Включает один из федеральных каналов и утыкается в экран. То и дело поглядывает на свои наручные часы. Засматриваюсь на его руки, возникает острое желание взять его за руку. А я ведь почти убедила себя, что не скучала. Вздыхаю и начинаю смотреть на экран вместе с ним. Показывают новости. Рассказывают про происшествия. Ничего необычного. Чувствую, что Ратмир весь напряжен, как будто стоит рядом с бомбой. Слушает каждое слово и читает бегущую строчку, как будто там что-то важное. Стыдно признаться, но не так я представляла нашу встречу. Думала, он либо отшлепает меня и будет наказывать… Захочет сделать больно. Или, наоборот, кинется со страстными поцелуями, не даст мне открыть рот. А тут какая-то холодная отчужденность. Неужели повзрослел за то время, что мы не виделись, и понял, что я не его собственность? А может, у него появилась другая? При этой мысли в сердце больно колет. Внезапно выпуск новостей прерывается и начинают показывать неяркие картинки. Кто-то куда-то бежит с камерой и снимает. Слышу, как Ратмир сглатывает. Показывают, как пятерых людей выводят связанных за руки. Тот, кто снимает кричит: «В прямом эфире мы видим задержание высокопоставленных чиновников, связанных с противозаконной организацией «Красная Лилия», которая много лет торговала девушками в нашей стране… Журналист не успевает договорить, начинают стрелять, камера падает на землю, и мы больше ничего не видим. Кто-то кричит про прямой эфир и трансляцию, но звуки стрельбы не прекращается. Через какое-то время становятся слышны звуки полицейских машин. А потом уже все переключается на студию. Показывают фотографии пятерых человек. В этот момент Ратмиру на телефон поступает звонок, и он выходит из комнаты. А я продолжаю смотреть на незнакомые лица. Я слушаю голос телеведущей с замиранием сердца и открыв рот. Она рассказывает то, о чем я мечтала узнать долгие годы. Когда и кто открыл «Красную Лилию», где брали девушек, как ими торговали. Кто управляющий, владелец. Кто покрывал… И самая главная счастливая новость — все эти люди только что были задержаны. Эта преступная группировка пришла к нам из-за границы, мы передадим известные нам материалы иностранным коллегам для дальнейшего расследования. Ратмир выключает телевизор (не заметила, как он вернулся), внимательно на меня смотрит. Я не могу сдержать слёзы, вытираю рукавом, а они снова появляются. Первый раз показываю свою слабость. Кажется, я ни разу при нем не плакала. — Это правда? — спрашиваю дрожащим голосом, потому что все еще не верю. Не могу поверить. У него получилось? — Правда, как ты и хотела, — отвечает Ратмир и садится рядом со мной. Ну, мой мозг в этот момент окончательно отключается из-за переизбытка эмоций. Потому что я кидаюсь на шею Ратмиру. Сильно-сильно его обнимаю и повторяю много-много раз «Спасибо». Между прочим, совершенно искренне. Как ребёнок, который, наконец, получил долгожданную игрушку. Как я ждала этого дня. Кто бы знал! Но Ратмир, конечно же, все портит. Гладит меня по спине и громко произносит: — Я закрыл «Красную Лилию», помнишь, что ты обещала взамен? Глава 37 Ева Отстраняюсь от Ратмира и смотрю ему в глаза, спрашиваю: — Ты это серьезно сейчас? — Конечно, а что тебя удивляет? Я плотно сжимаю челюсть: — Этого не будет. Я хочу начать новую жизнь. Не успеваю среагировать. Ратмир хватает меня за подбородок и прижимает почти вплотную к своему лицу: — Ты моя жена! — выдыхает. Пытаюсь вырваться, нервно тараторю, пока он не закрыл мне рот рукой: — Больше нет! Наш брак недействителен, Евы Кольцовой никогда и не существовало, по документам я теперь Евангелина Аверина, и штампа о заключении брака у меня теперь нет. Пытаюсь отдышаться после сказанного, сердце бьется неистово, прямо из груди выпрыгивает. А Ратмир просто смотрит, вижу, как у него зрачки расширяются. Светло-голубые глаза становятся темными, как море в шторм. Отпускает мой подбородок, мы с ним одновременно вскакиваем. Видимо, от напряжения. Несмотря на то что во мне кипит злость, я сейчас боюсь Ратмира… Чувствую, что он может сделать что-то сумасшедшее. — Я закрыл «Красную Лилию», — говорит и продолжает сверлить меня взглядом. — Яну посадили в тюрьму, она бы все равно все рассказала. — Ни черта она не знала! Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать, — произносит, тяжело дыша. — Ратмир, живи и радуйся, ты сделал хорошее дело, — пытаюсь выглядеть непринуждённой и сгладить напряженную атмосферу.