Ещё удручает то, что Павел больше не отвечает на мои сообщения, хоть уверял меня в том, что не обидится и что считает, что его тетя виновата… А все-таки все вышло по-другому. Я благодарна Ратмиру за то, что он исполнил мою мечту. Я сейчас понимаю, что без него, скорее всего, у меня ничего не получилось бы, надо это признать, не знаю, что он сделал… Но за «Красной Лилией» стояли такие высокопоставленные люди, ни один журналист, следователь… Никто бы не справился. А он смог. А теперь им грозит почти пожизненный срок. Я видела по новостям, показывали наш пансионат. Девушек отпускают «на волю». Всем обещали дать социальное жилье, помочь с учебой и работой. Никакого больше «Эльдо» и мужа, который тебя купил. Ратмир исправил столько судеб… Поэтому я поработаю с ним три месяца, на этом мы с ним поставим точку. Разойдёмся. Может, и он поймёт за это время, что у нас с ним нет будущего, все было неправильно с самого начала. Я не такая, какой он меня считал. И теперь я не буду притворяться. Поднимаюсь на нужный этаж. Секретарши нет на месте, зато Ратмир выходит из кабинета. Увидел по камере и решил встретить? Смотрит на часы (замечаю, что он все ещё носит обручальное кольцо), а я вот своё сняла давно… — Две минуты десятого, ты опаздываешь в первый рабочий день, — говорит и смотрит строго. Правда, будет играть начальника? — Ну садись, — кивает на стол секретарши. — Ты серьезно? Я не буду твоим секретарём, я так не разберусь в делах, — начинаю возмущаться. — Нужно подписать трудовой договор, чтобы ты не сбежала раньше времени, — перебивает и делает особый акцент на последних словах. Сажусь за стол, читаю договор.Строго с девяти до пяти вечера. Должна беспрекословно выполнять все поручения начальника… — Что это за договор такой? Ты издеваешься? Со всеми сотрудницами такой заключаешь? — Нет, только с теми, кому по итогу дарю акции крупной компании, — отвечает без заминки. Возвращается секретарша, мило со мной здоровается, я подписываю. Не хочется больше с ним препираться, да ещё при посторонних людях. Поскорее бы уже прошли эти три месяца. Чувствую, они будут тяжелыми. — Где мой кабинет? — спрашиваю. