Корнилов и Власов вернулись за свой столик. - А вы заводитесь быстро, - усмехнулся Власов. - С полоборота… - Да нет, - отмахнулся Корнилов. - Я человек спокойный, но ведь что ж это такое? Разве можно терпеть? Они помолчали немного. За большим столом притихли. Не слышалось ни частушек, ни громких выкриков. - Вам много приходилось стрелять? - спросил Константин Николаевич. - В людей… При поимке бандитов, например? - Один раз… Было дело такое. - Всего один? - удивился Власов. - Вы ведь уже пятнадцать лет в уголовном розыске… - Шестнадцать, - поправил Игорь Васильевич. - Ну так что ж, обязательно стрелять? Ведь даже уголовник поймет, что ему деться некуда, да если еще рассказать ему об этом толково. Доходчиво. - Он засмеялся. - А стрелял я действительно только раз. Брали мы в пятьдесят седьмом году «малину» в Рыбацком. Вижу, один целится в милиционера, а я стоял далеко, не дотянуться. Выстрелил ему в руку… А вам, журналистам, погони давай, стрельбу, отпечатки пальцев. Сами убедились, что я больше за столом схемки рисую, пока автомобиль ваш ищу. На набережной стояла тишина. Шурша, проносились редкие машины. Корнилов с удовольствием вдохнул свежего воздуха. - Не люблю я ходить по ресторанам. Особенно вечером. Духота, галдеж. Сядет рядом такая вот шайка-лейка - на неделю тебе настроение испортит. Они прошлись по набережной до моста Строителей. - Ну что ж, - сказал Корнилов, - пора спать. Завтра звоните. Может, что интересное будет. Вернувшись в гостиницу, Власов не стал подниматься к себе в номер, а пошел позвонить жене. В левом крыле вестибюля имелись междугородные телефоны-автоматы. Один из автоматов не работал, по другому разговаривал какой-то мужчина. Власов сел в кресло, закурил. Здесь, в этой части гостиницы, было тихо и пустынно. Киоски, торгующие сувенирами и газетами, давно закрылись, не толпился народ у стойки бюро обслуживания. Лишь на низеньком диванчике сидели две молоденькие девушки в одинаковых клетчатых юбочках и белых блузках. «Наверное, из Штатов», - подумал Константин Николаевич, прислушиваясь к их разговору. Выговор у девушек был явно американский - более жесткий и отрывистый, чем у англичан, и Власов лишь разбирал отдельные фразы, хотя английский знал неплохо. Разговор у них шел о какой-то Катюше, очень милой и обаятельной. Похоже, что Катюша была их гидом и девушки были у нее в гостях… Мужчина все говорил и говорил по телефону, автомат тихо отщелкивал, проглатывая пятиалтынные. «Ничего себе, запасся товарищ монетами», - подивился Власов и вдруг поймал себя на том, что приглушенный голос говорившего ему знаком. Вкрадчивый, медовый. «Да ведь это Валерий Фомич - администратор из Дворца культуры…» - Константин Николаевич посмотрел на атлетическую спину мужчины. Ему было явно тесно под плексигласовым колпаком, накрывавшим автомат. «Ну и скользкий тип… - подумал Власов, вспомнив Милочку и непонятный разговор с ней. - Чего этот детина тогда меня испугался?..» Валерий Фомич вдруг обернулся, словно почувствовал, что за ним наблюдают, и Власов увидел испуг на его лице. Константин Николаевич отвел глаза, ему совсем не хотелось ни здороваться, ни разговаривать с Валерием Фомичом. Администратор оборвал себя на полуслове и бросил трубку на рычажок. «Только бы не подошел». Едва успел Константин Николаевич подумать это, как услышал шаги, и Валерий Фомич грузно опустился в кресло напротив Власова. Лицо у него было какое-то потерянное, жалкое, совсем не гармонирующее с его импозантной внешностью любимца судьбы. Он сидел молча, пристально и зверовато глядя на Власова, и Константину Николаевичу показалось, что администратор пьян. Молчание затягивалось. Власов сказал хмуро, раздражаясь оттого, что придется все-таки разговаривать с этим человеком: - Здравствуйте, Валерий Фомич! - Что вы все время ходите за мной? - не ответив на приветствие, хрипло спросил Валерий Фомич. - Решили сажать - сажайте! А то все следите и следите… Затравить хотите?! - Последние слова он выкрикнул так громко, что сам испугался. Молодые американки с любопытством посмотрели в их сторону. «Ну и ну, - подивился Власов, настораживаясь, - тут непростой какой-то узелок… Что он, меня за оперативного работника принимает? И Мила ведь сказала: «Сразу видно, что милиционер». - Константин Николаевич растерялся и лихорадочно соображал, как же ему поступить. Сказать, что он не тот, за кого его принимают? Но ведь этот жох недаром психует! Видно, прилично нашкодил». - Даже не скрываете свою слежку, - уже потише, но таким же хриплым голосом продолжал Валерий Фомич. - В открытую за мной ходите. И эта ревизия во дворце - ваших рук дело… Что же вы меня травите, что же травите? - вдруг всхлипнул он. - Брали бы сразу. Власов наконец вспомнил, где он увидел администратора впервые. Ну конечно же, при выходе из управления, от Корнилова. Когда Власов подошел к дверям, часовой проверял документы у большого красивого мужчины. Такая приметная фигура - и как он сразу не вспомнил! Так, значит, им уже занимается милиция… «Ну что ж, - внутренне усмехнулся Константин Николаевич. - Задал я вам, Валерий Фомич, задачку!» - Что же вы молчите? - почти шепотом спросил администратор. - Когда это все кончится? Я понял, что вы за меня взялись, еще у вашего Корнилова. И потом, когда вы шли за мной с Литейного… - Валерий Фомич, «ходить бывает склизко по камешкам иным…». Вы, наверное, знаете, что чистосердечное признание суд может посчитать смягчающим вину обстоятельством? - спросил Власов. Администратор как-то странно дернулся, словно его свело судорогой. - Завтра утром приходите в управление, на Литейный, четыре. В четыреста двенадцатую комнату. Пропуск вам будет заказан… Валерий Фомич обреченно вздохнул, вынул из кармана белоснежный платок и медленно вытер им лоб. Лицо у него перекосило от страха. Он только прошептал: - Ну вот… - поднялся и пошел к выходу. «Ну и дела! - усмехнулся Константин Николаевич. - Пуганая ворона и куста боится!» Он не стал звонить жене в Москву, а поднялся к себе в номер и позвонил Корнилову. - Валерий Фомич Морозов? - переспросил тот, выслушав Власова. - По нему давно тюрьма плачет. Хоть и проходит он у нас пострадавшим… - Пострадавшим? - удивился Константин Николаевич. - Ну да! У него ведь тоже «Волгу» украли! Власов засмеялся. - Бывают же совпадения! Решил, что я за ним слежу… А оказывается, мы с ним «коллеги»! - С вашим коллегой мы завтра разберемся, - мрачно сказал Корнилов. - Сам не придет - попросим. Я почему на него внимание обратил - живет шикарно! Явно не по средствам. Между прочим, просил я и ребят из ОБХСС приглядеться к этому хлыщу… Когда утром на следующий день Власов пришел в управление, около кабинета Корнилова уже расхаживал Валерий Фомич. Он подобострастно поклонился Власову, еле слышно прошептал: «Здравствуйте». - Ну так что, допекли бедного администратора? - сказал, улыбаясь, Корнилов, когда Константин Николаевич вошел к нему в кабинет. - Он к нам спозаранку прибежал… Правда, без чемоданчика. - Сам он себя допек… - ответил Власов. - Ушлый дядечка. Умелец. Девицу хотел мне подсунуть. Подловить. Не умер бы он с досады, когда узнает, что я не тот, за кого меня принял… - Не умрет. Да мы ему пока и говорить не будем. Пусть себе думает