– Я вовремя? Нам, полицейским, редко кто такое говорит! – порадовался он. – Мить, спроси у теть Веры, у нее есть лишние банки… – Да погоди ты с банками, заводами и пароходами, – даже не дослушав, отмахнулся от меня Митяй. – Я тебе по делу звоню, как официальное лицо. Ты заявление подавать собираешься? – Какое заявление? – Мне вспомнились матримониальные планы бабы Дуси и тетки Веры. – В ЗАГС? – Чур меня! – испугался Митяй. – Да и тебя тоже, что там хорошего, в том ЗАГСе… Я про нашу утреннюю историю. Будешь заявлять на того мужика? – А, на беглого? – Гм. – Митяй смущенно кашлянул. – Он, как оказалось, не беглый был, а только что освободившийся. Но теперь, похоже, назад за решетку отправится. – За что? – Ну, привет! Он к тебе в дом вломился, холодным оружием угрожал – я нож-то нашел, подобрал, все, как надо, оформил. Но без твоего заявления не обойтись, ты же понимаешь! – Э-э-э, видишь ли, Митя… Я задумалась. – Ну? Не вижу, не слышу, говори уже! – поторопил меня участковый. – Я, знаешь, не уверена уже, что он хотел на меня напасть, – призналась я. – Он с ножом к тебе влез! – Он вообще-то не влез, а просто вошел, дверь открыта была. Нож – да, держал… Но, может, он им розу срезал. Я, когда полы мыла, под стулом розу нашла, решила, что она из вазы выпала, а теперь думаю – нет, не было у меня в вазе никакой розы, я вчера хризантему на стол поставила, – зачастила я, волнуясь. – Стоп машина! – осадил меня участковый. – Я не понял, этот хмырь к тебе с цветами явился?! Знакомый, что ли, твой? Поклонник, может? – Вот тут не отвечу, знакомый или нет, я его, если честно, вообще не рассмотрела, – призналась я. – Запомнила только жуткие чоботы, их я точно в первый раз видела, дай бог, чтоб и в последний… – Чоботы не показатель, мужик только-только откинулся, ему там модное шмотье на выход никто не припас, – рассудил Митяй. – А рожу, значит, ты не разглядела? Фамилия Соколов тебе часом ничего не говорит? – Много чего говорит, у меня в телефонной книжке разных Соколовых человек пять, не меньше. Этого как зовут? – Андрей Петрович. – Точно Андрей, не Максим? Максим Соколов – директор выставочного центра «Плеяды». – Точно Андрей, не Максим, – Митяй посопел в трубку. – То есть, я так понимаю, заявление ты писать не будешь? – Не буду, – подтвердила я. – Ну и ладно, мне же меньше работы. – Он не стал меня уговаривать. – Так, а с банком что? – С каким банком? – Ты хотела у мамани что-то спросить… – Да не про банк! Про банки! Стеклянные такие, лучше всего литровые, штуки три. Мне для варенья надо. – А ты умеешь делать варенье? – обидно удивился братец и заорал: – Мать, Ляське банки для варенья нужны, у тебя есть? – И после паузы сказал мне уже нормальным голосом: – Она говорит – есть, прибегай, заодно поужинаешь с нами. – А что… – Котлеты с пюре. – Уже бегу! Я отключилась, сунула мобильник в карман и заметалась по кухне, соображая, какой взять гостинец, чтобы не идти на котлеты и за банками с пустыми руками. В холодильнике был французский сыр с плесенью и гусиный паштет с трюфелями, но эти изыски тетка Вера и Митяй не оценят. А, вспомнила, в баре есть коробка шоколадных конфет! С ней я и отправилась на званый ужин к родне. – А Митяй? Я заметила, что за столом нет главного едока, и заподозрила, что в его отсутствие тетка Вера попытается возложить миссию по истреблению наготовленного на меня. А на столе, как водится в этом семействе, пустого места не было. – Убег, – развела руками хлебосольная хозяйка. – Ему Семка Буряков позвонил. Что-то срочное, Митяй мне не сказал. Надеюсь, бабка Семкина не преставилась. – Баба Дуся-то? Живее всех живых, – успокоила я ее. – А псина ейная? Старуха же носится с ней, как с писаной торбой. Небось, если псина околеет, трагедия будет. – С Бусиком тоже все в порядке, я совсем недавно видела обеих… Все, хватит, куда мне, теть Вера, я столько не съем! – Я не позволила тетке