– Леди Кива, не важно, что входило в намерения вашего дома: важно то, что он совершил. В данном случае – подлил масла в огонь. Пока вопрос не решится в суде, ваши права на торговлю с Краем, боюсь, будут приостановлены. – Мне ничего об этом не известно, – заявила Кива. – Вся информация о вирусе имеется в докладе. – Я не про долбаный вирус. Я про дестабилизацию, голод и прочую хрень. Нам этого не пришьешь. – Уверяю вас, леди Кива, никто не обвиняет во всем этом вашу семью. Но вина вашей семьи достаточно велика, чтобы стать причиной приостановки прав. – Это шантаж? – спросила Кива. – Прошу прощения? – моргнул Ванош. – Ты слышал, что я сказала. Это шантаж? Ты вымогаешь у нас взятку? – Взятку? – Да. – Не знаю, что в нашем разговоре заставило вас предположить, будто я вымогаю у вас взятку, леди Кива. – Да хватит тебе скромничать, мать твою, – раздраженно бросила Кива. – Будем считать, что мы все взрослые люди, и когда речь идет о деле, миндальничать ни к чему. Говори, чего ты хочешь, – она ткнула в сторону Магнута, который, судя по выражению его лица, не мог поверить в реальность всего сказанного, – а присутствующий здесь Магнут позаботится об остальном. Ванош повернулся к Магнуту: – И часто вам приходится давать взятки имперским таможенникам, главный казначей Магнут? – Не отвечай, – сказал капитан Блиникка Магнуту, который явно был рад, что ему велели молчать, и повернулся к Ваношу. – Приношу свои извинения, инспектор. Представительница нашего судовладельца, по понятным причинам пребывающая в расстроенных чувствах, неудачно выбрала слова. Заверяю вас, пытаться подкупить имперских чиновников не в наших обычаях, а из слов леди Кивы вовсе не следует, что кто-то из нас считает вас продажным. Так ведь, леди Кива? Кива одарила капитана своего корабля долгим взглядом, словно говоря: «Да ты что, шутишь, черт бы тебя побрал?», а затем, получив в ответ: «Вовсе не шучу, черт бы тебя побрал, дура ты этакая», вновь переключила свое внимание на Ваноша: – Да, я неудачно пошутила. Прошу прощения. – Пожалуй, карьера комика не для вас, леди Кива, – заметил Ванош. – Спасибо за подсказку. – Леди Кива, капитан Блиникка, похоже, у вас в любом случае сложилось впечатление, будто именно я виноват в том, что ваш товар конфискован, а торговые права приостановлены. – А что, не так? – спросила Кива. Ванош вновь едва заметно улыбнулся, и Лагос стало интересно, умеет ли он улыбаться как-то иначе. – Если бы все зависело только от меня, леди Кива, я бы получил от вас взятку, а потом стал бы угрожать арестом вам троим, после чего положил бы себе в карман вторую взятку, на этот раз покрупнее. – Так я и знала, – сказала Кива. – Долбаный изворотливый хитрюга. Ванош коротко кивнул: – Но в этом случае директива поступила сверху. Собственно говоря, леди Кива, запрет на ввоз ваших чепушинов и любую торговлю на Крае для вашего корабля и вашей семьи исходит от самого герцога. – Ванош протянул еще один документ, на этот раз – традиционное, сложенное вчетверо, письмо на плотном пергаменте с герцогской восковой печатью: значит, герцог Края шутить не собирался. – Вам придется решать вопрос с ним, – продолжил Ванош. Кива взяла письмо. – Что ж, прекрасно, мать твою растак, – сказала она. – Воистину, – кивнул Ванош. – Могу я дать вам совет, леди Кива? – Да? – Герцог Края владеет большей частью планеты. Вряд ли стоит пытаться его подкупить. На то, чтобы организовать встречу с герцогом Края, потребовались целые сутки. Порт Краепада не принимал прямые рейсы челноков с кораблей – по их словам, «некоторые были обстреляны при посадке», – так что Киве пришлось отправиться на челноке на Имперскую станцию, массивное орбитальное сооружение, где империя вела большую часть своих дел, а затем спуститься по «бобовому стеблю», основательно укрепленному для защиты от атак мятежников, в порт. Там Киву встретил местный семейный лакей, который приветствовал ее и проводил к машине. – Что это, черт побери? – спросила Кива, увидев машину, напоминавшую небольшой танк. – Путь к дворцу герцога лежит через довольно-таки неприятные районы, леди Кива, – ответил