Денис обшарил подсобку, нашел какой-то инструмент, и стал копаться с дверным замком. Он все больше склонялся с к мысли, что Марго за ним не придет. Нет, оставаться и ждать здесь, было слишком опасно. Он должен выбраться, пока не наступило утро. На территории общины он уже ориентировался, надо добежать до ворот, там два охранника. Он сумеет с ними справиться — потому что застигнет их врасплох. Они думают, что он оболваненный послушник, и не предполагают, что — сотрудник полиции, который много чего умеет. С другой стороны, послушники здесь занимаются борьбой, и, наверное, некоторые владеют мастерством не хуже охранников. Но — у них тут иерархия, и послушник не смеет поднять руку на «старшего брата». Так что от послушника, тем более — от новичка, который вообще ничего не умеет, никто не ждет опасности. Рассуждая так, Денис почти не сомневался, что сумеет справиться и выбраться. Денис, наконец, разобрался с дверью, осторожно выглянул наружу. Глотнул свежего воздуха, вслушался в тишину. И, стараясь ступать неслышно, вышел в в задний двор, двинулся вдоль здания. Он уже мысленно прикинул свой маршрут — не по главным дорогам, а за деревьями и кустами, которых здесь было предостаточно, не попадая в свет фонарей, по возможности минуя камеры наблюдения, он доберется до ворот. Обезоружит охранников, и окажется на свободе. Правда, куда идти дальше, он не представлял. Но в любом лесу есть тропинки и просеки, которые, в конце концов, выводят на дороги. А по дорогам непременно ездят машины… В общем — это все как-то решится. Главное — не попасться никому на глаза… Размышляя так, Денис преодолел часть пути. Пока ему снова везло — ни одной живой души не попалось в эту ночь на территории общины. Но вот кустарник и деревья закончились, надо было выйти на освещенную дорожку, Денис прислушался, огляделся. Осторожно шагнул вперед, и тут же раздался крик. — Стой! Денис замер — к нему бежали двое патрульных — здоровенных качков — бритоголовый и чернявый. — Кто такой? — бритоголовый грозно смотрел на Дениса. — Я… я новичок, — скривив глупую рожу, пробормотал Денис. — Почему не в казарме? — Да я вот — прогуляться вышел… Не спится что-то… — А ты что, не знаешь, что ночью гулять не положено? — второй патрульный, чернявый, показался более миролюбивым. Денис тут же ухватился за это. — Ну, простите — я не знал… Я… исправлюсь. — Ладно, ступай, и чтобы больше по ночам не шлялся, — буркнул чернявый, потянул напарника, — пошли, Семен. Надо до конца смены… — Не, Кеша, что-то он мне кажется подозрительным. Ну-ка, пошли, будем разбираться. Денис пошел было, с ними, но — скользнул за кусты. Охранники — за ним. Денис бросился бежать. Охранники схватились за рации. И тут же еще двое словно выросли из-под земли и бросились наперерез Денису. «Хреново дело, — с этой мыслью Денис попытался проскользнуть мимо них, но четверо здоровых амбалов кинулись на него с разных сторон. Денис стал отчаянно отбиваться, тал применять приемы. Ему даже удалось обезоружить одного из охранников. Но силы были явны не равны. И вот уже они навалились на Дениса, скрутили, повалили на землю, стали страшно избивать. Денис не заметил, как во время драки у него выпала фотография Алины с Шитовым — не до того было. Он лежал, стиснув зубы, стараясь не стонать от боли, и думал — «все, кажется мне кранты…» Но вдруг что-то произошло. Амбалы отпустили Дениса. Он слышал только крики, звуки ударов, ничего не понимая, осторожно приподнял голову, и увидел, сквозь пелену, как кто-то раскидывает охранников не хуже самого Чака Норриса… Денис подумал, что его просто глючит — ведь били по голове… и вдруг услышал голос Марго. — Какого черта ты меня не дождался! Денис не верил своим глаза — над ним действительно склонилась Марго и трясла его, стараясь поднять на ноги. Денис огляделся — четверо амбалов валялись на земле, корчась и постанывая. — Ну, ты даешь… — только и смог пробормотать Денис, с трудом поднимаясь, с помощью Марго. — Бежим, пока они не очухались. Марго схватила Дениса за руку, потащила за собой. — Да кто ты такая? — не смог удержаться от вопроса Денис. — Заткнись! — грубо рявкнула Марго, и они побежали. Они уже почти добрались до