похоронить свою тарелку под могучим курганом картофельного пюре. – Ешь! – Тетка ловко облицевала курган тремя котлетами – здоровыми, с ладонь. – Худая, как жираф, смотреть тошно. – А некоторым жирафы очень нравятся, – пробурчала я, имея в виду главным образом чью-то там легендарную корову. Сама-то я от этих африканских длинношеих не в восторге. Мне симпатичны приятные на вид и на ощупь упитанные меховые животные вроде моего кота – достаточно компактные, чтобы их удобно было тискать. – Ешь, ешь! – Тетка Вера подперла голову кулаком и уставилась на меня, часто моргая. – Котлеты по мамкиному рецепту, Юрка, папаня твой, их так люби-и-ил… – Вот только реветь не надо, ладно? – попросила я, добросовестно расправляясь с котлетой. – Я тоже по папе скучаю, но не реву же. – Так тебе-то уже муж нужен, а не папа, а я баба старая, вдовая, мне без родного братика, без плеча его крепкого, надежного, горе горькое, – запричитала тетка, смахнув невидимую слезинку. – Вы опять сериал какой-то душераздирающий по телику смотрели? – догадалась я. – Ну! А че? – тут же ощетинилась тетка. Она знает, что я телесериалы, особенно отечественные, не уважаю. – «Родную кровинку» смотрела, там как раз Вася бросил Тасю, а она вторым беременная, и что ей делать теперь – непонятно, одна надежда на Федю, но он же на севере! – А все остальные где? В Индии? – поинтересовалась я. Пусть лучше тетка Вера сериал мне пересказывает, чем растравляет нашу с ней общую грусть-тоску по моему папе, ее младшему брату. – Почему в Индии? В Среднем Новгороде, – опешила благодарная телезрительница. – Нет у нас в стране такого города. – Я принялась за вторую котлету. – Есть просто Новгород и Нижний, никакого Среднего. – В кино все может быть. – Вот! Вы сами сказали – в кино! – Я назидательно подняла вилку, и тетка тут же проворно нанизала на нее соленый огурчик. – Спасибо… Не надо путать сериальное с реальным и переживать по поводу того, что происходит в телевизоре. – Ну, как скажешь, – подозрительно легко согласилась тетка. – Тогда давай про то, что в реальности. Митяй сказал, тебе банки нужны, а из чего же ты варенье варила? Оп-па… Я едва не подавилась. Право, лучше бы мы сериальных Тасю с Васей и Федей обсуждали! Но от тетки Веры разве что утаишь? Лучше честно признаться: – Мне соседи яблок дали. – Кто, бабка? Или Семка? – Тетка Вера била в цель без промаху. – Семен, – неохотно призналась я. – О-о-о! – возликовала тетка. – Че-то слаживается у вас, да? Семка так просто баранкой гнутой не поделится, он с малолетства жадный, как Кощей. Или яблоки те червивые, гнилые, паданки? – Нет, отличные яблоки. – О-о-о! Тогда точно, Семка обхаживать тебя начал. – Тетка Вера прямо вся расцвела, разрумянилась, засветилась. – Ну, бог даст и сойдетесь, то-то радость всем будет… Кому – всем? Я как-то не испытывала радости при мысли о том, чтобы сойтись с Семеном. – Все, мне пора. – Я отодвинулась от стола. – Работы непочатый край, коромот не валялся… – Хтось?! – Нихтось! Ни коромот, ни бегераф – ни одна скотина, в общем. Мне надо было статью сегодня закончить, а я ни строчки не написала. – Для газеты? – Тон тетки Веры стал почтительным. Газеты она по старой памяти уважает. Они здесь, в деревне, по-прежнему нужны и важны – если не используются для чтения, то идут на растопку и подтирку. Вот, кстати, именно в деревне даже самая бестолковая газетная публикация имеет наивысшие шансы быть прочитанной! Правда, не обязательно целиком. На месте верстальщиков я бы учитывала этот нюанс и размещала материалы так, чтобы при разрезании страниц на удобные для использования в сортире бумажки текст сохранялся максимально полно… – Для нее, – подтвердила я, не вдаваясь в объяснения. – Спасибо большое за вкусный ужин, пошла я… – А котлетку, котлетку-то возьми! – опомнилась и засуетилась тетка. – Шурупику-то! Небось кормишь несчастного котика одной ерундой из пакетиков…