Посвящается моим родителям, которые столь многому меня научили Ты делаешь одно и то же каждый день. Ты в точности знаешь, куда идешь. Ты не одна Глава 1 Мужчина за моей спиной стоит настолько близко, что я чувствую его дыхание на своей коже. Я чуть подаюсь вперед, прижимаясь к серому плащу другого пассажира. Плащ воняет мокрой псиной. Дождь идет с самого начала ноября — и мне кажется, что он не прекращался ни на минуту. Над разгоряченными телами в толкотне вагона поднимается пар. Чей-то дипломат вжимается мне в ногу. Поезд резко сворачивает, но окружающие люди поддерживают меня, не давая упасть, и я невольно выставляю вперед ладонь, опираясь на пассажира в сером плаще. На остановке «Тауэр-Хилл» из вагона вываливается десяток людей, но два десятка новых пассажиров тут же занимают их места — вечер пятницы, всем не терпится вернуться домой. — Не стойте у дверей, проходите внутрь вагона! — доносится из динамика. Но никто не двигается. Мужчина в сером плаще вышел, и я заняла его место. Тут лучше — во-первых, можно держаться за поручень, во-вторых, никакой незнакомец больше не дышит мне в шею. Потоком людей сумку увлекло мне за спину, и я с трудом возвращаю ее на место. Два японских туриста с гигантскими рюкзаками занимают вдвое больше места, чем положено на пассажира. Какая-то женщина в другом конце вагона замечает, как я смотрю на них, перехватывает мой взгляд и морщится в знак солидарности. Я поспешно отворачиваюсь и смотрю себе под ноги. Сколько здесь разной обуви! Мужские начищенные туфли выглядывают из-под брюк в тонкую полоску, яркие женские сапожки на высоких каблуках и с удлиненным носком явно сдавливают пальцы. Вижу я и пару щегольских чулок, матово-черных, венчающихся совершенно не подходящими к ним белыми кроссовками. Владелицу чулок скрывает толпа, но я думаю, что ей лет двадцать и она надевает кроссовки в дорогу, пряча модные офисные туфли в большой пакет или в ящик стола на работе. Я никогда не носила на работу каблуки. Я едва переросла кеды «Кларкс», когда забеременела Джастином, а в супермаркет «Теско» или на прогулку с малышом в обуви на каблуках не пойдешь. Теперь мне уже достаточно лет, чтобы не идти на такие жертвы. Час в вагоне по дороге на работу, еще один час — по дороге домой. Сломанные эскалаторы. Мамаши с колясками, подростки с велосипедами. И ради чего? Восемь часов за столом. Нет уж, я лучше буду надевать обувь на каблуках на праздники, по особым случаям. На работу я всегда ношу черные брюки с эластичными кофточками, которые не надо гладить, — такая импровизированная униформа выглядит достаточно прилично, чтобы сойти для офиса. А в нижнем ящике стола я храню вязаную кофту — на тот случай, когда клиенты идут один за другим, дверь непрерывно открывается и закрывается и в офисе становится холодно. Электричка останавливается, и я протискиваюсь на платформу. Отсюда я поеду наземкой, и хотя там столь же многолюдно, я чувствую себя куда комфортнее. В метро мне не по себе, трудно дышать, хотя я и знаю, что виной всему мое воображение. Мне хотелось бы работать где-нибудь неподалеку от дома, чтобы до офиса можно было дойти пешком, но такого никогда не случится: хорошо платят только за работу в центре, а цены на аренду жилья приемлемые только ближе к окраине города. Электричку приходится ждать, поэтому я покупаю в киоске рядом с билетным терминалом «Лондон газетт». Мрачные заголовки соответствуют сегодняшней дате — пятница, тринадцатое ноября. Полиция раскрыла очередной план террористов, и первые три страницы заняты описанием взрывчатки, изъятой в квартире в северной части Лондона. Я просматриваю снимки бородатых мужчин и подхожу к трещине