- Понял, - мрачно сказал Корнилов. - Не густо. Участковый показал место, где лежал убитый. Вокруг было очень натоптано. - Что они тут, хороводы водили, что ли? - рассердился Корнилов. - Большие ученые они у вас. Он пошел по тропе. Поискать, нет ли окурка, не зацепилась ли где за кусты нитка от одежды… В лесу было мрачновато - уже начинало темнеть. Корнилов прошел с полкилометра, ничего не заметил и повернул назад, и, по мере того, как приближался к опушке, им овладевало неприятное состояние: казалось, вот сейчас он шагнет из-под темных крон на свет - и раздастся выстрел. «Почему убийца не стрелял в лесу? - мелькнула у него мысль. - Ведь что, кажется, проще и удобней - стрелять в лесу?» - Василь Васильевич, - окликнул он участкового, шептавшегося с Клюевым. - Ты окрестности-то осматривал? - Осматривал, товарищ подполковник. - Вид у участкового был понурый, и Корнилов подумал о том, что лейтенант, наверное, переживает и за то, что убийство произошло на его участке, и за то, что раньше не знал ничего о Санпане, проживавшем у него под носом. «Похоже, что он и за следователя переживает». - Пойдем пройдемся еще разок там, где ты ходил, лейтенант. - Игорь Васильевич обнял его дружески за плечи. - Посмотрим, пока совсем не стемнело, что тут и как. Они двинулись по старому следу, глубоко проваливаясь, цепляясь за маленькие елочки. Круг получился довольно большой, но, как ни всматривался Корнилов, снег лежал девственный, нетронутый. Только в одном месте напетлял заяц. - Да, не видать тут никаких следов, - сказал он, когда они снова вышли на тропу и отряхивались. Участковый приободрился. - Товарищ подполковник, я вам точно говорю: в лесу и в поле следов нет, а у тропы, когда я утром пришел, были. Не только женские. Мужские следы. Словно кто-то обошел вокруг убитого пару раз. Их метелью запорошило, но я разглядел. - Хорошо, лейтенант. Это мы берем на заметку. А теперь веди нас к машине… Сейчас, припоминая все свои действия при осмотре места преступления, Корнилов никак не мог отделаться от такого чувства, будто упустил там, в лесу, что-то очень важное. В городе было проще: комната, квартира, улица - замкнутое пространство, которое надо было исследовать, изучить. А здесь лес, поле, открытое всем ветрам… «Специалист-то я, выходит, однобокий, - усмехнулся он. - Ярко выраженного городского типа… Как же эта болезнь называется - боязнь открытого пространства?..» Он сел за маленький столик, записал в блокноте: «1. Убитый??? 2. Попутчик. Опросить всех жителей Владычкина, лесника, егеря. 3. Полевой. Оружие?» Что еще? Он вспомнил начинающий голубеть вечерний снег, маленькие густые елочки, утонувшие в нем, следы зайца и дописал: «4. Охотники». А ночью ему снились горы. Он стоял на кромке ледника, вглядываясь в голубеющие вершины, и пел. 3 На следующий день Корнилов проснулся рано. Еще не было и семи. Он чувствовал себя хорошо отдохнувшим, бодрым. «Вот что значит лес», - подумал он. Позвонил в горотдел, попросил дежурного вызвать к восьми Белозерова. В маленьком гостиничном буфете съел стакан сметаны, выпил бледного, чуть теплого чаю с кусочком засохшего сыра - больше разжиться было нечем. Пошел в горотдел пешком. На улице еще не начало светать. На автобусных остановках стояли длинные очереди. Во многих домах топили печи, ветер прибивал дым к земле. Мороз жалил зло и колюче. Белозеров с Белянчиковым были уже на месте. Сидели нахохлившись, видно, еще не совсем проснулись, Начальник лужского угро крутил ручку старенького радиоприемника. - Капитан, а вы по утрам не бегаете трусцой? - спросил Корнилов, поздоровавшись. Белозеров отрицательно покачал головой. - А зря. Поэтому вы такой вялый. Рекомендую. Очень способствует. - Чему способствует? - не понял Белянчиков. - Жизнерадостности. - Да мы долго за шахматами сидели, - стал объяснять Белозеров, но Корнилов перебил его, спросив будничным, деловым тоном: - Где Полевой? - Здесь, в КПЗ. - Скажите, пусть приведут. …Привели Санпана. Щетина на щеках, всклокоченные волосы на голове, запекшиеся губы делали его похожим на тяжелобольного. Корнилову показалось даже, что глаза у него еще больше налились кровью. Однако сегодня в них