* * * Личный кабинет доктора Джейсона Леви был выкрашен девственно белой краской. Единственным украшением, висевшим на стене, можно было назвать большой календарь, отпечатанный крупным шрифтом. Стол доктора, изготовленный из серой стали, тоже отличала строгая функциональность. Никаких изысков. Всю его поверхность покрывали кипы справочников и медицинских журналов, рентгеновские снимки, образцы продукции фармакологических компаний, бланки рецептов. Облик доктора был под стать его кабинету: серьезное лицо, грива седых волос, очки с толстыми стеклами, орлиный нос, тонкогубый рот. Доктор Леви сидел за столом и переводил взгляд с детективов на Дэнниса Сакса и обратно, дожидаясь момента, когда кто-нибудь из них заговорит. – Мистер Сакс, мы хотим знать, что вы здесь делаете, – промолвил Мейер. – Я пришел на прием. Доктор Леви – мой лечащий врач. – Это правда, доктор? Немного подумав, Джейсон покачал головой: – Нет, это неправда. – Ну что, – вздохнул Мейер, – на колу мочало, начинаем сначала? – Мне нечего вам сказать, – буркнул археолог. – Зачем вам понадобилось каждую неделю звонить доктору из Аризоны? – подал голос Клинг. – Кто вам такое сказал? – Мистер Уолтер Блаунт, менеджер отеля «Майор Пауэлл», который находится в Рейнфилде. – Он вам солгал. – И зачем ему врать? – хмыкнул Берт. – Откуда мне знать, – пожал плечами Сакс, – его и спросите. – А давайте сделаем проще, – предложил Клинг. – Доктор Леви, скажите, пожалуйста, мистер Сакс действительно звонил вам каждую неделю из Аризоны? – Звонил, – кивнул Джейсон. – Похоже, у нас тут обнаружилась маленькая нестыковочка в показаниях, – протянул Мейер. – А зачем он вам звонил? – Не отвечайте ему! Не отвечайте, слышите! – выпалил Сакс. – Дэннис, ну чего тут скрывать, – вздохнул врач, – ее уже все равно нет в живых. – Вы – доктор, вы имеете право вообще им ничего не говорить. Вы как священник! Они не смогут вас заставить… – Дэннис, – устало произнес Леви, – ее больше нет. – Звонки имели какое-то отношение к Тинке? – сообразил Клинг. – Нет, – ответил Сакс. – Да, – твердо сказал Джейсон. – То есть Тинка была вашей пациенткой? Я вас правильно понял, доктор Леви? – Да. – Доктор Леви, – нахмурился Дэннис, – я категорически запрещаю вам рассказывать этим людям… – Она действительно была моей пациенткой, – не слушая его, продолжил Джейсон, – я начал ее лечить в начале года. – В январе. – Да. Пятого января. Больше трех месяцев назад. – Доктор, – угрожающе произнес Дэннис, – если вы не замолчите, то, клянусь памятью своей покойной жены, я обращусь в Американскую врачебную ассоциацию и потребую, чтобы вас… – Перестаньте нести ахинею! – взорвался Джейсон. – Вашей супруги больше нет в живых. Если мы в состоянии помочь следствию найти убийцу, то… – Да ничем вы тут уже не поможете! – вскричал археолог. – Из-за вас имя моей жены изваляют в грязи. Этого не избежать! Это непременно произойдет в ходе расследования. – Мистер Сакс, – мягко произнес Мейер, – если вы не в курсе, следствие уже и так идет. И ваша супруга является его фигуранткой. – Скажите, мистер Леви, почему она обратилась к вам? – повернулся к доктору Клинг. – Что за беда с ней случилась? – Она мне сказала, что в Новый год приняла твердое решение – обратиться к врачу за медицинской помощью. На нее было больно смотреть. Она мне показалась такой красивой, но при этом совершенно беспомощной и очень одинокой! – Я не мог с ней больше жить! – всплеснул руками Сакс. – Я ведь тоже не железный! Это было невыносимо. Я не справлялся. Именно потому мы и подали на развод. Я не виноват в том, что случилось с ней. – Вас никто ни в чем и не обвиняет, – мягко проговорил Леви, – ее болезнь была застарелой, и она страдала от нее задолго до того, как встретила вас. – Так чем она болела, доктор? – спросил Мейер. – Не говорите им! – вскричал археолог. – Дэннис, у меня нет другого выхода… – Вы не обязаны отвечать на их вопросы! Зачем марать ее имя? Пусть ее запомнят красивой, очаровательной женщиной, а не… – Дэннис резко замолчал. – А не кем? – повернулся к нему Мейер. В кабинете повисла тишина. – А не кем? – повторил вопрос детектив. – А не закоренелой наркоманкой, – тяжело вздохнув, покачал головой Леви. XII Чуть позже, в тиши следственного отдела, детективы ознакомились с дневником доктора Леви, в котором он описывал лечение Тинки. 