в покрытии на платформе под вывеской станции — именно там откроется дверь вагона. Если встать перед трещиной, я смогу протиснуться на свое любимое местечко до того, как вагон наполнится людьми. Мне нравится сидеть в хвосте вагона, где можно опереться на окно. Вагон быстро переполняется, и я смотрю на стоящих, радуясь тому, что неподалеку нет пожилых людей и явно беременных женщин, — значит, никому не придется уступать место. Несмотря на туфли на низких каблуках, ноги у меня болят — сегодня я целый день простояла у канцелярского шкафа. Вообще-то, я не должна раскладывать документы в шкафу. У нас работает девушка, которая снимает копии со всех документов по недвижимости и должна поддерживать порядок в нашем архиве. Но она уехала на Майорку на две недели — и, судя по всему, уже давно не занималась архивом. Я обнаружила, что документы по жилым помещениям лежат вперемешку с бумагами по офисным зданиям, а договоры аренды — вперемешку с договорами купли-продажи. И допустила серьезную ошибку, сказав об этом. «Ты бы навела там порядок, Зоуи», — буркнул Грехем. И вот, вместо того чтобы договариваться о просмотре жилья, я целый день простояла на сквозняке в коридоре под кабинетом Грехема, жалея, что вообще открыла рот. «Холлоу и Рид» — неплохое место работы. Раньше я приходила туда раз в неделю и вела бухгалтерию, но потом секретарша ушла в декрет и Грехем предложил мне ее подменить. Я бухгалтер, а не секретарша, но зарплата была отличная, а я в последнее время потеряла пару клиентов, поэтому ухватилась за этот шанс. Прошло три года — и я все еще работаю там. К тому времени, как мы подъезжаем к станции «Канада Уотер», в вагоне уже не так людно и стоят только те, кому не хочется садиться. Мужчина рядом со мной так широко расставил ноги, что мне приходится сидеть вполоборота, и когда я смотрю на противоположные сиденья, то оказывается, что в этой же позе устроились еще двое мужчин. Интересно, они поступают так осознанно? Или какой-то инстинкт заставляет их занимать больше места, чтобы казаться крупнее остальных? Женщина передо мной передвигает пакет с продуктами, и я слышу звон винных бутылок. Надеюсь, Саймон не забыл поставить вино в холодильник: у меня выдалась долгая неделя, и прямо сейчас мне хочется улечься на диване и посмотреть телевизор. Пару страниц «Лондон газетт» занимает интервью бывшего финалиста шоу «Х-Фактор» — он жалуется на «издержки славы». Еще одна страница посвящена обсуждению законов о неприкосновенности частной жизни. Я читаю, не вдумываясь, просматриваю фото и пробегаю взглядом заголовки, чтобы хоть как-то оставаться в курсе событий. Не помню, когда я в последний раз спокойно читала газету или смотрела новости от начала до конца. За завтраком я урывками смотрю новости на канале «Скай Ньюс», а по дороге на работу и домой читаю заголовки газет, иногда — заглядывая кому-нибудь через плечо, вот и все. Электричка останавливается между станциями «Сайденхем» и «Кристал Пэлас». Я слышу, как в вагоне кто-то разочарованно вздыхает, но не поворачиваю голову. Снаружи уже темно, и когда я смотрю в окно, то вижу только собственное отражение — еще бледнее меня, искаженное дождем. Я снимаю очки и потираю переносицу. Мы слышим объявление, доносящееся из динамика, но звук настолько приглушен, что я не могу разобрать ни слова. Могло случиться все, что угодно: от сбоя сигнала до тела на путях. Надеюсь, дело не в теле. Я думаю о бокале вина, о том, как лягу на диван и Саймон помассирует мне ноги… Но затем мне становится стыдно: почему я думаю о собственном комфорте, а не о несчастном самоубийце? Впрочем, я уверена, дело не в трупе. Люди бросаются под поезд в