– Ты лицо свое в зеркале видел? – Что с ним не так? Уродлив? – С таким лицом убивать ходят. – Так я уже убил. – Кого? – Свою жену. – Как? – Тебя интересует способ? Да не смотри на меня так. Не в том смысле. В смысле морально убил. Так я ее пальцем не тронул. У меня на нее рука не поднимется. – Фу. А я уж подумал, что ты супругу замочил. Довела, думаю. – Это я ее довел. Все, папа. Не любит она меня. Да и не любила никогда, наверное. – С чего взял? – Она так сказала. – Тебе? – Матери своей. – Это ничего не значит. Говорила под эмоциями. Ты ей сделал больно. Вот и она тебе делает так же больно. – Она что, мне мстит? – Неосознанно. Понимаешь ли, сын. Ты ей изменил. – Да сколько можно повторять? Не изменял я ей. Не изменял. – На меня не кричи. Я знаю, что ты не изменял, но был же готов изменять? И ее мнение и чувства тогда тебя не заботили. Теперь ее очередь. Считай, что это ее реакция на стресс, который она по твоей вине пережила. А на стресс как человек реагирует? Тремя способами: замри, беги и бей. – И что теперь? Меня бить будут? – Давай посмотрим, что у вас происходило. Она сначала замерла. Неделю все это терпела. Думала, что пронесет. Не пронесло. Ты в своей слепоте стал с другом откровенничать. И договорился. – Да какой он мне друг? Ты в курсе, что он сюда из-за нее приехал. Не друга навестить. А ее у меня отбить. Ухлестывать за ней начал. У меня на глазах целовались… – А ты как хотел? Она же говорила, чтобы ты дал ей развод. Она уже перешла на вторую стадию, когда от горя бегут. А ты ее держишь и не отпускаешь. – Она сразу же замуж выскочит, как только развод получит. – Ты ее не слышишь и не даешь развод, поэтому она тебя начинает потихоньку бить. Пока морально она тебя избивает. Терпи, раз заслужил. – Понимаю, что заслужил. Что мне делать? У меня цейтнот. Дам развод, она совсем от меня уйдет. Там уже стоят другие козлы и копытами стучат. А не дам, она меня ненавидеть станет пуще прежнего. Как не поступи, все равно крах нашему браку. – Ты, стало быть, себя к козлам отнес. Правильно отнес. Ты с ней и поступил как козел. Уж извини за правду. Развод ей дай. В ЗАГС подайте заявление. У вас месяц будет, чтоб опомниться. А за месяц много чего случиться может. – Ничего не изменится. Она просто переждет месяц и все. И по новой нового мужа пойдет искать. Я же тоже к ней подкатил, когда она со своим… рассталась. – Слово любовник произнести не можешь? Собственник? Так какого тогда так с ней себя вел? Потерял ее, теперь плачешь? – Я не думал, что все будет так. – А как ты думал? Она рано или поздно все равно про твои похождения узнала бы. И все равно ушла бы от тебя. Так что, может, и к лучшему, что вы расстались… – Я только сейчас понял, что люблю ее. – Опомнился. – Да, я поздно опомнился. И ничего уже изменить не получится. – Так дай ей развод и дело с концом. Начинай жить заново. Без нее. Заведи амур с какой-нибудь красавицей. Клин клином вышибают. И живи… – Не могу. Это уже будет не жизнь… Повернулся и молча пошел. Если он даже у отца не вызвал сочувствия и жалости, то что говорить о других? Саня был его другом с детства. И тот Никиту ненавидит. Он когда Саню спасал, тот брыкался и отталкивал спасателя. Утонуть хотел? Отец вон тоже нотации ему читает. Одна мать только радуется. И откуда узнала, что он с женой разводится? Наверное, отец рассказал. Она там в своей Америке до потолка прыгает от радости. Мать Иришкина раньше их мирила. Дочке своей мозги как-то на место ставила. Так и для тещи Никита врагом номер один стал. В общем, никто его не поймет… Сам виноват… Я же после разговора с мамой как-то успокоилась. Выговорилась и легче на душе стало. Начала собираться на работу. Решила про себя, что уйдя с головой в работу, отвлекусь от своих проблем. Раньше