5 января Пациентку зовут Тинка Карин Сакс. Разведена, есть дочь пяти лет. Проживает в нашем городе и ведет активную трудовую жизнь. Последнее стало одной из причин, по которой пациентка вплоть до настоящего времени воздерживалась от обращения к врачу. При этом она заявила, что в Новый год приняла окончательное решение навсегда избавиться от пагубной привычки. Наркотики принимала с семнадцати лет, в данный момент имеется зависимость от героина. Я объяснил ей, что в настоящее время наиболее эффективным методом лечения наркозависимости является применение морфия или метадона. Оба препарата показали себя адекватными заменителями любых видов наркотиков и их сочетаний, которые прежде принимали пациенты. При этом я отметил, что предпочитаю лечение с помощью морфия. Она спросила о степени болезненности процесса лечения. По всей вероятности, она уже однажды пробовала избавиться от зависимости путем резкого отказа от приема наркотиков, но это вызвало у нее такие страдания, что она их просто не смогла перенести. Я честно ответил ей, что симптомов т. н. ломки полностью избежать не удастся. Ни морфий, ни метадон не смогут предотвратить тошноту, рвоту, диарею, слезотечение, расширение зрачков, насморк, зевоту, озноб, обильное потоотделение и другие классические проявления абстиненции. При использовании морфия ломка проходит тяжелее, но уже через неделю наступает относительное облегчение. С метадоном симптомы наркотического голодания будут проявляться не столь остро, но после курса лечения она будет еще долго ощущать недомогание. Она сказала, что ей нужно все хорошенько обдумать, и обещала перезвонить, когда решит, какой курс лечения для нее предпочтительней. 12 января Положа руку на сердце, должен признать, что я не рассчитывал снова увидеть Тинку Сакс, однако сегодня она пришла ко мне и спросила через секретаршу, не найдется ли у меня десяти свободных минут. Я ответил утвердительно, и Тинку Сакс пустили ко мне в кабинет, где мы и проговорили с ней три четверти часа. Она сказала, что до сих пор в раздумьях о том, как ей поступить, и потому ей хочется спросить у меня совета. В предыдущий раз я уже узнал от пациентки, что она работает манекенщицей и получает за это очень большие деньги – даже для ее профессии. Тинка опасалась, что из-за сильных приступов боли или недомогания она не сможет принимать заказы и в результате поставит под удар свою карьеру. На это я ответил, что из-за пагубной зависимости ее карьера и так находится под угрозой, да и стоит ли о ней так печься, если большая часть ее доходов уходит на приобретение наркотиков. Мои слова явно пришлись ей не по вкусу. Она сказала, что ей также по душе и те дополнительные плюсы, что сулит работа в модельном бизнесе, – слава, всеобщее признание и т. д. Все это ей очень нравится. Я же предложил говорить начистоту и спросил ее: «Может, вам по-настоящему нравится лишь героин? Быть может, вы, на самом деле, способны думать только лишь о нем?» Мои слова ее сильно возмутили, и в какой-то момент мне показалось, что она вот-вот уйдет. Однако вопреки моим ожиданиям, вместо того чтобы удалиться, она заявила, что я не знаю, каково ей. Мол, я должен понять, что она потребляет наркотики с семнадцати лет. Именно в этом возрасте она впервые попробовала марихуану на пляжной вечеринке в Малибу. Начиная с этого момента, она курила марихуану на протяжении года, причем у нее никогда не возникало желания попробовать «какое-нибудь еще дерьмо