понедельник утром, а не в пятницу вечером, когда до начала рабочей недели остается еще целых два с половиной благословенных дня. Слышится треск, затем воцаряется тишина. Чем бы ни была вызвана остановка, мы застряли тут надолго. — Плохо дело, — говорит мой сосед. — Хм… — уклончиво отвечаю я. Я пролистываю страницы газеты, но спорт меня не интересует, а кроме новостей спорта мне осталось просмотреть только объявления и театральные рецензии. Такими темпами я не доберусь домой раньше семи. Придется ограничиться легким ужином, а не жареной курицей, как я планировала. Саймон готовит на неделе, я же беру на себя эту задачу по выходным и вечером в пятницу. Саймон готовил бы всю неделю, если бы я его попросила, но разве я могу? Я не стану просить его готовить для нас — для моих детей — каждый день. Может, куплю что-нибудь готовое. Экономические новости я пропускаю, смотрю на кроссворд, но у меня нет ручки. Поэтому я принимаюсь за объявления — может быть, сумею найти какую-нибудь работу для Кейти или для себя, раз уж на то пошло, хотя я знаю, что никогда не уволюсь из «Холлоу и Рид». Там хорошая зарплата, к тому же я знаю, что нужно делать, и если бы не мой начальник, работа была бы идеальной. Клиенты у нас очень приятные — в большинстве своем. В основном к нам обращаются новые компании, которые ищут офисные помещения, или бизнесмены, решившие расширить штат. Жилыми помещениями мы почти не занимаемся, но квартиры над магазинами нравятся и покупателям, и арендаторам, решившим снимать жилье небольшой площади. Я часто общаюсь с недавно разведенными клиентами. Иногда, если это кажется уместным, я говорю им, мол, я знаю, через что они сейчас проходят. «И все завершилось хорошо?» — всегда спрашивают меня женщины. «Это было лучшее решение в моей жизни», — уверенно отвечаю я. Именно это они хотят услышать. Никаких вакансий, которые устроили бы девятнадцатилетнюю девушку, мечтающую стать актрисой, я не нахожу, но зато заворачиваю угол страницы с объявлением о вакансии секретарши. Всегда стоит знать, какие есть варианты. На мгновение я представляю себе, как вхожу в кабинет Грехема Холлоу и вручаю ему заявление об увольнении, говоря, что не намерена терпеть подобное обращение, не намерена больше мириться с тем, что он относится ко мне как к грязи. Но затем я вижу зарплату к этой вакансии и вспоминаю, сколько времени и усилий у меня ушло на поиск работы, которая позволяет оплачивать все необходимое. Из двух зол выбирай меньшее, верно? Последние страницы газеты занимают иски о возмещении убытков и новости финансовой сферы. Я намеренно не читаю объявления о сдаче жилья — учитывая цены, нужно быть сумасшедшим или вконец отчаявшимся человеком, чтобы согласиться на такое. Мой взгляд падает вниз страницы, где рекламируют секс по телефону. Замужняя женщина ищет пристойного собеседника. Отправьте сообщение с текстом «Ангел» на номер 69998 — и получите фотографии! Я морщусь — меня смущают не так предлагаемые услуги, как цена за сообщение. Кто я такая, чтобы осуждать других людей? Я уже собираюсь перевернуть страницу, смирившись с перспективой просмотра очерка о вчерашнем футбольном матче, когда вижу следующее объявление. На мгновение я думаю, что просто переутомилась. Я прищуриваюсь, но от этого ничего не меняется. Я настолько поглощена объявлением, что даже не замечаю, как поезд трогается с места. От резкого движения я покачиваюсь и инстинктивно выставляю перед собой ладонь, случайно касаясь ноги соседа. — Ой, простите! — Ничего страшного. Он улыбается, и я заставляю себя улыбнуться в ответ. Но мое сердце гулко бьется, и я пристально всматриваюсь в снимок. В объявлении приведено