ворот, но тут над общиной разнесся вой сирены, заглушая голос Марго. Марго и Денису преградили путь охранники с автоматами наготове. — Руки за голову! — скомандовал здоровенный детина. Марго кокетливо заулыбалась. — Да что вы, ребята, ну — простите… Мы — это, тут просто гуляем… — Вижу, как вы гуляете! Стоять! Марго попятилась, шепнув Денису. — Беги, я их задержу… — Открываем огонь на поражение! — рявкнул охранник, направив ствол на Марго. И Денис не тронулся с места. * * * Марата мучила бессонница от одолевавших его мрачных мыслей. Он плеснул в стакан бренди, выпил залпом, попытался расслабиться, но — напряжение от ужаса всего происходящего за последнее время до конца не отпускало. Марат попробовал переключиться от глобальных тяжелых мыслей на конкретику, сосредоточиться на мелочах. Когда все рушится — лучше думать о мелочах. Начнем с фотографии… Конечно, это не совсем мелочь… Она стала причиной гибели Кати, Павла. Ну — жертвы, видимо, неизбежны… А фотографию надо уничтожить… Только вот где она? Он ведь все обшарил — ее нигде не было. Марат еще раз методично перебрал все бумаги, заглянул в ящики стола. И тут пришла спасительная догадка — наверняка ее забрала и уничтожила Алина! Как же он сразу об этом не подумал! Какая она, все-таки, умная девочка! Ладно, завтра он ее спросит, уточнит, сейчас она уже спит — жалко будить. Марат с тоской стал думать об Алине. Что же она натворила… Как теперь все это расхлебывать? Что делать дальше с Бобом? Марату, у которого, не смотря ни на что, оставались какие-то человеческие чувства, было жалко парня. Наверное, надо побыстрее выпроводить его отсюда — ему тут явно не место… Может быть, правда отправить заграницу? Перекодировать, начисто стереть воспоминания об общине, и — куда-нибудь в Европу, подальше отсюда… Ах, Алина — Алина… Такая умница, красавица, и так похожа на мать… Но она — другая… Марат вытащил из нагрудного кармана заветную фотографию покойной жены, положил перед собой. — Дуся, Дуся… как мне не хватает тебя… Я ведь все делал, как ты мне наказывала… Ну скажи, почему все пошло не так?… Воспоминания хлынули бурным потоком. … Накануне того рокового дня Марат узнал от врача о страшном диагнозе Евдокии. Она была обречена, оставались считанные недели. Марат не хотел мириться с фактами, он решил, что будет лечить ее сам, биться за нее до последнего. Там, где медицина бессильна, может спасти магия… Марат осторожно завел разговор с женой. Казалось, она ничего не подозревает, смеялась, уверяла, что абсолютно здорова… Марат отложил разговор. Они провели счастливую ночь любви… Наутро Алину отправили в школу, Марат уехал в центр… Промучился полдня, сорвался домой… А когда он вернулся… Вот он входит, зовет Евдокию. В ответ — зловещая тишина. Сердце Марата сразу почуяло недоброе. «Забрали в больницу… — пронеслось в сознании. Марат принялся осматривать квартиру — все вещи Евдокии были на месте. Бросился искать что-то — записку, какую-нибудь вещь, которая могла подать знак… ничего. Но когда он зашел в ванную… Страшная, давняя картина всплыла перед глазами, словно все было вчера. Евдокия лежала в ванной, наполненной до краев водой густо красного цвета… Марат ненавидел смерть, во всех ее проявлениях. Но ничего в своей жизни ужаснее Марат до этого момента не видел. Ни случайное убийство мужа своей любовницы в ресторане в юности, ни два года, проведенные в тюремной камере, где рядом тоже были насилие и убийства, нет, ничто ни шло в сравнение с этим леденящим ужасом… Марат поднял с пола записку — «любимый, запомни меня молодой и красивой…» Он понял — Дуся все знала. — Дуся, зачем, зачем ты сделала это? — дрожащим голосом прошептал Марат, глядя на молодое, улыбающееся с фотографии лицо жены. Глаза казались совсем живыми, а фотография молчала. — Я бы тебя вытащил, спас… На Марата обрушилась страшная депрессия. Он сам готов был наложить на себя руки, отменил приемы в центре, замкнулся в себе. Он мог общаться только с дочерью, от которой скрывал правду о гибели матери. И — с покойной женой. Втайне от всех, Марат занялся спиритизмом. В тишине, по ночам, при свете свечи, он взывал к духу покойной жены… И однажды призрак Евдокии явился