что хочет. Ну что ж, побеседуем с Валерием Фомичом? - Корнилов вызвал секретаршу. - Пригласите гражданина Морозова. Валерий Фомич вошел, щурясь от яркого солнечного света, и осторожно сел на предложенный Корниловым стул. С минуту все молчали, потом Валерий Фомич тихо спросил: - Товарищ Корнилов, я ведь сам пришел… С повинной, - сказал и оглянулся на Власова. - Ну что ж, гражданин Морозов, - ответил Игорь Васильевич и нажал клавиш магнитофона, - пришли, так рассказывайте. Лучше поздно, чем никогда… - Но вы расцениваете мой приход как явку с повинной? - с надеждой спросил Морозов. Власов понял: администратор очень боится, что ему скажут - какая же это явка с повинной, когда вас уже арестовать со дня на день собирались… - Расцениваем, расцениваем, - сказал Корнилов. - Но учтите, многое зависит от того, насколько полно и чистосердечно вы расскажете о своем преступлении. Валерий Фомич жалко улыбнулся: - Повинную голову и меч не сечет… - Вы что, торговаться к нам пришли? - рассердился Игорь Васильевич. - Я, собственно, не знаю, с чего и начать… - тусклым голосом заговорил администратор. - В позапрошлом году на стадионе проводилось эстрадное представление «Живые шахматы», - решившись наконец, тихо начал он. - Меня попросили помочь… - Он поднял голову. Посмотрел на Корнилова. - Рассказывайте, рассказывайте, - ободрил его Игорь Васильевич. - Собственно, я взял очередной отпуск и оформился администратором на этом представлении. Его повторяли трижды. Времени на подготовку мало, театральные кассы отказались билеты распространять. Тогда я пригласил студентов. Из шахматной секции медицинского института. Сказал, что это дело важное. Пропаганда шахмат. И все пошло быстро… - На общественных началах студенты билетики распространяли? - не то уточнил, не то спросил Корнилов. Валерий Фомич потупился: - Да, на общественных началах. Я только в ресторан их сводил. Заплатил по счету двести тридцать рублей. Это можно проверить. Они подтвердят. - Он вздохнул глубоко, словно перед прыжком в холодную воду. - Им причиталась зарплата. Пять процентов от общей выручки… За три представления больше десяти тысяч. Десять тысяч девятьсот. Ведомости на каждого я не составлял. Отчитывался расписками. Будто бы от имени председателя шахматной секции… - Кому вы сдавали эти расписки? - быстро спросил Корнилов. - В бухгалтерию городского шахматного клуба… - И в прошлом году вы проводили эти игры? - Да. Но только одно представление. Билеты распространяли студенты пединститута. Я заработал четыре тысячи. И еще на разнице в стоимости билетов четыре… Власов сидел угрюмый и злой, слушая, как распинается о своих темных делишках Валерий Фомич. И признается, и одновременно страшится этих признаний, стараясь свалить все на обстоятельства, на случай. Наконец Константин Николаевич не выдержал: - Что же у вас получается? Не помню, как родился, не видел, как состарился, не знаю, когда умру! Валерий Фомич весь сжался, словно его ударили, а Корнилов посмотрел на Власова с укоризной. В двенадцать часов он сказал: - На сегодня хватит, Валерий Фомич. Продолжите рассказ завтра следователю. А мне еще вашу «Волгу» искать надо. На студенческие денежки ее приобрели? Морозов кивнул, словно собирался заплакать. - Вы подождите в приемной. Надеюсь, понимаете, что мы должны задержать вас? Морозов опять кивнул и вышел сгорбившись. - Вот шкура! - в сердцах сказал Игорь Васильевич, когда за ним закрылась дверь. - А ведь приходил ко мне сквалыжничать из-за пропавшей машины! Сейчас передам его в ОБХСС, пусть занимаются. Ревизию во Дворце культуры ведь по их просьбе делали… 9