыхание застопорилось. – Ну как? – оскалился Скат. Степан удивленно глянул на него. А чего это он, интересно, радуется? Они же не в очереди стоят, где место можно передать кому-то другому. А Степан уже готов его «отоварить», да по полному прейскуранту. – Готов? – спросил он. – Да легко! – Скат расправил плечи. И тут же в грудь ему врезался кулак. Степан бил со всей силы. Понимал, что нельзя так делать: служебный долг не велел. Но удержать в себе злость, смешанную с диким азартом, не смог. Поэтому и ударил от всей души. Скат умудрился удержаться на ногах. Лишь слегка подался назад и глянул на Степана с насмешкой, дескать, ничего страшного. Но в следующую секунду его глаза закатились, он стал падать и бухнулся без сознания на пол. Но сердце билось, Степан лично это проверил, прежде чем уйти. Дружки Ската смотрели на него свирепо, с тревогой, но никто не посмел встать у него на пути. А их скопилось порядком, человек семь-восемь. И они могли оставить Степана в своем подвале навсегда. Дымно в кабаке, накурено, как в тюремной камере. Но там пиво не подавали, там только чифирь. А еще никакой свободы. Зато сейчас – делай что хочешь. В пределах своих возможностей. Только вот пределы эти ужатые. Люди есть, а стволов нет. – Ската, говорят, менты прессуют, – затягиваясь, проговорил Гонщик. – Гонишь! – глянув на него, хмыкнул Сафрон. Кабак на автовокзале – его точка. Здесь он самый главный… Только вот хозяин этой кооперативной забегаловки не хочет освобождать зал под него. Платить согласен, а клиентов лишаться – нет. В принципе он прав, не будет посетителей – не станет и выручки. С чего тогда отстегивать? Но все равно обидно. Сафрон хотел, чтобы во время его визитов кабак пустел. Может, когда-нибудь так и будет. А пока приходится терпеть всяких калдырей… – Да нет. У них же там Кокошу завалили. Ската подозревают… – И что? – Мент к нему вчера приходил. Ну, на «четверку». Говорят, прямо в подвал и зашел. – Мент? Или менты? – Мент. Один. – В подвал?.. Он что, самоубийца? – Ската избил. – Ската?! Избил?!.. У него в подвале?… Кто тебе такую дичь прогнал, Гонщик? – засмеялся Сафрон. Уж он-то точно знал, насколько можно верить этому балаболу. – Жук своей телке прогнал, а она с моей сестрой в одной шараге… – А Жуку можно верить? – Ну, он в зюзю вчера был… – Значит, нельзя. – Ну, не знаю, – с обидой глянул на него Гонщик. – За что купил… – За что ты купил? У тебя «бабки» есть? – Ну-у… – Только трепаться умеешь. – Да ну тебя! – психанул Гонщик. – Реально мент был. И Ската вырубил. Забились они, кто кого вырубит. Сначала Скат ударил, а потом мент… Там все по чесноку было. – И мент вырубил Ската? – Здоровый мент.