Рядом с ним. Тело реагирует так же. — Специально так упаковалась? — спрашивает, а я растерянно моргаю. — Натянула шмотки, чтобы я ничего не увидел? — Нет, — я ведь ради него прихорашивалась. Ему не нравится платье? — Если ты в таком на работу шляешься, то у тебя будут проблемы, кукла. — Не шляюсь я никуда! Я переоделась после работы. Дома уже. — Понял. Зря. Нужно было просто раздеться. Сейчас это исправим. — Что? — Стягивай свои тряпки. Хочу посмотреть на тебя. Я мотаю головой, прикусив губу. Волосы падают на лицо. Я никогда не стану такого делать. Ни за что. Это пошло, развратно, очень странно. Мышцы будто свинцом заполняются, невозможно двинуть даже пальчиком. Продолжаю смотреть на Эмира, жду, что он так пошутил надо мной. В груди тяжелеет от мысли, что мужчина увидит меня без одежды. Он уже видел. Но после всего случившегося это кажется более интимным, личным. — У тебя два варианта, — произносит недовольно, — ты либо сама стягиваешь. Либо тебя сейчас ко мне привезут. И я лично тебя раздену. И тогда не факт, что уйдешь от меня в ближайшие дни. — Можно я не буду полностью? — спрашиваю с надеждой. — Кукла, я ради тебя эти гребанные анализы сдавал. Кончай мне мозги долбать. Я прикрываю глаза. Знала же, что Буйный с меня за эту справку спросит в тройном размере. Но деваться некуда. Нерешительно тянусь к лямке платья, опускаю вниз. Проделываю так с другой стороны. Пытаюсь смотреть куда угодно, только не на Эмира. — Дальше. От хриплого приказа у меня пальчики на ногах поджимаются. Одно слово, а запускает тысячи разрядов тока по телу. Я не дышу, когда опускаю платье ниже, до талии. Остаюсь в лифчике. Грудь вспыхивает, будто к ней кто-то уже прикоснулся, а не просто смотрит. Соски твердеют. От холода, наверное. Неприятно трутся о ткань бюстгальтера. Это отдается импульсами внизу живота. — Обхвати сиськи, — новый приказ, от которого у меня сердце замирает. — Давай, сожми их. Соски шипами торчат, приласкай их. Как я бы сделал. — Эмир, пожалуйста. Не надо. — Варианты всё те же. Бросает раздраженно. Будто сам на пределе. Вот-вот сорвется и лично меня в свою колонию заберет. Я этого очень не хочу, поэтому выполняю приказ. Неуверенно прикасаюсь к груди. Задеваю пальцами соски. Ох. От волнения начинаю дрожать. Я сжимаю бедра, чувствую как происходит что-то странное, непривычное. Я чувствовала себя так только с Эмиром. Когда я ему… А он мне… Он прикасался там, и у меня всё тело леской обхватывало. Сейчас то же самое. Я облизываю пересохшие губы. Тут же вздрагиваю от нового комментария: — Так языком будешь по моему члену возить. Руку ниже опусти. — Куда? — мысли плывут. — Там где уже течешь. — Ничего я такого не делаю. Пытаюсь спорить, но стоит пальцам коснуться трусиков, как понимаю — Эмир прав. Ткань влажная, а лоно пульсирует, изнывает без ласки. Пальцы вязнут в смазке, несмело ими двигаю. Меня раздирает ощущениями. Приятно. И страшно, что Буйный на это тоже захочет посмотреть. Но мужчина ничего не говорит. Ему достаточно лишь моего лица и груди? Или он чем-то другим занимается? — Так что? — голос Эмира наполнен самодовольством. — Течешь? Да или нет?