можно было уловить искорку мысли. - Садись, Полевой, - сказал он Санпану. Всегда и во всем скрупулезно соблюдавший порядок, Игорь Васильевич не смог пересилить себя и обратиться к Санпану на «вы». - Узнаешь? Санпан сел и, повернув лицо к Корнилову, чуть-чуть оскалился. Словно хотел сказать: «Чего уж тут не узнать…» - Капитан, ведите протокол, - попросил Корнилов Белозерова. - Кого в последние дни в гости ждал? Санпан минуты три молчал, сжав руки коленками и медленно потирая ладонь о ладонь. На его лице с низеньким, похожим на гармошку лбом заходили все мышцы, словно он что-то с трудом пытался разжевать. Наконец Санпан выдавил: - Витьку Косого ждал. Срок у него закончился. Долю должен был привезти. Корнилов аж присвистнул: - Витьку Косого! Виктора Безбабичева, значит. Подвел тебя Косой, подвел! Как только в Ленинграде появился - за старое взялся. У нас он. Уже у нас. - А про себя подумал: «Косого-то спрашивал я про Санпана. Сказал - весточек не имею. Крепкий орешек. Придется и с ним повозиться. И доля еще какая-то». - Ладно, о Косом потом. Где твой пистолет? Санпан снова долго молчал, набычившись, шевеля губами. - Кузнецу из Пехенца отдал. За самогон. Левашову. - И, словно бы оправдываясь, добавил с тоской: - В загуле был, гражданин Корнилов. А хрустов нема. За литр отдал, сявка! - Когда это было? - Не помню уж. Месяца два назад. - Безбабичева ходил встречать? - Еще чего, - проворчал Полевой. - Я ж не знал, в какой день он явится. - А твоя жена утверждает, что вчера в три часа ты ушел встречать дружка… Полевой осклабился: - Да я так… Чтоб крик не подымала. В Пехенец ходил. Выпить с мужиками. - С кем? - С кем пил-то? - Санпан нахмурился. Лицо у него опять напряглось. - Да я… Зашел к Левашову, а его не было. Жена у него дурная. Орать стала. В магазине взял бутылку «Солнцедара». А потом не помню. - Кто отпускал тебе вино? - Тоська рыжая. Да она там одна и торгует, гражданин начальник. - Дружки навещали? - Нет. Боялся, вас наведут… Корнилов усмехнулся: - Не договариваешь ты, Полевой! Санпан пожал плечами. - Про Безбабичева как узнал? Что у него срок закончился и деньги привезет? Святой дух подсказал? Санпан вдруг поднял голову и пристально, не мигая, посмотрел на Корнилова. Куда только девалось его тупое безразличие и подавленность! Взгляд стал осмысленным, дикая злоба сверкнула в глазах. - Не шути со мной начальник, - сказал он с вызовом. - Ладно, Полевой, на сегодня достаточно. Мы еще наговоримся. Санпана увели. - Капитан, - попросил Корнилов Белозерова, - пишите мотивированное постановление на обыск у Левашова и у Сестеркиной. Потом у прокурора утвердим. - Он посмотрел на часы. Было девять. - Сейчас позвоню Михаилу Степановичу. Попрошу разрешения на день задержаться. Белозеров повеселел. На помощь подполковника он очень рассчитывал. «Что же мы имеем на сегодняшний день? - думал Корнилов, прохаживаясь по кабинету Белозерова в ожидании, пока тот принесет данные судебно-медицинской экспертизы. - Санпан за решеткой… Может, он и совсем спился, да и такой не менее опасен. И вот за несколько часов до его ареста на опушке леса находят убитого человека. Ни имени, ни фамилии. Просто «убитый». Говорят, не местный. Но кто же это отправляется в дорогу, не взяв с собой хотя бы удостоверения или пропуска? Без документов идет в соседнюю деревню местный житель. Зачем они ему? А убитый не местный. …Коньяк… Может быть, в магазине еще не продавали водку, и пришлось его купить. Коньяк-то продают чуть ли не круглосуточно. План делают! - Игорю Васильевичу надоело ходить, все время задевая за мебель - кабинетик у начальника угро города Луги был совсем крошечный, - и он сел на стул у окна. - Нет, лыжник специально покупал коньяк, поезд-то у него вышел из Ленинграда после одиннадцати! Если бы захотел, мог уже и водку купить. А местные вряд ли коньяк пьют. А может быть, случай особо торжественный? Когда водку и приносить неприлично?» Эта мысль понравилась Корнилову, и он сказал про себя: «Неплохо, товарищ подполковник, неплохо!» «…Деньги. Многовато при нем денег, многовато! В гости с такими деньгами не ездят. Может, долг отдавать шел? Или, как Витька Косой, долю кому-то нес?..