у меня это хорошо получалось. Накопилось много дел. Так что вперед, на амбразуру. Только надо все перелопатить, что мне Макс прислал на почту. От следака получить всю нужную мне информацию. И погрузиться в сладостный мир аналитики, логики и выводов. Если отключить эмоции и рассуждать логично, то моя жизнь вполне удалась. Есть свой бизнес. Была замужем. Как Маргарита высказалась, я «состоялась» … Есть где жить, есть на что жить. Правда, детей пока нет. Но это не к спеху. Да и рожать детей надо от любимого мужчины. Осталось только поменять того, с кем жить. А вот тут мне пока ничего не ясно. Думать надо. И держать ухо востро. Сейчас с этими делами расхлебаюсь, отдохну от душевных мук и займусь своей жизнью вплотную. Наверное, нужно было пострадать. Иначе не поняла бы, что не с тем человеком живу. Не на того время свое трачу. Не тому любовь свою отдаю… На работе первым делом взяла себе кофе с пирожными, открыла ноутбук и засела изучать присланные мне Максом сведения. Четко работает Макс. Обещал за три дня нарыть информацию. Столько всего нарыл, что долго разгребать придется. Накопилось неизученной инфы валом. Поэтому и очнулась я только после того, как уборщица и посудомойки заглянули ко мне в кабинет, чтобы попрощаться и напомнить про время. Время пролетело незаметно. И даже мысли не промелькнуло про своего мужа. Глядишь, и позабуду про неверного супруга. И хорошо бы. А то надоело страдать. Мало того, я заметила, что эта моя неопределенность всем нервы трепет. Вроде с кислой миной я одна тут должна ходить. А почему-то у всех лица скуксились. Значит, порчу всем настроение. – С этой проблемой надо срочно что-то делать. Соберись, тряпка. Хватит ныть. Нас ждут великие дела! – сказала сама себе. А сама закрываю дверь в кафешку. – Ира, с кем ты там разговариваешь? – Сама с собой. – Это же явный признак сумасшествия. – Вот с тобой, Петруха, точно с ума сойти можно. Сколько раз говорила не подкрадываться так тихо. – Да я не подкрадывался. Я вас давно зову. Вы просто в себе были. – Ну а теперь вышла наружу. И у нас много дел. – Куда теперь полезем? В нас будут стрелять? – Размечтался. Максимум по шее надают. И то навряд ли. – Почему? – Мы с тобой – недостойный объект для приложения физических усилий. Ты у нас подросток по паспорту. Да и по внешнему виду тоже. Я подростком кажусь из-за внешности своей. Мелкая пигалица. Такую даже бить страшно. Вдруг прибьют ненароком. Малышня мы с тобой. А что делают с малышней, которая лезет, куда не просят? – Подзатыльники раздают и матерят. – Не весь арсенал ты перечислил. Главное забыл. Пендели под тощий зад. Это самое главное оружие против подростков нахальных и любопытных… Стреляют пусть в людей серьезных. А на нас даже патроны жалко. Се ля ви, мон шер… – Так это же хорошо. – А кто говорил, что плохо. У нас с тобой сейчас самая выгодная возрастная позиция для наших дел. Нас всерьез никто не воспринимает. Внимания на нас не обращают. Шастают здесь какие-то подростки, и что с того? Они везде шастают. Нигде от них спасения нет. А наделать мы много чего можем. У тебя так вообще привилегированное положение. – Почему? – Тебе еще четырнадцати нет. Тебя даже не осудят. – Точно. Значит, я везунчик. – Не сильно-то радуйся. Эта лафа скоро кончится. И тогда кранты тебе, Петруха. – Что делать на неделе будем? А то скукота какая-то настала. Выходные же на носу. – Угу. Скоро суббота. Ну что? Переворошим осиное гнездо в выходные палкой? Погуляем на костях упырей? – Я только за. А кого мочить будем? А менты в курсе? – Пока нет. Мне еще подумать надо. Взвесить все, чтоб как можно сильнее их к наркоте привязать. – В каком смысле? – Смотри. Уже несколько дней нет этого химического запаха. Значит, он лабораторию прикрыл. Надолго ли?