ТЫ СОШЕЛ С УМА. ХОРОШО. ЕДУ. ЖДИ. — Вы не могли бы высадить меня возле метро? — попросила я мисс Стэрс. — Зачем? — одновременно спросили они с Кью. — Я встречаюсь в городе с Эриком. — Это безумие, — воскликнула Кью. — Уже почти час ночи, — добавила ее мама. — Да, но я пообещала. — Напиши ему, что передумала, — сказала Кью. — Зачем мне это делать? — Потому что ты будешь возвращаться домой ночью, а это очень опасно. — Я возьму такси. — Ты знаешь, сколько это будет стоить. — Я разберусь с этим. — А ты слышала о таксистах, которые привозят девушек в уединенные места и насилуют их? — Кью! — Мы приближались к станции. — Высадите меня здесь. Я уже подумала, что мисс Стэрс откажется это сделать, но она остановилась. — Будь осторожна, Джулия. — Буду. Спасибо. До свидания! Я прошла турникет по карте «Метрокард» и направилась к платформе. Круто, конечно, что Кью за меня переживала, но иногда она перебарщивает. Это ей нужно жить по строгим правилам, а не мне. В ожидании поезда я постукивала ногой по полу. Я больше не чувствовала себя уставшей. Мысль о том, что мне удастся увидеться с Эриком была как глоток кофеина для моей кровеносной системы. Глава 17 Разговор Я увидела его первой. Он стоял на верхней ступеньке лестницы, засунув руки в карманы. Заметив меня, Эрик улыбнулся. Я поднялась к нему, и он крепко прижал меня к себе. — Я так хотел увидеть тебя, Дивайн, что не мог дождаться завтрашнего вечера. — Вообще-то, завтрашний вечер уже сегодня. — И правда. — Он взял меня за руку. — Куда ты хочешь пойти? — Куда угодно. — Куда нас пустят. — Засмеялся Эрик. — Я знаю одно местечко. Мы пришли в заведение, напоминающее нечто среднее между баром и кафе: расслабленные постоянные посетители и тихая музыка, зал с приглушенным светом и удобными диванчиками, стены увешаны работами местных художников. На входе никто не потребовал наши удостоверения личности, но как только мы занимаем места, Эрик сам подходит к барной стойке на случай, если они захотят их увидеть. Я попросила его удивить меня, и он принес два бокала красного вина. — Итальянское красное, мисс Де Вино. — Спасибо. Мне нравится это место. Как ты о нем узнал? — Отец приводил меня сюда, когда я приезжал к нему. Днем это место больше похоже на кафе. И они делают отличный горячий шоколад. Я отпила вино. Оно было очень приятным на вкус. Не могу поверить, что сижу в таком претенциозном современном месте. Наверное, если бы Эрика не было рядом, я бы чувствовала себя неуютно. Как только мы вошли, я сразу обратила внимание на то, как посмотрели на него присутствующие девушки. Но потом они поняли, что Эрик со мной. — Чем ты сегодня занимался? — спросила я. — Да ничем особенным. Поиграл с Блэк Чаком и его друзьями в бильярд, а потом пошел перекусить. А как прошла ваша ночная вечеринка? — Как всегда. Но я была рассеянной. — Правда? Почему? — подняв бровь, поинтересовался Эрик. Я пожала плечами, пытаясь сдержать улыбку. — Ты была рассеянной по той же причине, что и я? — Может быть. Наши взгляды встретились, и мы оба почувствовали это — никаких «может быть». Я осмотрелась по сторонам и изучила картину рядом с моей головой. Она выглядела так, как будто кто-то забрызгал кровью белое полотно. На ней висел ценник: триста пятьдесят долларов. — Да вы, наверное, шутите, — сказал Эрик, проследив за моим взглядом. — Я бы смог нарисовать это с закрытыми глазами. — Даже не сомневаюсь в этом. Уверена, художник бы сказал, что в ней заложена какая-нибудь глубокая мысль. Но лично я вижу только брызги крови. — Правда? А я подумал, что это апельсиновый сок на белом полу. — Хочешь сказать, что у меня больное воображение? Посмотри на цвет. Эрик ухмыльнулся. — Ты смотришь слишком много фильмов. В большинстве случаев кровь не такая красная. Она темная и густая, как сок черешни. — Наверное, не стоит спрашивать откуда ты это знаешь. — Да, не стоит. — Он снова посмотрел на картину. — Так ты занимаешься сочинительством? Пишешь стихи? У тебя хорошо получается? — Не плохо. — Я уже решила упомянуть о Клубе писателей, но потом передумала. Будет неприятно, если я не стану одним из победителей. — Мне нравится играть со словами. — Я понимаю тебя. Я и сам иногда пишу. Обычно короткие рассказы. Моя учительница по английской литературе хотела, чтобы я участвовал в конкурсе. — И? Ты участвовал? — Нет. Ей приспичило править мою работу. — Не вижу в этом ничего плохого. У всех писателей и поэтов есть редакторы. — Я не это имел в виду. Она захотела поменять смысл. — Каким образом? — Ну, я написал рассказ «Наблюдатель», о парне, который гулял по улицам и за всем наблюдал. — Какая замечательная идея! И что он увидел? — Пожилую леди, которая толкала свои ходунки. Детей, прыгающих на скакалке. Людей, ожидающих автобус. Жизнь, понимаешь? Но моя учительница сказала, что я должен «увидеть» что-то более драматичное, например, угон автомобиля. Что именно такие вещи привлекут внимание судей. — Но ты не захотел ничего менять. — Нет. Я сказал ей, что это не трагедия, что я не вижу смысла убивать или причинять кому-то боль ради того, чтобы моя работа понравилась судьям. Иногда хочется, чтобы ничего не происходило. Чтобы это был обычный день. Но она не поняла меня. Эрик пристально смотрел на ободок бокала, но я поняла, что он надеется, что я его пойму. — Я рада, что ты не стал ничего менять. — Если бы я это сделал, то мог бы стать богаче на штуку баксов. Но я тоже рад, что ничего не поменял.