стандартное предупреждение, что звонки платные, — это предупреждение есть во всех таких объявлениях. Телефонный номер начинается с цифр 0809[1]. Приведена и ссылка на веб-сайт: www.findtheone.com[2]. Однако я смотрю только на фото: лицо крупным планом, но видны светлые волосы и бретельки черного топа. Женщина на снимке старше остальных, но фото настолько некачественное, что ее возраст определить нелегко. Вот только я знаю, сколько ей лет. Я знаю, что ей уже исполнилось сорок. Потому что женщина на фотографии — это я. Глава 2 Келли Свифт стояла посередине вагона в подземке на Центральной линии, перенеся вес на одну ногу, чтобы не упасть во время поворота электрички. Несколько мальчишек лет четырнадцати-пятнадцати вошли в вагон на Бонд-стрит, стараясь перещеголять друг друга в знании бранных слов, столь контрастировавших с их выговором, характерным для среднего класса. Для внешкольных мероприятий было уже поздновато, да и на улице стемнело, поэтому Келли надеялась, что мальчишки едут домой, а не гулять. Не в их возрасте. — Е**я бредятина! — Мальчишка осекся, заметив ее взгляд, его бравада мгновенно сменилась смущением. Келли попыталась принять строгий вид, подражая своей матери, когда та сердилась, и подростки замолчали, залившись краской и отвернувшись, — теперь они усиленно притворялись, будто их интересуют наклеенные на закрывающуюся дверь объявления. Свифт с горечью подумала, что по возрасту могла бы быть их матерью — если бы она родила ребенка в шестнадцать лет, то сейчас воспитывала бы вот такого четырнадцатилетнего сорванца. У нескольких ее школьных друзей были дети такого возраста, и лента на «Фейсбуке» пестрела снимками гордых мамаш, а пара малышей даже отправили Келли запрос на добавление в друзья. Вот такой новый способ напомнить кому-то об ушедшей молодости. Она встретилась взглядом с женщиной в красном пальто, сидевшей напротив, и та одобрительно кивнула, заметив, как ловко Келли пристыдила мальчишек. Свифт улыбнулась в ответ: — Хороший денек? — С окончанием рабочего дня сразу стал лучше, — откликнулась женщина. — А вы как, готовитесь к выходным? — Я работаю, у меня выходной только во вторник будет. «Да и то один, а потом опять шесть дней подряд работать», — подумала Келли, от этой мысли невольно нахмурившись. Женщина сочувственно смотрела на нее. — Ну, кто-то же должен, верно? — Наверное. — Женщина встала и направилась к выходу: электричка уже подъезжала к станции «Оксфорд Серкус». — Надеюсь, вам все-таки представится возможность отдохнуть. «Хоть бы не сглазила», — подумала Келли, глядя на часы. До Стрэдфорта девять остановок. Бросить вещи, вернуться. Дома она будет часам к восьми, может, к половине девятого. Завтра на работу к семи утра. Келли зевнула, не прикрывая рта ладонью. Интересно, есть ли дома еда? Она снимала квартиру еще с тремя женщинами неподалеку от станции «Элефант-энд-Касл». Их фамилии она знала только по чекам за аренду, которые те прикрепляли кнопками к доске в прихожей в конце месяца, чтобы владелец дома забрал оплату. Гостиную в квартире хозяин дома тоже переоборудовал в комнату для аренды, чтобы увеличить количество жильцов, поэтому единственным местом, где все женщины могли встретиться, оказалась крохотная кухонька. Там стоял стол на двоих, но рабочие смены у соседок не совпадали, и Свифт могла не увидеть никого из жильцов квартиры в течение нескольких дней. В самой большой комнате жила медсестра по имени Доун, женщина чуть моложе Келли. Она любила готовить и иногда оставляла для Свифт рядом с микроволновкой тарелку со стряпней, украшенную ярко-розовым стикером с надписью «Угощайся!». При мысли о еде у Келли заурчало в