– Не вопрос, отпилим. – Очки от солнца – чтобы не ослепнуть от дневного света и снега. – Найдутся – типа сварочных, или что-то в этом роде. Они быстро нашли общий язык в подготовке экспедиции в чужой и враждебный мир, когда-то загнавший людей под землю. Единственное, о чем они не говорили вслух, – что невозможно подготовиться к неизвестному. Сколько бы они ни пытались предусмотреть все неожиданности, реальность все равно обманет все ожидания. Сложнее оказалось с припасами. Нужны были продукты на несколько дней, иначе им просто не дойти до цели. Трофейные сухпайки блюстителей они прикончили еще на привале по пути сюда, и теперь Новичок ломал голову, где раздобыть продовольствие хотя бы на первое время. – Можно пересечься с Бродягой, – предложил Змей. – Пройти через Хрустальный город в третий раз получится вряд ли, но добыть у него припасов – вполне. – Я бы на это не надеялся, – с сомнением покачал головой Новичок. – Я вообще не верю ни в какой Хрустальный город… – Я был там. – Да? Ну ладно. Забавно, что при полнейшей вере во все, что видящий рассказывал об Эльбрусе, Новичок упорно отказывал в существовании Хрустальному городу. Зато, вскрыв и перелопатив один за другим все ящики с тряпьем, он наконец распахнул последний и хрипло рассмеялся: – Я так и знал. Значит, Щуплый у нас жратву хомячил. Не зря ему во сне горло перерезали. За грудами заскорузлой одежды обнаружилась целая россыпь стандартных армейских сухпайков из старых запасов и несколько банок консервов без этикеток. – Опа… – Из-за груды припасов выскользнуло что-то тяжелое, стукнулось о цементный пол. – Смотри-ка, Щуплый еще кое-что тут припрятал. Новичок поднял с пола компактный пистолет непривычного вида. Бандит повертел его в руках, хмыкнул: – Что за хреновина? Никогда такого не видел. – А ну, дай сюда. – Змей взял оружие, осмотрел. Отбросил магазин, оказавшийся полностью снаряженным шестью необычно длинными патронами с глубоко утопленными в гильзы пулями. – Это ПСС. Пистолет самозарядный специальный. Бесшумное оружие специального назначения. Только патронов к нему не добыть – а тут полный магазин. Я такой только один раз видел, у одного киллера из банды Скорпа. Впрочем, не важно… Хорошая штука. Откуда она у этого?.. – Щуплого, – подсказал Новичок. Задумался. – А ведь я подозревал, что он провокатор, человек Директории, которого нарочно нам подсунули. Больше всех топил за бунт, чтобы мы сами на заградотряды полезли. Я-то думал, что он просто сумасшедший болтун… – Думаешь, это Директория сама замутила ваше восстание? – спросила Тана. – Но зачем им это? – А Директория неоднородна, – пояснил Новичок. – У одних больше власти, у других меньше. И все хотят друг друга подставить. Особенно если сделать это чужими руками. Змею вдруг вспомнился Полковник – с его тщательно разработанной, убедительной концепцией, которая в итоге оказалась обманом. С контролем за строительством гигантского концентрационного лагеря, куда собираются загонять несогласных. С его методами, наконец: захватить в заложницы сестру человека, чтобы использовать его в своих интересах, – это ведь не неприкасаемые устроили, это дело рук представителя власти. Той самой, что на каждом углу кричит о том, как забоится о судьбе всех и каждого в их тесном подземном мире. Может, дело в том, что этот мир стал слишком уж тесным? Самое время освободить его от своего присутствия. – Вот гнида, – беззлобно пробормотал Новичок, засовывая пистолет за пояс за спиной. – Главное, припасы нам оставил – вот за это помянем его добрым словом. * * * Три фигуры в уродливых, лоснящихся резиной костюмах, с лупоглазыми масками, торчавшими из-под надвинутых капюшонов, стояли на краю огромного котлована, заполненного мусором. Мусором – это мягко сказано. Здесь было вперемешку свалено все – от промышленных отходов в бочках с предупреждающими надписями, хищными знаками «биологической опасности» и трилистниками «радиации» – до разрушенных конструкций из бетона, металла и пластика. Все это погружалось в самые обыкновенные продукты человеческой жизнедеятельности, перемешанные со всевозможной дрянью, которую не смогли переварить даже крысы. Крыс, кстати, здесь не было, и это особенно настораживало. Путники переводили дыхание, ставшее особенно тяжелым в противогазах, под грузом припасов, снаряжения и ящиков со взрывчаткой. В глубине котлована омерзительно пузырилось и булькало. Очищенный фильтрами противогазов воздух был тяжелый и спертый. – Мне тяжело дышать, – приглушенным маской голосом сообщила Тана. – Я сниму противогаз… Ненадолго. – Не советую, – сказал Новичок. – Отравишься. Без противогазов и костюмов здесь работать нельзя. – Я вообще не понимаю, зачем здесь работать… – устало возразила Тана. – А кто должен разгребать за Карфагеном его дерьмо? – усмехнулся Новичок. – Только такие неприкаянные, как мы, – кому нет отсюда никакого исхода. Точнее, не было. Теперь видишь – здесь никого, все в Центральный сектор подались, счастья искать. А значит, Карфаген не будет разрушен – он захлебнется в собственных нечистотах. Как думаешь, видящий? – Не знаю, – отозвался Змей. – Меня больше волнует, как мы через это все наши ящики потащим. – А тут есть тропка. Правда, идти придется по пояс в этом самом… – Новичок кивнул в сторону булькающей жижи. Как раз сейчас надулся особенно крупный, радужный пузырь – и лопнул, разбрызгав коричневые капли, оставив на своем месте растворяющееся в воздухе облачко пара. – Меня сейчас вырвет… – сдавленным голосом выдохнула Тана. – А вот этого не советую, – предупредил Новичок. – Захлебнуться в маске собственной блевотиной – смерть на любителя. Я такое уже видел и не хотел бы повторять. Так что потерпи, детка. – Я вообще не понимаю, зачем мы сюда лезем. – А другого пути наружу больше нет. Не считая основных створов. – После нашего с Игнатом похода контроль там наверняка усилен, – задумчиво добавил Змей. – Это будь спок – не дадут там пройти, – согласился Новичок. – Да и ждут нас наверняка. Особенно теперь, когда за тебя назначена награда. Порвут на сувениры, но не пропустят. Кстати, долго торчать здесь тоже не стоит – радиация. – Как, здесь еще и радиация? – Тана нервно рассмеялась – А куда сливают всякую дрянь с реактора? Забыли – Карфаген сам по себе внизу, в ущелье, а мы и вовсе под ним. Забыли закон физики? Все течет вниз и ничего – наверх. Они спустились по неровному склону и медленно вошли в густую пузырящуюся жижу, которая бродила то ли биологическими, то ли химическими реакциями. Согнувшись под тяжестью ящика на плече, Змей спросил: – А не разъест костюмы-то? Он шел последним, контролируя движение Таны перед собой. – Не должно, – предположил бредущий впереди Новичок. – Опаснее порезать или пропороть костюм. Натечет внутрь – можно химический ожог получить или заразу какую подцепить. Шли долго. Казалось, нет ни конца, ни края этому морю отбросов, островам и архипелагам мусора. В какой-то момент Змей ощутил опасное приближение неконтролируемого состояния. «Выпадение» было бы сейчас совсем некстати, и надо бы предупредить спутников. – Ребята, такое дело, – начал он. – Если я вдруг стану вести себя странно… И замолчал, увидев, как метрах в пяти по левую руку жижа вдруг вспучилась и из нее стало медленно подниматься что-то большое, изогнутое толстой трубой… Или живым кольцом – как у гигантской анаконды. – Новичок! – сдавленно позвал Змей. – Слева… – Вижу, – отозвался бандит, медленно стягивая с плеча дробовик. – Стоим не двигаемся! Не слушая ведущего их маленькой группы, Змей стянул с плеча трофейный автомат. Медленно поднял, еще не понимая толком, куда целиться. Потому как из бурой массы поднималось еще одно кольцо, и еще, и еще… Самое неприятное в этой ситуации было непонимание: одно ли это, пусть и аномально длинное, существо или целый выводок. От этого, помимо прочего, зависел выбор тактики. Хоть Змей и не видел под маской противогаза лица Новичка, однако ощутил его растерянность. Спросил: – Ты когда-нибудь видел такое? – Видел… – пробормотал тот. – Но в разы меньшего размера. – И чем кончилось? – Трупом. Оно проглотило прораба. Плечо ощутило боль: это вцепилась в него испуганная девушка. – Куда стрелять-то? – спросил Змей. – Есть у этой зверушки слабое место? – А хрен ее знает, – огрызнулся Новичок. – Где у гигантского глиста слабое место? У него и головы-то нет. Словно желая подтвердить слова местного «старожила», из жижи вынырнул и стал медленно подниматься огромный отросток с дырой по центру. Края дыры мелко и жадно подрагивали, из нее сочилась какая-то слизь. Глаз или других органов чувств на «морде» гигантского червя не было заметно, но отросток безошибочно потянулся в сторону замерших людей. И вслед за ним стали «перекатываться» огромные белесые кольца этого бесконечно длинного, отвратительного тела. Отросток задрожал в предвкушении, еще шире распахивая бесформенную пасть-дыру. Тихо завыла Тана – и отросток потянулся в ее сторону. Трижды бахнуло – Новичок не выдержал и разрядил дробовик в направлении пасти. Отросток дернулся из стороны в сторону, будто искал источник боли. Однако картечь ему была как слону дробина, разве что еще больше возбудила аппетит. Отросток еще выше поднялся, изогнулся, стремясь накрыть жертву пастью-дырой, как зонтиком, сверху. – Эй, ты! Червяк-переросток! – заорал Змей, забыв, что противогаз глушит его крик. – Иди сюда! Начни с меня! Ну давай же! Ну! Он попятился, размахивая над головой свободной от автомата рукой. Червь заметил, видимо, не столько крик, сколько колыхание привычной ему среды обитания. И уже не тратя времени на выбор, обрушился на обнаглевшую жертву. Змей видел, как зависает над головой эта отвратительная безглазая морда. Как дыра в ее центре расползается вширь, демонстрируя бесконечную спираль мелких полузубов-полукрючков. Как, набирая скорость, эта пасть опускается ему на голову с поразительной для слепого существа точностью. Инфернальный ужас от встречи с чудовищем из глубины ада странным образом смешался с противоестественным любопытством: до чего может развиться природа, искореженная ядовитой отрыжкой человеческой цивилизации – в виде всей этой химии, радиации и прочих мутагенов. Это было бы даже красиво – если бывает эстетика отвратительного. В любом случае бить в эту пасть очередями – все равно что колоть шилом кисель. Похоже, примитивная тварь не особо чувствительна к боли, учитывая три точных выстрела из стволов двенадцатого калибра. По какому-то наитию, направив автомат вертикально, Змей вдавил спусковой крючок подствольного гранатомета, о котором и думать забыл, а теперь вдруг вспомнил. Это была лотерея: до этого ему даже не пришло в голову проверить, заряжен ли гранатомет в принципе. Гранатомет оказался заряжен. Гулко хлопнуло, и автомат едва не выпрыгнул из рук в зловонное болото. В первую секунду Змею показалось, что он промахнулся. Слишком уж долго тянулась эта секунда. А потом произошло удивительное: пасть над головой неожиданно стянулась в точку. Башка-отросток удивленно отпрянула – и тут же раздулась, как капюшон у кобры, осветившись при этом изнутри ярким светом. Вспышка, как рентген, высветила сеть сосудов и крохотные нервные узлы – все то, что заменяло огромному существу мозг. Граната, по-видимому, была светошумовая – обыкновенное снаряжение блюстителя для штурма помещений и разгона толпы. Взорвись она снаружи, на слепое и глухое существо, возможно, не произвела бы впечатления. Но как слабенький взрывпакет, сжатый в кулаке, отрывает пальцы, так и проглоченный тварью небоевой, по сути, заряд оказался для нее фатальным. Отросток заметался и бессильно опал, подняв фонтаны дерьма вперемешку с мусором. Зато пришли в яростное движение кольца остальной туши, грозя смести, сбить с ног и утопить в ядовитой жиже.