- К этому я привыкла. А вот к этому, - кивнула в мою сторону, - еще нет. - Привыкнешь, - ответил спокойно. К хорошему быстро привыкают. Надеюсь, когда она привыкнет к тому, что есть люди, которым она не безразлична, она расслабится и начнет наслаждаться жизнью, а не ждать от нее тумаков. - Тебя… - спросила и вдруг осеклась. Я посмотрел на нее внимательно, демонстрируя своим видом, что она может продолжать, и она собралась и продолжила: - Тебя не беспокоит то, что они думают? Про нас? - Совершенно, - отрезал равнодушно. Пусть думают, что хотят. Повлиять они ни на что не могут. Если эта женщина этого захочет, мы начнем спать вместе, и им придется смириться. - Хорошо, - кивнула она. – Потому что тогда я останусь спать здесь. Я посмотрел на нее и ухмыльнулся. - Признайся, ты просто очень хочешь, чтоб твоя мать ночевала под дверью моей спальни. - Пусть ночует, где хочет, - скривилась Эва. – Это были ее обвинения. Пусть будут не беспочвенными. - Оставайся, - согласился легко. Потому что идея выбесить её мать вдруг показалась мне очень привлекательной, хоть я и понимал, что это ребячество. Но вдруг захотелось это ребячество поддержать. И её поддержать. Пусть это и не выход. После того, что я увидел в её доме, после очередного приступа бесчувственности матери к собственной дочери, я вдруг понял, что мне будет спокойнее, если она останется рядом со мной, у меня на виду, а не где-то в противоположном краю дома, где входить и выносить мозг сможет каждый желающий. Сюда ее мать не войдет. Не посмеет. И если это значит, что мы с ней вступаем в открытую стадию войны – значит, войне быть. Глава семнадцатая Прелюдия Я барабанила ногтями по задней крышке телефона, глядя в окно и настойчиво ожидая увидеть одно – черный мерс и его хозяина. Максим обещал заехать, и я как никогда ждала, что он будет вовремя. Потому что пять минут назад я получила угрожающее сообщение от мамы, которое гласило: «После работы еду домой.» Это значит одно – мне нужно валить. После того, как я вчера осталась ночевать в спальне Максима, наши отношения сильно испортились. И скандал этим утром был бы мгновенным и наверняка смертоносным, если бы я не находилась под его защитой. Мама, как я предполагаю по тому, что несколько раз слышала шаги под дверью, действительно не спала всю ночь. Надеялась услышать непотребства и поймать на горячем? Не тут-то было. Максимум, что она могла услышать, это наш негромкий разговор и пару смешков. Максим ведь тоже слышал ее шаги. Но лишь закатил глаза и усмехнулся. А утром молча вывел меня из своей комнаты, сказал спасибо за приют и ночлег, и увез меня на пары. Рассчитал все так, что времени скандалить, завтракать и точить лясы не было. Мы собрались и уехали, и маме пришлось сдержаться и не броситься на меня прямо с утра. Я с таким удовольствием рассказывала об этом Марье сегодня на парах, что у меня наконец появился партнер в преступлениях и есть с кем объединиться против мамы. Но Марья вдруг поддела: - Так повезло с братиком, да? Я испепелила её уничтожающим взглядом. - У меня нет братьев. - А Максим тебе кто? Мы больше не разговаривали до самого вечера. И, надеюсь, что Таир не будет заезжать за ней и тащить ее с нами в клуб. Пусть посидит дома и подумает над своим поведением. Максим мне кто. Кто-кто. Как будто я знаю ответ. Как будто это так просто. Атакует неудобным вопросом, словно я могу ответить. Я не знаю, что он чувствует. По нему почти всегда невозможно прочесть. Я ему нравлюсь, наверное. Надеюсь. И боюсь ошибиться. Но иначе стал бы он проводить столько свободного времени со мной? Когда я взяла его за руку, он не оттолкнул. Приехал, когда узнал, что я боюсь грозы. При этом стоило мне лишь посмотреть на него по-другому, как он сразу отсек, запрещая флиртовать с собой. При этом сама я уже жить не могу, думая о том, что день пройдет, а я ни разу не услышу, как он произносит мое имя. Думая, что сегодня не увижу его. Что не заедет, забудет, уйдет в дела с головой и ему не до меня будет. Правда в том, что мне нравится его внимание. И больше всего мне нравится быть центром его внимания. Из раздумий меня вывел свет фар, и я обрадовалась, увидев его