Алексей опасался другого. Морской климат, влажность, холод, соль – люди, непривычные к такому, быстро начнут болеть, а на что пригодно сопливое войско? Засморкать врага до смерти? – Это если мы там надолго задержимся, – заметил Воин Алексеевич. – А я не считаю, что эту войну надо затягивать. По весне выступить, осенью перезимовать, и еще год – чтобы добить шведского зверя окончательно. – Отцу моему ты бы это сказал, – буркнул Алексей. – То-то он с Польшей чаял быстро управиться! – Уж прости, государь, а только отец твой счастлив был бы твоей удачей воинской. Ему-то она так не улыбалась, – дипломатично выразился Воин Алексеевич. Алексей покачал головой, показывая, что ответ принят. – Проблема в снабжении. Это первое. И второе – если мы встанем на зимние квартиры на вражеской территории, думаете, они не начнут действовать против нас? Начнут. Может, слова «партизаны» в этом веке и не знали, но профессия-то была! И пакостили на совесть, по велению души, как и их далекие потомки… Большое войско станет лакомым кусочком, а сие не есть хорошо. – Если придумаем, как решить эти вопросы, – можно действительно выступать в поход, как снег сойдет, через Орешек до Ништадта… – Государь, а если… Глаза Петра загорелись шальным огнем, палец с обкусанным кое-как ногтем уперся в карту. – Аландские острова. Если пройти через них – и сразу на Стокгольм? – Карл их укрепил так, что не пробьешься. – А вот такого быть не может! – Петр стукнул кулаком по столу. – Отец еще говорил, что нет такой крепости, кою бы не взяли казаки! Да и то – остров ведь! Высадиться всегда можно! – Высадиться можно, но обойти их намного проще, – махнул рукой государь. – Блокировать, и на столицу. Алексей подумал о своих «закладках». Нашли или не нашли? Если нет – план не настолько уж безумен. Но готовиться надо к другому. Да, пройти до Ништадта, возможно, часть войска отправить через Финляндию, чтобы оттянуть туда часть сил Карла, а может, и самого Карла. Можно даже самому туда отправиться. А в это время особый отряд ударит по Аландским островам, а там уже… у кого острова – у того Стокгольм. И отдавать его данам не стоит, обожрутся и обнаглеют. Вот юг Швеции им отдать – милое дело, а может, и кусок запада. Швеция пусть остается, но сильно урезанной – до центральных областей со Стокгольмом и Свеаланда, ладно уж! Себе бы Алексей забрал Финляндию, ну и Аландские острова с Готландом и Эландом. А если получится, можно и остров Борнхольм с северной Норвегией под себя пригрести, чтобы обеспечить свободный выход в Атлантику. Их даже завоевывать необязательно, можно просто взять в аренду. А еще, когда со шведами будет покончено на их территории, надо бы приглядеться внимательно к Рюгену, Волину и Узеду. Пригрести под себя острова – и все! Отныне и навеки Балтика будет русской. Вот только сможет ли Алексей и забрать острова, и удержать? Даны-то тоже не дураки, им такое усиление Руси не слишком выгодно. Ну да ладно, договоримся… И с Пруссией договоримся о Восточной Померании, предложим им взамен Бремен с Верденом, они и согласятся, никуда не денутся, поменяются по-родственному. И у Швеции пригребем Западную Померанию в свою пользу… Дайте время и силы! И деньги тоже, пожалуйста. Постепенно план начинал вырабатываться. * * * Как известно, бунт не бывает без вожака, а если его не было с самого начала, то он определяется потом. Определился он и в Англии. Правда, не короновался. Чарлз Фицрой, герцог Саутгемптон, ничем особенно не выделялся, разве что был сыном покойного Карла Второго. Но тот наплодил столько сыновей, что еще три штуки были в запасе – и это не считая дочерей. Нельзя также сказать, что Чарлз рвался к власти или хотел на трон, нет. Просто больше оказалось некому. Монмут исчез, и о его судьбе никто ничего не знал. Леннокс и Фицрой-старший, который герцог Нортумберленд, скомпрометировали себя покушением на брата. И ладно бы удавшимся! Победителей не судят, а тут – ни украсть, ни попасться! Братоубийства не одобрял никто, а потому незадачливые претенденты бежали из Англии и сейчас обретались в Нидерландах. Чарлз же решительно отказался садиться на трон и объявил себя лордом-протектором Англии. До тех пор, пока не объявится законный