лакей. – Тебе не кажется, что мы слишком бросаемся в глаза? Такое впечатление, будто над нами ярко сияет табличка «выстрели в меня». – Мэм, в данный момент обстрелу подвергается почти все, что движется. – Лакей открыл дверцу пассажирской кабины. – Собственно, как и все, что слишком долго остается неподвижным. – Он жестом пригласил ее внутрь. Кива поняла намек. Пассажирский салон небольшого танка, по крайней мере, выглядел достаточно роскошно. Сев, Кива пристегнулась и кивнула двум представителям семьи на Крае. Одна из них протянула Лагос руку: – Леди Кива, я Эйота Финн, вице-президент местного представительства семьи Лагос. – Кива ответила на ее рукопожатие, и женщина показала другой рукой на третьего человека в салоне. – Это Джонан Рю, глава вашей местной юридической службы. – Привет, – сказала Кива обоим. – Вряд ли вы помните, но мы с вами уже встречались, – обратилась Финн к Киве. – До того как меня направили на Край, я работала у вашей матери на Икойи. Конечно, вы тогда были еще ребенком. – Верно. Что ж, все это очень интересно, Финн, но сейчас, уж извините, мне совершенно наплевать, встречались ли вы со мной, когда мне было шесть лет. Мне нужно знать, что за хрень творится с этим запретом. – Вы определенно пошли в мать, – улыбнулась Финн. – Она тоже с ходу брала быка за рога. – Да уж, та еще семейка, – сказала Кива, и машина накренилась вперед. – А теперь объясняйте, что к чему. Финн кивнула в сторону Рю: – Прямо сейчас у нас две проблемы, леди Кива, причем взаимосвязанные. Первая – запрет на ввоз. Вторая – мятеж. – Какое отношение к нам имеет мятеж? – нахмурилась Кива. – Политически – никакого. Просто очередной мятеж, не более того. – «Просто очередной»? Сколько же мятежей случается на этой долбаной планете? – Один или два в десятилетие, – ответила Финн. – Планету не просто так назвали Краем, леди Кива. Это самое дальнее человеческое поселение во Взаимозависимости, до которого труднее всего добраться, и единственное, жители которого не имеют гарантированного права на свободу передвижения. В течение столетий оно служило свалкой для всех мятежников и диссидентов империи. Попадая сюда, они отнюдь не становятся лучше. Словно подчеркивая ее слова, со стороны боковой панели послышался глухой удар. – Что это было? – спросила Кива у водителя. – Проверочный выстрел, мэм. Ничего особенного. – В нас стреляют – и ничего особенного? – Будь у них серьезные намерения, они бы выпустили по нам ракету. Кива снова посмотрела на Финн: – И такое у вас творится раз в десять лет? – Да, один или два раза в десятилетие. – Неужели им больше нечем заняться? Спортом, настольными играми? – Обычно мятежники сосредоточены во внешних провинциях, – сказал Рю. – Стоит им поднять голову, как правящий герцог посылает Национальную гвардию, и за пару месяцев все заканчивается. Но сейчас все иначе. – Эти повстанцы хорошо организованы, – заметила Финн. – И неплохо вооружены. – Угу, я и сама уже сообразила, – кивнула Кива. – Но пока что не узнала, какое это имеет отношение к нам. – Как я уже сказал, с политической точки зрения – никакого, – продолжал Рю. – Но борьба именно с этим мятежом обходится дорого. Деловые связи нарушены, собираемость налогов падает. Нужно где-то брать деньги. – У нас? – У нас, – согласился Рю. – Не только у нас, – поправила Финн. – Герцог выжимает все возможное из доходов гильдии. Для начала – путем повышения налогов и тарифов. Он поднял их до предела, разрешенного законом империи. – Но этого оказалось недостаточно, – сказал Рю. – И герцог начал подходить к делу творчески. – Когда сообщили о появлении вируса в грейпфрутах, герцог заморозил банковские счета дома Лагос, – продолжила Финн. – Теоретически деньги помещены на депозит, пока продолжается юридическое определение ущерба, нанесенного Краю распространением вируса на местные культуры. – И какое мы имеем к этому отношение? – спросила Кива. – Возможно, никакого, – ответил Рю. – Это будет решать суд. Но если герцог сумеет доказать, что вирус внесен в экосистему Края по нашему недосмотру, по законам империи он имеет право требовать компенсаций и штрафов.