машину. Подпрыгнула со своего места. Схватила куртку, сумочку и бросилась на улицу, не ожидая дольше. - Прости, что опоздал, - сразу обратился он ко мне. На пять минут. Господи. У нас в универе среди преподов это даже опозданием не считается. А он извиняется. Милый такой. - Все в порядке, но больше так не делай, - поддела его все равно. Сорвалось против воли. Он посмотрел серьезно. Кивнул, словно согласился. И мне стало неловко. - Мама написала, что приедет. Задержался бы сильнее, не факт, что у меня получилось бы сбежать. - Вызволил бы, - хмыкнул он, заводя мотор и глядя на дорогу. Я улыбнулась, представив. - Ага, так и вижу, как мы, словно Бонни и Клайд, выбегаем из дома, запрыгиваем в машину и с визгом тормозов стартуем, а мама гневно трясет нам кулачком вслед. - С визгом тормозов стартуем, - повторил он и покачал головой. – Далеко бы ты не умчалась, фантазерка. Я испепелила его взглядом и поджала губы. - Хорошо насмехаться над той, кто всю жизнь на общественном транспорте. У мамы ни машины, ни прав не было никогда. И ее мужики ее катали, не меня. - Ты бы хотела прокатиться? – посмотрел на меня с интересом. Я нахмурила брови, будто ослышалась. - Ты бы доверил мне своего коня? – уточнила, ведь не верю в услышанное. Эта машина кучу денег стоит. Баснословную кучу. Максим с неё пылинки сдувает. Не употребляет алкоголь, потому что всегда за рулем своей, как шутит Тай, ласточки. И вот ее он бы доверил мне, неумехе. И он спокойно кивнул в знак согласия. А у меня рот приоткрылся от удивления. Максим улыбнулся. Это случается так редко, что я, как всегда, потерялась, залюбовавшись этой улыбкой. Залюбовалась так, что пропустила, как он при помощи машины набрал Таиру и предупредил, что мы с ним задержимся и приедем немного позже. - А сейчас мы куда едем? – уточнила, все еще не веря, что он всерьез. - Укрощать строптивого. Мы выехали за город, в сторону старого, не эксплуатируемого сейчас, аэропорта. К которому вела большая и широкая дорога, не используемая особо автомобилями. Максим объяснил, что ей можно проехать на дачи, не более. А значит, нас не должны будут отвлечь, и мы никому не будем мешать. - Теперь слушай внимательно, расскажу про педали. Их всего две, что сильно упростит тебе задачу… Он объяснял, а я слушала. Слушала и ловила себя на мысли, что готова слушать это часами. Звук его голоса. Но прям часами не судьба. Так много этот человек в принципе не говорит. И здесь по принципу «краткость – сестра таланта», он ввел меня в курс дела, заглушил машину и вышел. Обошел ее спереди, открыл дверь, подмигнул. - Ты уверен, что это хорошая идея? – спросила неуверенно. - Только вперед, Эва, - ответил он спокойно, протянул руку и помог мне выбраться из машины. Я сделала шаг наружу, и мы едва на столкнулись. Он сжал мои локти, сберегая от столкновения. А я была бы не против влипнуть в его сильное тело хотя бы на долю секунды. Ноги тряслись, когда я села на его место. Руки, кажется, тоже, но не так заметно. - Заводи. Помнишь все, о чем рассказывал? Я кивнула. Я запомнила и внимательно слушала. Но менее страшно от этого не становится. - У тебя все получится, - его голос, ровный, спокойный, приободряющий, каждый раз действует на меня, как какая-то волшебная таблетка. Я четко следовала его инструкции, и все получилось. С первого раза. Я едва не запищала от радости, осознав, что машина едет. Движется вперед, набирает скорость, как по волшебству. И этим волшебством управляю я и волшебный мужской голос. Он сказал тормозить, и я затормозила. Машина остановилась. Я крепче сжала руль руками, восторженным взглядом рассматривая его и приборную панель. - Я никогда в жизни ничего подобного не испытывала, - сказала, как есть, в полном восторге от происходящего. Повернула голову и посмотрела на него блестящими глазами. - Нужно вернуться. Скоро стемнеет. Несмотря на его скупую реакцию на мой восторг, когда мы оба вышли из машины, чтоб вернуться на свои места, я не смогла сдержать себя. Я остановилась напротив него, сцапала его за пальто и побудила наклониться, чтоб обнять. Он отреагировал не сразу. Замер сперва. А затем я резко оказалась в воздухе, в его крепких объятиях.