желудке, и она снова посмотрела на часы. Вечер выдался куда суматошнее, чем она рассчитывала, да и на следующей неделе придется поработать сверхурочно, иначе ничего толком не успеть. На станции «Холборн» в вагон вошла небольшая компания мужчин, судя по всему, бизнесменов, и Свифт присмотрелась к ним внимательнее. На первый взгляд они выглядели совершенно одинаково: короткие стрижки, темные деловые костюмы, портфели. «Дьявол кроется в мелочах», — подумала Келли. Она высматривала тонкие полоски на брюках; название книги, небрежно засунутой в сумку; очки в проволочной оправе с изогнутыми дужками; часы на коричневом кожаном ремешке, выглядывающие из-под белоснежного рукава рубашки. Мелкие особенности стиля, едва заметные проявления неврозов — вот что выделяло их из толпы почти одинаковых мужчин. «Я просто тренируюсь», — говорила себе в таких случаях Келли. Она ничуть не смутилась, когда один из мужчин повернул голову и наткнулся на ее пристальный взгляд. Свифт подумала, что он отвернется, но вместо этого мужчина подмигнул ей, его губы растянулись в самоуверенной улыбке. Взгляд Келли метнулся к его левой руке. Обручальное кольцо. Белый, худощавый, ростом под метр восемьдесят, с тенью щетины на подбородке — наверняка всего пару часов назад ее еще не было. Желтое пятно забытого ярлыка из химчистки на воротнике пальто. Военная выправка — Свифт готова была побиться об заклад, что он отслужил в армии. Не очень примечательная внешность, но Келли узнает его, если они встретятся вновь. Удовлетворив свое любопытство, Свифт переключила внимание на новых пассажиров, вошедших на станции «Банк» и теперь пробиравшихся по вагону в поисках свободных мест. Почти у всех были телефоны в руке: кто-то играл, кто-то слушал музыку, а кто-то просто сжимал мобильный, точно тот прилип к ладони. На другом конце вагона кто-то поднял смартфон, и Келли инстинктивно отвернулась. Она понимала, что это просто туристы делают типичный снимок лондонской подземки, чтобы показать друзьям по приезде. Но сама идея, что она может случайно оказаться на чьих-то фотографиях из отпуска, казалась Свифт слишком странной, чтобы соглашаться на такое. Ушибленное плечо ныло — сегодня Келли ударилась о стену, неудачно свернув за угол, когда сбежала по эскалатору и выскочила на платформу станции «Марбл Арч». Она опоздала всего на пару секунд и теперь досадовала, что этот огромный синяк на левом предплечье и беготня — все оказалось впустую. Ничего, в следующий раз будет проворнее. Электричка остановилась на станции «Ливерпуль-стрит», и у еще не открывшейся двери вагона сгрудилась толпа народу. Сердце Келли забилось чаще. В самом центре толпы, едва узнаваемый в джинсах не по размеру, куртке с капюшоном и бейсболке, стоял Карл. Келли сразу увидела его и — невзирая на отчаянное желание поскорее добраться домой — поняла, что ей не отвертеться. Судя по тому, как он пытался слиться с толпой, Карл увидел Келли за мгновение до того, как она заметила его, и тоже был не очень-то рад встрече. Нужно было действовать быстро. Она выскочила из вагона, когда двери уже закрывались. Вначале Келли показалось, что она его потеряла, но затем она заметила его бейсболку ярдах в девяти впереди — Карл не бежал, он ловко маневрировал в толпе пассажиров, покидавших платформу. Если Келли чему-то и научилась за последние десять лет в подземке, так это тому, что вежливостью делу не поможешь. — Осторожно! — завопила она, протиснувшись между двумя пожилыми туристами с чемоданами и переходя на бег. — Пропустите! Может быть, сегодня утром она его и упустила, заработав синяк на плече, но второй раз ему от нее не уйти. Свифт мельком подумала об