Саймон, пожав плечами, достает из кармана мобильный телефон. — Могу поспорить, это кто-то приготовил для тебя розыгрыш ко дню рождения. — Он переключает телефон на громкую связь и набирает номер. Смех да и только: мы все смотрим на объявление в «Лондон газетт» и звоним на номер секса по телефону! — Набранный вами номер больше не обслуживается. Я понимаю, что все это время задерживала дыхание. — Ну, вот и все. — Саймон вручает мне газету. — Но почему там моя фотография? — не сдаюсь я. Мой день рождения еще не скоро, и я даже представить себе не могу, кто счел бы смешным розыгрышем мою регистрацию на сайте знакомств. Наверное, это сделал кто-то, кому не нравится Саймон. Кто-то, кто хочет нас поссорить. Мэтт? Я отбрасываю эту мысль, едва она появляется в моей голове. Я инстинктивно сжимаю плечо Саймона, хотя он и не подает виду, что обеспокоен объявлением. — Мам, да она ни капельки на тебя не похожа. Какая-то старая перечница, — говорит Джастин. Наверное, в его словах скрыт комплимент. — Джас прав, мам. — Кейти внимательно всматривается в объявление. — Эта женщина действительно чуть-чуть на тебя похожа, но в мире много похожих людей. У нас девчонка одна на работе — вылитая Адель[4]. — Наверное… — Я в последний раз смотрю на снимок. Женщина на фотографии смотрит не прямо в камеру, и у снимка такое маленькое разрешение, что я не понимаю, зачем его вообще использовали в рекламном объявлении. — Выброси ее в мусорное ведро, родная, и принеси ужин остальным. — Я передаю газету Кейти. — Мои ногти! — возмущается она. — Мои ноги! — парирую я. — Я сам принесу. Джастин ставит тарелку на журнальный столик и встает с дивана. Мы с Саймоном изумленно переглядываемся, а Джастин закатывает глаза. — Что? Можно подумать, я по дому ничего не делаю. — Ты это к чему? — фыркает Саймон. — Ой, иди ты! Если что-то не нравится, можешь сам себе тарелку взять! — А ну-ка прекратите оба! — рявкаю я. — Господи, иногда не отличить, кто тут ребенок, а кто родитель. — Но в том-то и дело, что он мне… — начинает Джастин, но осекается, заметив мое выражение лица. Мы ужинаем на диване перед телевизором, пререкаясь из-за пульта, и я ловлю взгляд Саймона. Он подмигивает мне — мгновение близости среди хаоса жизни с двумя взрослыми детьми. Вскоре на тарелках остается только слой жира. Кейти идет в коридор и надевает пальто. — Ты куда-то идешь в такое время? — говорю я. — Уже девять часов. — Вечер пятницы, мам! — Кейти возмущенно смотрит на меня. — И куда же ты? — Гулять в центр. — Она видит выражение моего лица. — Мы с Софией на такси поедем. После вечерних смен я все равно не раньше домой возвращаюсь, так какая разница? Мне хочется сказать, что разница есть. Кейти подрабатывает официанткой и после смены возвращается домой в черной юбке и белой блузке — куда менее вызывающем наряде, чем облегающее платье, которое на ней сейчас надето. И на работу Кейти носит хвостик, отчего кажется юной и невинной, а сегодня она распустила и взъерошила волосы, что делает ее сексуальнее. Мне хочется сказать, что она слишком сильно накрасилась, каблуки у нее слишком высокие, а ногти — слишком яркие. Но я молчу, естественно. Когда-то мне тоже было девятнадцать, к тому же я уже давно воспитываю детей и знаю, когда не стоит озвучивать свои мысли. — Хорошего тебе вечера. — И все же я не могу сдержаться: — Будь осторожна. Не отходи от своей компании. И не пей много. Кейти целует меня в лоб и поворачивается к Саймону. — Замолвишь за меня словечко, ладно? — Она указывает на меня, но при этом улыбается и подмигивает мне, направляясь к двери. — Ведите себя пристойно! — кричит она напоследок. — А если не можете вести себя пристойно — хотя бы не буяньте! — Ничего не могу с собой поделать, — говорю я, когда Кейти уходит. — Я за нее волнуюсь. — Я знаю, но она у нас девушка рассудительная. — Саймон сжимает мое колено. — Вся в мамочку. — Он смотрит на Джастина, который, развалившись на диване, уткнулся в смартфон. — А ты гулять не идешь? — Денег нет. Он неотрывно смотрит на экран, и я замечаю голубые квадратики сообщений, но текст слишком мелкий, и я не могу разобрать, с кем он переписывается. Между свитером и штанами видна красная полоска трусов, капюшон свитера поднят, хотя мы не на улице. — Разве Мелисса не платит тебе по пятницам? — Она сказала, что занесет деньги на выходных. Джастин помогает Мелиссе в кафе с начала лета, и я почти распрощалась с надеждой