– Это и есть почти стопроцентная, – хмыкнул Сергей. – И если эти парни попробовали кровь, пусть даже случайно, то остановиться им будет трудно. – Почему? – Пресыщенные мальчики перешли на следующий уровень, – объяснил свои резоны Сергей. – У них окончательно слетели моральные запреты, они уверовали в свою безнаказанность, и кто знает, что они устроят во время следующего шабаша? – Всё, что угодно, – тихо сказала Дарья, мысленно соглашаясь с другом. – Всё, что угодно, – повторил Сергей. – Нужно брать их во время следующего шабаша? – Только так мы гарантируем, что на нём ничего не случится. – Основание – подозрение в совершении преступления. – Похищение или убийство. – Давай попробуем… – согласилась Дарья. – Район, указанный Светой, совпадает с тем, где был найден фотоаппарат. Нужно вычислить подвал и быть готовыми работать без разведки. – Отработаем, – пообещал Сергей. – Если отработаем как следует, кто-нибудь обязательно «поплывёт» и мы узнаем что случилось с Ляпой. * * * Почему именно дьявол? Он даже сейчас не мог этого объяснить. Скорее всего, сработали заложенные в далёком детстве паттерны, оказавшиеся много крепче всех остальных, появившихся чуть позже или совсем недавно. Сработал страшный, но многообещающий образ почти всесильного существа – ведь сила притягивает. И не имеет значения, реальная это сила или та, в которую веришь. Ведь если веришь, значит, объект твоей веры уже в какой-то степени реален. Для тебя. И раз ты считаешь объект поклонения всесильным, то веришь в его способность излечить Рину. Пусть даже за плату. И не важно, что это будет за плата – так он думал сначала. Потом, углубившись в историю вопроса, он понял, какой должна быть плата, чтобы просьба была услышана. Не обязательно выполнена – нечистый любит издеваться, но щедрый аванс гарантированно привлечёт внимание дьявола. Очень щедрый аванс. Но когда он узнал, как обратить на себя внимание дьявола, то… даже не ужаснулся. Ему нужна была сила Сатаны. Ему нужен был результат – здоровье Рины. И ради этого он был готов пойти на что угодно – ради результата. Зло? Да, Зло. Причём не простое Зло – Абсолютное. И он согласился его принять. Тогда, много лет назад, он был самонадеян, дерзок и силён. И у него даже был малюсенький опыт служения дьяволу: в унаследованной от бабушки квартире он обнаружил множество икон, которые были без всякой жалости отправлены на свалку. Он мог бы, наверное, неплохо заработать – некоторые иконы были очень старыми, но не стал. Захотел выбросить – и выбросил. Словно уже тогда знал, что однажды обратится к Сатане по-настоящему. И обратился. Но не для себя – для Рины. И даже подумал, что платить придётся ей. Нет, не боялся последствий, решил, типа, в шутку, что сам обратится к Сатане в другой раз. Не понимал, что Зло – это не слово, написанное мелом на асфальте. Не абстрактное понятие, о котором интересно рассуждать, сидя в кресле. Это тьма гнетущая, не способная объять только Свет. И если Света в тебе мало, то сам не заметишь, как потемнеешь. До черноты. До самого дна чёрного. В котором нет запретов – только удовольствия и выгода. В котором добро есть слабость, а свет вызывает отвращение. И сам свет, и светлые люди. Он прошёл весь этот путь, шаг за шагом. Был рядом с тьмой, коснулся тьмы, растворился в ней. И не испытал никакого дискомфорта. Всё случилось плавно и само собой. Тьма не захватила его, а взяла своё. И даже мысль о первом убийстве – не само убийство, а только мысль о нём! – не вызвала у него никакого подспудного отторжения. Никаких эмоций. Никакого раскаяния. Он решил – он сделал. А тот факт, что убил «чисто», не оставив следов и не оказавшись под подозрением, придал ему уверенности. А убийство – породило жажду крови. Но тогда он об этом не знал. Не догадывался, как сильно изменился. Решил, что случившееся – необходимость, не более, которая, не будучи раскрытой, скоро забудется. Он действительно легко переступил через убийство, через кровь и смерть, и пришедшие через несколько месяцев сны не воспринимал кошмарами. Предсмертный хрип, затухающие глаза, конвульсии… он не пугался – он вспоминал. И с удовольствием смотрел эти сны, наслаждаясь особенно яркими деталями. И постепенно, не сразу, но и не через год, окончательно разобрался в себе: ему нужно больше, чем воспоминания. Много больше. /// Он жаждал настоящей любви. И он знал, как её распознать – по взгляду. По особенному взгляду, который длится мгновение, а запоминается навсегда. Ведь в этом взгляде обещание – пока лишь обещание! – счастья. Однажды оно у него было, и поэтому он знал, как распознать особенный взгляд. Не верил, даже не задумывался, что увидит его вновь, искренне считал, что такое с человеком случается только раз в жизни, и вдруг, совершенно неожиданно, споткнулся о него примерно там же, где и в первый раз – в центре Иркутска. Споткнулся и замер поражённый. А когда пришёл в себя, то понял, что девушка почувствовала то же самое. Особенный взгляд. Особенная девушка. Она была нежна и прелестна. Она искренне, ещё более искренне, чем он, верила, что отыскала единственного. Но она не была Риной. Совсем не была. И заплатила за это страшную цену. Его первая «особенная» девушка. * * * После обеда Феликс вплотную занялся информацией с планшета Рины. Начал с фотографий, перепроверил себя и убедился, что показал Григорию все те, на которых присутствовали хоть какие-то парни. Кейна и Доктора хозяин книжной лавки на них не опознал. «Интересно, как им это удалось?» Впрочем, пока неважно: расследование продолжается, информация накапливается и скоро – в этом Вербин не сомневался, он будет знать настоящие имена всех участников экспедиции. Просмотрел календарь, но тоже впустую: судя по всему, Рина стала им активно пользоваться только в самом конце весны, узнав о диагнозе – никаких других отметок, кроме приёмов у врачей, в этом приложении не обнаружилось. В электронном блокноте – обрывочные заметки о путешествиях. Видимо, делались, когда под рукой не оказывалось блокнота бумажного. Аккаунты в социальных сетях удалены, узнать, с кем девушка переписывалась в их мессенджерах, не представляется возможным. Во всяком случае, сейчас. И, возможно, это никогда не понадобится. Последняя надежда – записная книжка телефона, которую девушка синхронизировала с планшетом. Контакта «Доктор» в ней не оказалось, «Кейн» – тоже, зато был некий «Дима Я», а поскольку других контактов с подобными инициалами не нашлось, Вербин решил, что это и есть Дмитрий Яковлев. Что же до отсутствия в списке Доктора, его легко объяснить разрывом отношений. Доктор пока оставался «белым пятном». Итак, телефон Кейна есть. Если, конечно, он всё ещё действует – за десять лет многое могло измениться. И есть кое-какая информация, которую Феликс запросил, узнав настоящее имя Кейна. Дмитрий Леонидович Яковлев, тридцать семь лет, уроженец Иркутска, в настоящее время место постоянной прописки – Москва. Высокооплачиваемая должность в IT-департаменте очень крупной компании. Не женат. Собственность: квартира в Москве, была квартира в Иркутске – продана. Дом в Иркутске, доставшийся по наследству от деда. Дом на Марата. Почему не продал? Феликс вбил запрос в поисковую строку и прищурился: компания, в которой работает Кейн, имеет крупный филиал в Иркутске, наверное, ему часто приходится здесь бывать. Вполне возможно, вообще живёт на два дома, такое случается, и в этом случае наличие собственности объяснимо. Если Кейн сейчас в городе, то наверняка в доме. В любом случае, нужно узнать, был ли Кейн в Иркутске на той неделе. Соседи должны знать, даже если они не общаются, то наверняка обращают внимание на свет по вечерам или приезжающую машину. Нельзя провести в доме несколько дней и не привлечь к себе внимание. Нужно заехать и проверить. «Сегодня пятница, – напомнил себе Вербин. – Даже если Кейн в городе, он может быть где угодно и явиться домой далеко за полночь». Позвонить? Но звонить, не контролируя ситуацию, Феликс не хотел. Он, конечно, был далёк от мысли, что, узнав о цели визита майора полиции, Кейн мгновенно запаникует и ударится в бега, но голосу по телефону легко отказать, сославшись на занятость. Или на то, что он сейчас в Москве. Или собирается ехать в аэропорт. Любая причина сгодится. Голос по телефону даст понять, что им заинтересовались, и самым логичным для Кейна будет выиграть время под любым невинным предлогом, чтобы тщательно продумать предстоящий разговор. Он не дурак и сразу поймёт, что интерес к экспедиции десятилетней давности может быть вызван только одним – обнаружением на мысу трупа рыбака. Догадается, что Феликс связал два этих события, и спланирует дальнейшие шаги. Нет, Кейна нужно выводить на разговор неподготовленным и внимательно наблюдать за эмоциями. – Выведу, – пообещал Вербин, разглядывая присланную фотографию Яковлева. – Будем говорить тогда, когда нужно мне, а не тебе. С фотографии на него смотрел обыкновенный, не незаметный, а просто ничем не примечательный светло-русый мужчина с приятным, гладко выбритым лицом и приветливым взглядом больших синих глаз. Аккуратная причёска, волевой подбородок. Больше на портретном фото ничего не разглядишь, но Феликс не сомневался, что Кейн держит себя в отличной физической форме, подтянут и хорошо сложен. Он нравится женщинам, знает об этом и умеет пользоваться. Надо полагать, на работе у него репутация жуткого бабника, что является отличным объяснением отсутствия семьи. Он умён… – Я не знаю, ты ли это, но я это выясню, – негромко произнёс Вербин. – И если это ты – я тебя возьму. Ты всё продумал, но я тебя возьму. План действий сформировался мгновенно. Да, сегодня пятница, люди отдыхают после трудовой недели. Если Кейн соберётся расслабиться, скорее всего, поедет в заведение после работы. Что будет дальше, предсказать тяжело, но вряд ли он вернётся домой раньше десяти вечера. Значит, к десяти нужно явиться по адресу и осмотреться. Если дома никого не окажется, подождать до часа ночи, терпения Вербину было не занимать. Приедет поздно – отложить разговор до утра. Приедет рано – позвонить или постучать и настоять на разговоре. Не приедет – повторить визит завтра. Ведь может оказаться так, что Кейн уже в Москве. Феликс посмотрел на часы – времени полно, и зашёл в федеральную базу пропавших без вести. Ввёл параметры поиска: пол – женский, возраст – от семнадцати до двадцати шести, предположительное место исчезновения – Иркутск, Иркутская область, одиннадцать лет назад, июль-август-сентябрь. Машина думала недолго и вариант предложила всего один. Анастасия Васильевна Кошкина, на момент исчезновения – двадцать один год, третий курс Иркутского государственного университета, исторический факультет. «Кем ты хотела стать? Учителем истории? Или планировала заниматься наукой?» Несколько минут Феликс молча всматривался в фотографию худенькой жизнерадостной блондинки. Теперь неважно. Ты сдала сессию, осталась подработать в городе, а последние недели августа хотела провести у родителей. Ты им позвонила и сказала, что приедешь пятнадцатого.