– Скоро узнаешь, – улыбнулся он и зашагал прочь. – Выкладывайте, – велела Кива капитану Блиникке и Гажону Магнуту, вернувшись на «Да, сэр». – Мы рассчитывали получить на Крае около шестидесяти миллионов марок в виде лицензионных выплат и роялти, – сказал Магнут. – Но нам предстоит улететь с пустыми руками: все деньги на депозите, вероятно, нам их не забрать. По нашим оценкам, мы могли бы выручить двадцать миллионов марок за привезенные чепушины и еще десять миллионов в виде первоначальных лицензионных платежей и средств от продажи акций. Но и тут мы ничего не получаем. Еще примерно десять миллионов марок стоят грузы, взятые во время других остановок, которые нам не разрешают выгрузить и продать: тут тоже полный ноль. Часть груза для Края, примерно на миллион марок, нам разрешили выгрузить, но его поместили на несколько недель в карантин, в хранилище, где гуляет космический вакуум. Когда его доставят заказчику, нас уже не будет здесь, и с оплатой придется подождать до прибытия следующего корабля семьи Лагос. Как я понимаю, это «Похоже, мы теперь одни», который появится через двадцать стандартных месяцев. – Значит, мы потеряли сто миллионов марок, – подытожила Кива. – Во время последних трех остановок мы получили сорок миллионов чистого дохода, так что потери составляют примерно шестьдесят миллионов. И эта остановка – последняя в нашем рейсе. Потом обратно на Ядро и перелет до Икойи. Лагос кивнула. Поток позволял добраться до Края несколькими путями, но назад можно было вернуться лишь одним – по течению Потока, от Края до Ядра. Рано или поздно все течения сливались в Ядре. Но это означало, что других шансов возместить потери между Краем и Ядром не оставалось. – Предлагайте идеи, – сказала Кива. – Томи? – Весь смысл был в том, чтобы завезти чепушины на Край, – ответил капитан. – В других местах Взаимозависимости их уже полно. Мы можем собрать те плоды, что у нас есть, – собственно, так и придется сделать – и после вакуумного обезвоживания продать концентрат на Ядре. Но у вашей семьи там уже есть лицензиаты, и если мы будем продавать товар по сниженной цене, они могут пожаловаться в имперскую торговую комиссию. – Капитан прав, – кивнул Магнут. – И даже если мы уравняем цены, возникнет избыток продукции. Мы заработаем в лучшем случае несколько миллионов марок, а лицензиаты дома Лагос лишатся долгосрочных прибылей. – Ты хочешь сказать, что мы в полной заднице? – По сути, да, мэм. Кива обхватила голову руками, задумавшись на несколько секунд, а затем посмотрела на Блиникку: – Когда мы улетаем с Края? – Пока мы на Имперской станции, корабль проходит техническое обслуживание, а Гажон набирает дополнительную команду вместо тех, кого мы потеряли на Ланкаране. Мы пробудем здесь еще неделю. – Можно ли задержаться? – Вряд ли, – ответил Блиникка. – Причал, у которого мы стоим, через девять дней будет занят. Имперской станции потребуются сутки на таможенную очистку груза и приведение причала в исходное состояние. У нас есть семь дней, а потом мы должны улетать. – Значит, семь дней. – Семь дней на что? – спросил Магнут. – На то, чтобы случилось долбаное чудо, которое спасет наши задницы, – сказала Кива. – Не так уж много, я думаю. Глава 3 Формально Кардения стала новой имперо с момента смерти имперо Аттавио Шестого. В реальности же все было намного сложнее. – Тебе придется объявить официальный траур, – сказала Наффа Долг Кардении в кабинете, который внезапно и официально стал ее собственным. Прошло лишь несколько мгновений с тех пор, как умер ее отец; тело его сейчас забирали из спальни – отныне ее спальни – на носилках, где в свое время лежали тела почти всех имперо, которым повезло умереть у себя дома. Кардения видела эти носилки, хранившиеся в другой комнате, и мрачно подумала, что однажды, скорее всего, на них вынесут и