Марату и произнес: «Меня призвали боги! Мое место теперь — у ног великого Бога Солнца. В память обо мне и ты должен посвятить себя Богу Хорсу и возглавить стаю его белых волков…». — Я сделаю, как ты велела, — страстно зашептал Марат, — скажи еще хоть что-нибудь! Призрак Евдокии качнулся в таинственном свете свечи, и растаял… Марат очнулся, погрузился в изучение славянской мифологии, и открыл в ней для себя сакральные ценности. Особенно полюбился Марату почитаемый Евдокией бог солнца Хорс, окруженный дружиной белых волков, с которым он постепенно стал внутренне отождествлять себя. И как бы от имени бога Марат стал создавать свое учение, воспитывать новое поколение совершенных людей, которые должны быть развиты и духовно, и физически, и на своем примере, нести идею и знания другим. У Марата появлялось все больше фанатичных последователей. Он был личностью яркой, харизматичной и, безусловно, выдающейся. Многие считали его гением, ученики и сотрудники центра почитали, как гуру, и готовы были следовать за своим учителем всегда, везде и всюду. При этом скрытный Марат никого не посвящал в свою личную трагедию — в тайну смерти Евдокии и общения с ней в мире духов. Чтобы воплотить свое учение в жизнь и реально изменить мир, Марат с самыми близкими своими соратниками разработал грандиозный стратегический план. Их целью стало проникнуть в структуры власти, и постепенно, шаг за шагом, отвоевывать власть у неправедных и корыстных правителей. Когда свои люди будут внедрены во все необходимые структуры, наступит черед Учителя. Он лично возглавит государство, но произойдет все мирно, ненасильственно, бескровно, за счет силы убеждения, ораторского искусства, гипноза, кодирования. Стратегия прихода Марата к власти в одной, отдельно взятой стране — России, обсуждалась только на тайных собраниях посвященных. Община — детище Марата, дело всей его жизни, плацдарм для будущей власти над миром — процветала, пока ее не стал разрушать Глазунов. Он за это справедливо поплатился! Но — за ним стоял кто-то еще… Теперь этот кто-то отдает приказы! Требует новых кукол! Марат поежился, представляя лица своих воспитанников — кем придется пожертвовать? Нахлынула сентиментальность, он помнил каждого, о каждом знал все, и ему стало чудовищно жалко каждого из этих ребят. Их лица замелькали перед Маратом… В основном — сироты, без дому — без племени, здесь они обрели свой дом, веру, надежду… Конечно, и его воспитанники совершали ошибки, он иногда их строго наказывал, но это было по справедливости, и только укрепляло дух общины! Промелькнуло — Богдан и Радогор… Они готовы на роль кукол, он с ними поработал… Но не для этого! Они раскаялись, все осознали! Они преданы ему, Хорсу! А сейчас он, Марат, мудрый Учитель, великий Хорс, привыкший подчинять себе людей, вынужден подчиняться сам, и не человеку, а этим мерзким анонимкам по электронной почте… Ненавистные буквы на дисплее! Он этого человека даже не знает в лицо, не может его вычислить с помощью ясновидения и магии, он снова — под колпаком… Он должен отдать ему этих ребят и отправить на смерть… Он бессилен… Гадко, унизительно! Мрачные воспоминания и размышления Марата прервал стук в дверь. «Алина?» — подумал Марат, спрятал фотографию жены, встал, отпер дверь. Перед ним стоял взмыленный начальник охраны. — Учитель! Мы задержали двоих…. * * * … Протапов постукивал пальцами по столу, изредка кидая взгляд на поникшего Тараса. Гоша стоял у окна и в наглую курил. Но Протапов будто этого не замечал. — Ну ладно-ладно, парни. — наконец изрек он. — Отставить хандру. Еще ничего не случилось. У вас хоть какая-то версия пропажи Дениса есть? Ну куда он мог рвануть среди ночи? Тарас молчал, лишь постоянно брал в руки свой сотовый и тут же откладывал. Гоша чуть развернулся от окна. — Если следовать логике — только одно могло его сорвать из дома — информация о Лизе. Он тогда ни о чем думать не мог. — А может что-то по Глазунову или Фомичевой? Он же мне весь мозг за этот месяц выел. — Нет. — Гоша отщелкнул окурок в окно. — Вы ж видели его, Макар Василич. Даже если сам убийца пришел бы с повинной — он бы этого просто не заметил. Я уверен — ему что-то сообщили о Лизе.