Шутки. Споры. Шоты. Игры. «Операция Ы» Смех. Чувствую, как вибрирует и теплеет в груди. Сижу, улыбаюсь словно дурочка. Эти парни стали для меня самой настоящей семьёй. Считают ли также? Понимают ли, как много для меня сделали? Мы с Юлей убираем со стола грязные тарелки. Болтая, быстренько перемываем и протираем посуду. Дорезаем сервелат, сыр, копчёности. Подбавляем салат в салатницы. Допиваем наш любимый двухцветный ликёр. — Нет, ну ты посмотри на неё, никак не уймётся. Это Юля про Ленку Свечкарёву. Та всю новогоднюю ночь не отходит от Паровозова. Старательно окучивает его в отсутствии Сашки. Без конца тянет к нему свои грабли. Вот как сейчас. — Лен, — Илья, разговаривающий с Калашом, отдирает от себя её руки. — Что? Прям и обнять по-дружески нельзя? — цокает языком она. — Ты такая прилипала, Лена, — ставлю тарелку с нарезкой на стол. — Смотрю и удивляюсь. Не задолбалась унижаться? — Заткнись, — цедит она сквозь зубы. — Твоего мнения никто не спрашивал. — Не надо злиться. Просто прими как факт и смирись: человеку ты больше неинтересна. — Слушай ты, малолетняя оборванка, — прищуривается. — Хватит, Лена, — довольно резко перебивает её Илья. — Она первая начала! — тянется к бутылке, хотя, на мой взгляд, ей на сегодня уже достаточно. — Где Дым? — спрашиваю у осоловевшего Черепа, не обращая внимания на её кудахтанье. — Покурить отошёл. Киваю, и пока ребята обсуждают очередную полуголую звезду, вышедшую на сцену Голубого Огонька, тоже по-тихому сливаюсь из комнаты. Кирилла застаю на балконе. Курит в приоткрытое окно и смотрит на ночную Москву, не знающую покоя. — Болеешь и стоишь раздетый. — Мне нормально. — Только антибиотики пропили. Хочешь по второму кругу начать? Затягивается и выдыхает дым. — Завязывай с нравоучениями. Качаю головой. Шагаю мимо, иду к антресоли. Встаю на носочки и достаю плоскую коробочку, перевязанную алым бантом. — У меня для тебя кое-что есть, — подхожу к Кириллу, наблюдающему за моими действиями. В его глазах вопрос. — Подарок. Новогодний, — отдаю коробочку ему. — Зачем? — зажав губами сигарету, открывает. — Ты возьми его, пожалуйста, мне это важно. — Ясь… — Так будет правильно. Мне нужно было это сделать. Не крокодил, но кожа очень качественная. И это, не подумай, я купила его в магазине. У меня даже чек есть. Показать? Молча рассматривает портмоне, за которое я отвалила половину своей зарплаты. Нравится оно ему или нет — совершенно непонятно. Это огорчает. — Спасибо. — Знаю, что тот не заменит, но… Ты ведь так и не смог приобрести себе новый. Кивает. — Продавец сказал, что… — Есть разговор, — перебивает, доставая ещё одну сигарету. — Хорошо. Дашь мне тоже? Или идти в прихожую за своими? Протягивает мне пачку. — Я не одобряю это. — Знаю, мистер Зануда. Щёлкает зажигалкой, и в полутьме вспыхивает красный огонёк. — О чём будем говорить? — встаю рядом. — О нас надеюсь? — толкаю локтем в бок и подмигиваю. — Давай без шуток. — Давай. Мне показалось или до настоящего момента ты избегал общения со мной? Из-за того, что случилось на кухне. — Как раз об этом, Ясь… — потирает бровь. — Извини. — За что? — выгибаю бровь. — За тот нелепый эпизод. Нелепый эпизод. То есть самый лучший поцелуй в моей жизни он именует вот так? — Почему ты извиняешься? — искренне его не понимаю. — Потому что это не должно было произойти между нами. — Но это произошло и нам было хорошо. Разве нет? — Послушай, Ясь, я повёл себя как конченый идиот. Не знаю, что на меня нашло. — Не знаешь… — усмехаюсь. — Я думала, что нравлюсь тебе. Возбуждаю. Что ты меня… — Чёрт возьми, Бортич! Давай просто забудем об этом, — цедит сквозь зубы, перебивая. Просто забудем об этом. Как будто кислоты плеснул на кожу. — Ты хочешь так? — затягиваюсь. До болезненного жжения в лёгких. — Так будет лучше. — Лучше для кого? — уточняю, выпуская дым. — Для тебя. — А может, я сама решу, что для меня лучше? — Ясь… — Почему не попробовать, объясни.