ее кости. У любой традиции есть оборотная сторона. Мысль об этом вызвала у нее невольный смех. – Кар? – спросила Наффа. – Так, подумалось о мрачном, – ответила Кардения. – Могу оставить тебя одну на пару минут. – Но только на пару. – Во время передачи власти у имперо нет ни одной свободной минуты, – мягко проговорила Наффа. – Как долго длится официальный траур? – По традиции – пять стандартных дней. – Вся остальная Взаимозависимость получит пять свободных дней, – кивнула Кардения, – а я только пять минут. – Я вернусь. – Наффа встала. – Нет, – покачала головой Кардения. – Лучше займи меня делом, Наф. И Наффа заняла ее делом. Сперва – официальное объявление траура. Кардения направилась по коридору в кабинет Гелла Денга, личного секретаря ее отца (а теперь, если она не решит иначе, и ее собственного), который должен был передать распоряжение. Кардения беспокоилась, что ей придется диктовать некий официальный текст, но у Денга уже был готов документ, что нисколько ее не удивило. За время существования Взаимозависимости сменилось немало имперо. Кардения прочитала документ, содержание которого было освящено временем и традицией. Язык казался окостеневшим и заплесневелым, но на то, чтобы внести исправления, ей не хватало душевных сил. Она лишь согласно кивнула и взяла перо, чтобы поставить подпись, но заколебалась. – Что такое, ваше величество? – спросил Денг, и Кардения невольно отметила про себя, что к ней впервые обратились настолько официально. – Не знаю, как подписать, – ответила Кардения. – Я еще не выбрала себе официальное имя. – Если хотите, можете пока просто скрепить имперской печатью. – Да, спасибо. Денг достал воск и печать, расплавил воск, а печать протянул Кардении. Та вдавила печать, и на зеленом воске появился герб семьи Ву с имперской короной над ним – ее короной. Возвращая печать Денгу, Кардения вдруг заметила, что он плачет. – Теперь все официально, – сказал он. – Вы теперь имперо, ваше величество. – Как долго вы служили моему отцу? – спросила Кардения. – Тридцать девять лет, – ответил Денг, и ей показалось, будто он сейчас лишится чувств. Кардения машинально наклонилась и обняла его, но тут же отпустила. – Простите, – пробормотала она. – Мне не следовало так поступать. – Вы имперо, мэм, – сказал Денг. – Вы можете делать все, что пожелаете. – Избавь меня от ненужной фамильярности, пожалуйста, – попросила Кардения Наффу, когда они вышли из кабинета секретаря. – Мне показалось, было очень мило, – ответила Наффа. – Бедный старик. Тяжелый день для него. – Умер его начальник. – Да, но еще он считает, что потерял работу. Обычно к этому времени близкие друзья нового имперо уже занимают высокие посты. Формально у него тоже высокий пост. – У меня нет близких друзей, – возразила Кардения. – Я имею в виду, кроме тебя. – Не беспокойся, желающие найдутся. – Что мне делать дальше? – Через полчаса у тебя встреча с исполнительным комитетом. – Так быстро нам до Сианя не добраться, – нахмурилась Кардения. Исполнительный комитет, как и почти весь имперский государственный аппарат, работал на огромной космической станции над Ядром. Наффа удивленно подняла брови. – Тебе не придется никуда лететь, – сказала она. – Ты теперь имперо. Они сами к тебе придут. Несколько часов назад доктор Дринин сообщил им, что твой отец умирает, и комитет выразил сожаление, что не может быть рядом и утешить тебя. Кстати, это их слова. Кардения представила девятерых членов исполнительного комитета, нависших над смертным одром ее отца, чтобы лишить их обоих последних мгновений наедине, и с трудом подавила дрожь. – Надо не забыть их поблагодарить. Наффа снова удивленно подняла брови, но комментировать не стала. – Сейчас они в танцевальном зале, в другом конце здания. – Спасибо. – Не за что. Какие у тебя сейчас планы? – Думаю, что я хочу отлить.