ужине, который дожидается ее дома. Эта эскапада продлит ей рабочий день еще часа на два. Но что поделаешь, долг есть долг. А по дороге домой всегда можно купить кебаб. Карл поднимался со станции на эскалаторе. Келли знала, что это типичная ошибка новичка, в такой ситуации стоит пользоваться лестницей. Там не так много людей и легче бежать, чем по движущимся ступеням. Но когда Келли поравнялась с Карлом, ноги уже сводило болью от напряжения. Добравшись до верха эскалатора, он оглянулся через левое плечо и свернул направо. «Черт бы тебя побрал, Карл! — подумала Келли. — Я вообще-то уже смену должна была сдавать». Последний рывок — и Свифт догнала его у билетного терминала, схватила за куртку и заломила ему руку. Карл пытался вырываться и сбил с нее фуражку. Келли боковым зрением заметила, что фуражку кто-то поднял, и надеялась, что этот человек не сбежит. У нее и так уже были неприятности с отделом снабжения — на прошлой неделе она потеряла дубинку в потасовке и теперь не собиралась в очередной раз выслушивать нравоучения. — У меня ордер на твой арест за неявку в суд, — запыхавшись, выдавила Свифт. В полицейском жилете было нелегко сделать глубокий вдох. Сняв с пояса наручники, она защелкнула их на запястьях Карла. — Попался, приятель. Я тебя вижу. Но ты не видишь меня. Ты поглощена книгой. На обложке — девушка в алом платье. Я не вижу названия книги, но это не важно. Они все об одном и том же. Парень встречает девушку. Или парень преследует девушку. Парень убивает девушку. Я усматриваю в этом некоторую иронию. На следующей остановке в вагон входит толпа пассажиров — отличный повод подобраться к тебе поближе. Ты держишься за поручень в центре вагона, другой рукой сжимая книгу и ловко переворачивая страницы большим пальцем. Мы так близки сейчас, что наши плащи соприкасаются и я чувствую ванильный аромат твоих духов. К тому времени, как ты уходишь с работы, запах успевает выветриться. Некоторые женщины прячутся в туалете во время обеденного перерыва, подправляют макияж, обновляют духи. Но не ты. После работы серая подводка уже размазывается, сливаясь с темными кругами под глазами, кругами от усталости. После работы вся помада уже осталась на бессчетных стаканчиках кофе. Но даже в конце долгого рабочего дня ты прекрасна. А это что-то да значит. Правда, дело не всегда в красоте. Иногда важна экзотичность стиля, большая грудь, длинные ноги. Иногда — элегантность, сшитые под заказ костюмы, сапожки на высоких каблуках. Иногда — вульгарная, дешевая одежда. Как у шлюхи. Важно разнообразие. Даже самый вкусный стейк приедается, если ужинать им каждый день. У тебя большая сумка. Обычно ты носишь ее на плече, но когда в вагоне людно — как бывает, когда ты едешь с работы, — ты ставишь ее на пол, между ног. Сумка приоткрыта, и я могу заглянуть внутрь. Там лежит кошелек — бежевый кожаный кошелек с золотистой застежкой. Расческа с застрявшими между зубцов светлыми волосками. Аккуратно свернутый пакет для покупок. Пара кожаных перчаток. Два или три коричневых конверта — ты вскрыла их, прочла содержимое, а потом сунула в сумку. Письма тебе оставляют на коврике перед дверью, ты читаешь их на платформе, когда ждешь электричку. Я вытягиваю шею и вижу, что написано на верхнем конверте. Теперь я знаю твое имя. Едва ли это имеет какое-то значение — в наших с тобой отношениях имена не будут важны. Я достаю телефон, включаю фотоприложение, поворачиваюсь к тебе, большим и указательным пальцем настраиваю кадр, чтобы на снимке было только твое лицо. Если кто-то обратит на меня внимание, то подумает, что я загружаю в «Инстаграм» или «Твиттер» свой снимок по дороге на работу. Хэштег «селфи».