потяжелее», однако вскоре после того как Тинка Сакс начала работать в модельном бизнесе, один из фотографов предложил ей понюшку героина. После приема наркотика он попытался изнасиловать ее, что едва не подвигло Тинку забросить карьеру манекенщицы, которую она едва начала. Трагедия, избежать которую удалось лишь чудом, не натолкнула ее на мысль о том, что нужно покончить с наркотиками. Тинка Сакс эпизодически продолжала употреблять наркотические вещества, а потом ей кто-то сказал, что если она и дальше будет нюхать героин, то это может привести к повреждению носоглотки. Поскольку нос был частью ее лица, а именно с помощью этого лица она рассчитывала в один прекрасный день сколотить себе состояние, Тинка тут же перестала нюхать героин. В первый раз она попробовала ввести героин с помощью шприца в обществе одного мужчины, законченного наркомана. Они оба находились в квартире в Северном Голливуде. Закончилось все это очень печально – их обоих накрыла полиция, ворвавшаяся в притон. Тинке Сакс было всего девятнадцать лет. Ей повезло – она отделалась условным сроком. Через месяц она перебралась в наш город, преисполненная решимости навсегда разорвать порочную привязанность. Именно поэтому она и переехала к нам. Теперь ее отделяли от круга бывших знакомых почти пять тысяч километров. Впрочем, практически сразу после приезда она обнаружила, что наркотики у нас столь же доступны, как и в Лос-Анджелесе. Через несколько недель после того, как Тинка осела в нашем городе, она начала сотрудничать с агентством Катлера. На нее обрушился золотой дождь. Денег с избытком хватало и на жизнь, и на удовлетворение пагубного пристрастия. Она начала вводить героин подкожными инъекциями, а вскоре после этого – и внутривенно. С этого момента и вплоть до настоящего времени она вводит наркотик только инъекциями в вену. Только этим она и живет. И как я собираюсь ее лечить? Ведь она каждое утро будет просыпаться с осознанием того, что для нее нет ничего проще достать и вколоть себе очередную дозу… Услышав эти вопросы, я попытался успокоить Тинку, сказав, что похожие страхи испытывают все наркоманы, собирающиеся избавиться от зависимости. Мои слова она восприняла без особого восторга. Она снова обещала все хорошенько обдумать, после чего ушла. Честно говоря, я не верю, что она ко мне когда-нибудь вернется. 20 января Сегодня Тинка Сакс начала курс лечения. Она предпочла избавляться от зависимости с помощью морфия. Пациентка полностью отдает себе отчет в том, что симптомы абстинентного синдрома будут проявляться более остро, однако она не хочет надолго отходить от дел, тем самым ставя свою карьеру под удар. Подобные слова достаточно странно слышать от человека, который и без того уже столько лет рискует карьерой, принимая наркотики. В ходе одной из наших предыдущих бесед я выказал желание положить ее в больницу на несколько месяцев, но Тинка наотрез отказалась от какой бы то ни было госпитализации, сразу заявив, что если это является неотъемлемой частью лечения, то оно для нее неприемлемо. На это я ответил, что без госпитализации я не смогу гарантировать долгосрочный результат лечения. Услышав это, Тинка заявила, что нам остается надеяться на лучшее, поскольку она «ни в какую сраную больницу не ляжет». Мне стоило немалых усилий уговорить ее по крайней мере первые несколько дней ломки оставаться дома, где соблюдать постельный режим под присмотром медсестры. Именно в это время симптомы абстинентного синдрома проявляются особенно остро. Кроме того, я предупредил, чтобы она больше не приобретала наркотиков, а также порвала со всеми знакомыми наркоманами, равно как и торговцами этой дрянью. Курс лечения предельно жесткий. Для начала она будет получать по четверти грана морфия четыре раза в день – за двадцать минут до каждого приема пищи. Препарат, разведенный в гидрохлориде тиамина, будет вводиться путем подкожных инъекций.