король. Людовик Четырнадцатый тут же написал ему, заявляя, что король – есть, нужно признание его подданными. Чарлз ответил, что младенец, которому и трех лет не исполнилось, королем быть не может, его мать – тем более, потому как ее интересы нынче далеки от Англии, а потому – извините. Давайте назначим регента. Он, к примеру, готов! Всей грудью встанет на защиту интересов и родной Англии, и малолетнего короля! Присылайте малыша на родину, можно и вместе с матерью. Решение получило горячее одобрение английской знати. Им-то Людовик тоже был не нужен. А вот сам «король-солнце» обиделся, что его дураком считают. И принялся готовиться к весне. Воевать? Разумеется, воевать! А как же иначе? Франции наконец-то представилась возможность отплатить Англии и за Столетнюю войну, и за Жанну д'Арк, и за… да если все обиды перечислять – тут и года не хватит. Лишенная единого правителя, раздираемая противоречиями, Англия представлялась Людовику легкой добычей. Весной он это проверит. * * * – Здравствуй, Прокопий. Илона протянула обе руки менестрелю. Гость изящным жестом поцеловал тонкие пальцы и был одарен улыбкой. – Я рада тебя видеть. И женщина не лгала. После того как Прокопий спас ее детей, она бы что угодно для него сделала. – А я к вам с вестями, госпожа. На этот раз у Прокопия было целых два письма. И от русского государя, и от польского. Два согласия на свадьбы и предложение сыграть их в ближайшее время. Ферек женится на царевне Наталье, его сестра выйдет замуж за наследника государства Польского, а для этого Юлиана должна уже начинать собираться. А Наталья… Да, в Москве уже собирают девушку, а заодно на свадьбу приедет ее старший брат. Нет, не русский государь, просто царевич Владимир Алексеевич, вот он будет обговаривать подробности союза, что получит каждая из сторон. И – да! Как будем мстить. Илона улыбнулась в ответ. И лучше бы Леопольду не видеть эту улыбку – мигом бы объявил женщину ведьмой и приказал сжечь. – Мстить. Да, мстить… Скольких усилий стоило Илоне удерживать Имре от мести? Да и сама она… Зубами бы загрызла мерзавца, который распорядился судьбой ее ребенка, хотел уничтожить всех троих детей! Но – нельзя. Пока – нельзя. Какое приятное слово – пока. Впрочем, письмо от русского государя более ничем не порадовало. Месть откладывалась минимум на два года, а то и больше. Илона даже ногой от досады топнула. – Так долго! – А вам что нужно, госпожа? Убить Леопольда – дело нехитрое, все возможно. Да только сын у него есть, наследовать есть кому. Это – неинтересно. Мертвый человек не страдает. А вот живой… – А чего хочет русский государь? – Чтобы еще при жизни Леопольда Австрия начала разваливаться на клочки. Чтобы ее рвали со всех сторон, а Леопольд ничего не мог сделать. – И это возможно? – Да, госпожа. Если правильно подойти к делу. Илона кивнула. Задумалась. Но… а что она теряла? Месть? Она будет свершена. Просто отложена. Вот удастся ли удержать Имре? – Месть подают к столу холодной. Женщина посмотрела на собеседника. На письмо. В окно. И отбросила назад прядь темных волос. – Что ж, будем готовиться к свадьбе. Имре сопроводит Юлиану в Польшу, я полагаю. – А заодно побеседует кое с кем… чтобы не бросался в бой очертя голову. Улыбка на губах менестреля была достаточно тонкой – и Илона кивнула. – Пожалуй. А мы будем готовиться к прибытию невесты. – Я думаю, вам понравится царевна Наталья. Илона вспомнила свою свекровь, Софию Батори, поежилась… Вот ведь! И понимала старая ведьма, что Зриньи и Ракоци должны держаться вместе, но не гадить не могла! Никогда Илона так с невесткой не поступит! – Если она похожа на брата – я уверена, что понравится. Какая она? – Очень своеобразная девочка. Умная, начитанная, знает десяток языков, свободно читает и пишет на них… Илона кивнула. Это было интересно. – Вы расскажете о ней Фереку? – Почту за честь, госпожа. Нельзя сказать, что Ферек проникся радостью от предстоящего события, но, увидев миниатюру, хотя бы призадумался. Царевна Наталья была копией матери, даже чуть улучшенной. Ярко-синие романовские глаза, золотые волосы, умное вдохновенное лицо – даже если поделить надвое, все равно получалась очень милая девочка. А ведь миниатюра ничего не приукрашивала.