на то, что он найдет другую работу. Он ходил на пару собеседований — в обувной магазин и в магазин музыкальных дисков, — но стоило хозяевам узнать, что у него есть привод в полицию за мелкое воровство, как на этом все заканчивалось. «Это можно понять, — сказал тогда Саймон. — Ни один наниматель не рискнет взять на работу человека, который может запустить руку в кассу». «Но ему было четырнадцать! — вступилась я за сына. — Его родители только что развелись, и ему пришлось сменить школу. Он же не уголовник-рецидивист!» «Все равно». И я перестала спорить. Мне не хотелось ссориться с Саймоном. По документам нанимать Джастина было нельзя, но стоило только познакомиться с ним… И я обратилась за помощью к Мелиссе. «Он мог бы развозить заказы, — предложила я. — Или раздавать рекламные листовки. Что угодно». Джастин никогда не любил учиться. В младшей школе он не любил читать — даже алфавит выучил, только когда ему исполнилось уже восемь лет. Чем старше он становился, тем сложнее мне было уговорить его пойти в школу. Играть на улице или гулять по торговому центру ему нравилось куда больше, чем сидеть в классе. Школу он бросил, получив аттестат о неполном среднем образовании. Отличные оценки у него были только по информатике. К этому времени Джастина уже поймали на мелкой краже в магазине. В какой-то момент учителя поняли, что он страдает дислексией, но предпринимать что-либо по этому поводу было уже поздно. Мелисса задумчиво посмотрела на меня, и я подумала, не переступила ли я границы нашей дружбы, не поставила ли ее в неловкое положение. «Я возьму его к себе в кафе». Я потеряла дар речи. Просто сказать «спасибо» казалось недостаточным. «Буду платить ему минимальную зарплату, — поспешно добавила Мелисса. — И первое время он будет на испытательном сроке. Работа с понедельника по пятницу, утренние и вечерние смены чередуются. Иногда ему придется подменять меня на выходных». «Я твоя должница», — пробормотала я. «Ну а для чего еще нужны друзья?» — отмахнулась Мелисса. — Полагаю, теперь, когда ты получаешь зарплату, ты можешь давать маме деньги на жилье, — говорит Саймон. Я возмущенно смотрю на него. Саймон никогда не вмешивается в воспитание детей. Нам даже не пришлось говорить об этом — когда я встретила Саймона, Джастину было восемнадцать, а Кейти четырнадцать. Они фактически были уже взрослыми, пусть иногда и вели себя как дети. Им не нужен был новый папа, и Саймон, к счастью, не пытался им стать. — Ты не просишь денег у Кейти. — Она моложе тебя. Тебе уже двадцать два, Джастин, пришло время самому о себе заботиться. Джастин рывком вскакивает с дивана: — Ну ты и нахал! Может, сам начнешь давать деньги на дом, прежде чем говорить мне, что делать? Просто ужас какой-то! Двое моих близких готовы вцепиться друг другу в глотку. — Джастин, не смей так говорить с Саймоном. — Я не хотела принимать чью-то сторону, но стоило мне открыть рот, как я увидела боль в глазах Джастина, будто предала его. — Он просто предложил. Я не прошу тебя давать мне деньги. И никогда не попрошу. Плевать, что большинство людей сочтет это неправильным. Меня не переубедить. Даже если бы я брала с Джастина за еду и жилье минимальную плату, у него все равно почти ничего не оставалось бы. Как он может при таких обстоятельствах устраивать свою жизнь, не говоря уже о том, чтобы что-то откладывать на будущее? Я была моложе Кейти, когда ушла из дома с одной-единственной сумкой, ребенком под сердцем и упреками родителей, звенящими в ушах. Я хочу лучшего для своих детей. Но Саймон не унимается: — Ты ищешь работу? Кафе — это, конечно, хорошо, но если ты хочешь купить машину и снять квартиру, тебе нужно зарабатывать больше, чем Мелисса может платить. Не понимаю, что на него нашло. Нас нельзя назвать богачами, но мы держимся на плаву. Мне не нужно брать деньги у детей. — Папа сказал, что одолжит мне денег на покупку машины, когда я сдам на права. Я чувствую, как Саймон вздрагивает — как и каждый раз, когда кто-то упоминает Мэтта. Иногда такая его реакция меня раздражает, но куда чаще я ощущаю прилив нежности. Вряд ли Мэтт когда-нибудь мог предположить, что кто-то еще сочтет меня привлекательной. Мне нравится, что Саймон любит меня настолько, что даже ревнует. — Папа молодец, — быстро добавляю я. Мне хочется поддержать Джастина, сказать хоть что-то, чтобы он не расстраивался. — Может, ты сдал бы экзамен на получение лицензии таксиста.