— Не надо. Он на автоответчике. Ита-а-ак… Барабанная дробь и вот уже через стеклянные двери в темноте катился огромный многоярусный торт с множеством свечей. — С днем рожденья, с днем рожденья, с днем рожде-ни-я, Боря, с днем рожденья тебя-я-я!!! Дружный хор вытянул высокую ноту, раздались хлопки, и вспыхнул свет. Боб подошел к торту. — Батя, а голая девица отсюда не выскочит? — Все может быть… — загадочно произнес Андрей. — Задувай! — Давайте все вместе. Мам, дядьки — окружайте торт. А где Алина? — Я тут! — вынырнула из-за колонны Алина. Компания окружила торт. Боб набрал побольше воздуха в грудь. Все дружно стали задувать свечи и… Крышка торта отлетела в сторону и над тортом появилась молодая цыганка. — Позолоти ручку, милый, всю правду расскажу! Тут же в зал из всех дверей влетела группа цыган с бубнами, гитарами. — Ну, конечно. — хохотал Боб. — Чтобы батя, да без цыган. Андрей вернулся за стол, поднял телефон, прослушал сообщение. Павел разлил, поднял бокал. — Давай, Андрюха, выпьем. Шоб все в ёлку у Борьки было. — Чуть позже, дружище. — ответил Андрей, отключая телефон. — Я сейчас подойду. И, Паш — пей через раз. Голова болеть будет. И он незаметно вышел из ресторана через боковую дверь. А цыгане вовлекли в бешенный танец всех, даже подняли совсем разомлевшего Павла. Неля кружилась, кружилась, и перед глазами мелькали то лицо Родиона, то огромные глаза Марго, то белое платье Алины. И вот уже всё смешалось в единое разноцветное пятно… Потом были протяжные цыганские песни, веселые гадания. Наконец Родион запросил пощады, и вместе с Алиной подошел к столу. — Куда Андрей-то запропастился? — Родион, налил себе воды в бокал. — А у него «важный звонок». — Неожиданно поднял голову Павел. — У него всегда важные звонки, а на друзей — плевать. — Я пойду Андрея поищу. Уже время сюрприза для Боба. — Алина легко поднялась. — А вы тут без меня не шалите. * * * Алина пересекла холл и прошла мимо стойки администратора, из-за которой тут же выскочил молодой парень в красной ливрее. — Сережа, ты Андрея Сергеевича не видел? — Минут сорок назад прошел к лифтам. Алина зашла в лифт, поднялась на второй этаж. Проходя мимо своего номера, резко остановилась. Дверь была приоткрыта. Алина пожала плечами и прихлопнула дверь. Пройдя пару номеров, она остановилась перед широкой дверью номера мужа. Она подняла руку и громко постучала. — Андрей! Все тебя ждут! Ты скоро? Алина прислушалась. Затем нажала на ручку. Дверь с тихим шорохом приоткрылась… Не решаясь войти, Алина крикнула в образовавшуюся щель: — Глазунов! Имей совесть — у нас фейерверк сейчас по плану. Три минуты! Ау! Я вхожу. Алина толкнула дверь, прошла в номер и замерла… Все было перевернуто вверх дном. Ящики бюро раскиданы по полу, осколки парфюма блестели в высоком ворсе дорогого ковра. Варварски вскрытый портфель с кодовым замком валялся в груде деловых бумаг. Балконная дверь распахнута настежь. Белая полупрозрачная занавеска тихо шевелилась от легкого сквозняка. Алина в ужасе оглянулась в сторону открытой двери спальни. На пороге лежал Андрей лицом вниз, нелепо раскинув руки. Из спины торчала рукоятка ножа, а белое ковровое покрытие алело залитой кровью. * * * Пронзительный женский крик прокатился по коридорам пансионата, вырвался в распахнутое окно лестничного пролета и растаял в грохоте первых залпов праздничного салюта… ГЛАВА ВТОРАЯ КОНЕЦ — ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО В этот вечер начальник управления Протапов засиделся в кабинете допоздна — бился над отчетом для начальства. Начальство требовало выполнения плана по раскрываемости особо тяжких преступлений. Протапов снова и снова перелистывал документы, представленные сотрудниками, но, как ни крути, в реальности получалась нестыковка со спущенным сверху планом. Почти пятьдесят процентов дел оставались висяками. Протапов матерился себе под нос в адрес начальства, которое интересует не факты, а цифры, а за этими цифрами — звездочки на погонах и прочие привилегии. Он прекрасно знал, как во многих отделениях приводят факты в соответствие с планом. Не могут поймать преступника, хватают на улице первого попавшегося, забирают в ментовку, и под пытками заставляют подписать признание в убийстве или грабеже, которое он не совершал. В отчете все выглядит гладко, сотрудники получают премии, а что парень остался калекой, и гниет в зоне — так это издержки профессии. Еще на заре своей карьеры Протапов столкнулся воочию с подобным фактом — двое оперов в подвале избивали до полусмерти задержанного молодого мужчину, требуя признания в убийстве. Протапов, охваченный гневом, сам отметелил ретивых ментов, да так, что те и вякнуть не могли. А остыв, завел на них дело и отдал под суд. Молодого начальника отдела похвалили наверху за проявленную принципиальность, однако громкое скандальное дело постепенно замяли, и следующего повышения по службе Протапов ждал очень долго. С тех пор Протапов, как и любой руководящий работник, научился идти на компромиссы, на многое закрывал глаза, но какие-то принципы для него остались незыблемыми. Он свято верил, что страж порядка и преступник — вещи несовместные. Что ж, придется завтра сказать сотрудникам, что премии не будет. А сотрудников своих он ценил, даже по-человечески любил. У него работали честные мужики, никогда не допускавшие ментовского беспредела, толковые бабы, четко выполняющие свои обязанности. Правда, за пять последних лет троих из его ребят не стало, двое ушли на инвалидность, а один три года назад чуть не спился. Протапов замер с зажатой ручкой в руке: как не спиться, когда любимая девушка гибнет на глазах… — Ах, Денис, Денис… На Протапова вдруг навалились воспоминания, он вздохнул, стал разминать в руке сигарету, хотя и бросил недавно курить. * * * Дежурный по управлению тем временем принимал срочные вызовы. — Вызов принял оперативный дежурный Попов. До приезда опергруппы ничего в номерах не трогать, всем оставаться на местах. — Дежурный положил трубку и тут же снова раздался звонок. Мимо прошла к выходу судмедэксперт Антонина, махнула рукой дежурному. Дежурный окликнул ее, не отрываясь от телефонной трубки. — Тонь, задержись. — Да я уже неделю ночью домой возвращаюсь! Петрович сегодня дежурит. — Тонь, ну не может он разорваться. — Ладно, — проворчала Антонина, развернулась и пошла обратно в отделение. * * *