— Повторю вопрос. Тебе жить есть где? — Не пропаду, — упрямо избегаю ответа. — Бумажник украла, чтобы проучить тебя, — смотрю на Кирилла. — Чего-чего? Моё признание явно его озадачивает. — А нечего было понты кидать! Или думаешь, я денег никогда не видела? — вскидываю подбородок. — Дура, я помочь хотел! — Засунь свою помощь в жо… — Яся, не разжигай, — перебивает Илья. — Ой, строите из себя не пойми что! Да у вас на мордах написано, что вы сами мутные! Особенно у него! — указываю пальцем на Дымницкого. — Я таких, как вы, на раз идентифицирую! — А чё ж очканула, что мы — мусора, — смеётся брюнет. — Да потому что и они бандиты тоже! Волки в овечьей шкуре! Никому верить нельзя! Знаем. Плавали. В колонии я это на отлично усвоила. У Дымницкого звонит телефон. Он принимает вызов и встаёт с дивана. Прётся по направлению ко мне, очевидно, желая поговорить в другом месте, не при нас. Отступаю вправо, чтобы пропустить его, но парень делает тоже самое. Шагаю влево. Он одновременно с этим отзеркаливает. Цирк. — Отойди уже! — раздражается и, психанув, отодвигает за плечи, убирая с пути. — Да, я слушаю, — исчезает в коридоре, оставляя меня наедине со своим другом. — Так ты присядешь? Вздыхаю и плетусь к дивану. Сейчас опять начнет расспрашивать, а мне так не хочется рассказывать о себе… О! На столе замечаю свой документ, удостоверяющий личность. — Квартира закрыта изнутри, ключ у него. Так что не надо хватать щас паспорт и бежать со всех ног к двери, — предупреждает, словно прочитав мои мысли. Сглатываю. Это здорово пугает. — Я верну деньги, правда. И кошелёк этот дурацкий ему куплю… — Никуда не берут на работу в нормальное место? — игнорирует мои обещания, продолжая неприятный разговор. — Не берут, — отрицательно качаю головой. — Сколько ты уже находишься в Москве? — Три месяца, — складываю пальцы в замок и опускаю взгляд. Как на допросе, ей Богу! — Три месяца бродяжничаешь? Бродяжничаешь! — Кочую! — даю свою формулировку, и он усмехается. — Не тот город для такого образа жизни выбрала. Тут очень опасно. — Я в курсе. Открыл, блин, Америку! — Можешь пожить у нас, — на полном серьёзе произносит. — Работу тоже тебе организуем. — И с чего вдруг такая щедрость? — не скрываю того, что его предложение настораживает. — Зачем тебе помогать мне? — в лоб спрашиваю. Чё тянуть кота за органы? — Да чисто по-человечески. — Не верю я в это… — Мой друг, Данила, вырос в детском доме. Кое-что рассказывал о своей жизни. Думаю, твоё детство тоже не было радужным. — Нормальное у меня было детство, — мой голос звучит грубо, но плевать. — Мне кажется, ты сейчас в тяжёлой ситуации. Или я ошибаюсь? — Справлюсь, — высекаю уверенно. — Пожить можешь на балконе, там есть раскладушка. Большего предложить не могу. Другие комнаты заняты. Складываю два и два. — Твой кент будет против такого расклада, — моя очередь усмехнуться. — Ничего, потерпит. Тем более, что это временно, верно? — Ты сказал, что другие комнаты заняты. Сколько вас тут? — подозрительно прищуриваюсь. — Трое. — Три мужика. Отлично! Пожалуй, я выберу план Б. Уйти. — За что в колонию загребли в четырнадцать? Молчу. — Кто тебя избил? — Неважно. — А не боишься, что найдут? Боюсь, но разве ж можно в этом признаваться? — Обворовала кого-то, как Кирилла? — выбивает страйк, и смысла врать я не вижу. — Да. Один гелик, оставленный открытым по стечению обстоятельств. — Ясно, — будто бы разочарованно выдыхает. — Я… не хочу это делать. Мне просто… надо было что-то есть и… Затыкаюсь, обрывая свою речь. Глупое оправдание, Ясь. — Если останешься в этом доме, знай, что воровства я не потерплю, — выдаёт строго. — А ты, типа, главный, что ли? — Типа да. — Понятно. Про какую работу ты говорил? — так, чисто интереса ради уточняю. — Сразу предупреждаю: спать я ни с кем не буду! — Чё за бред она несёт? Это Дымницкий в комнату вернулся. — Ярослава какое-то время поживёт с нами. Пхах!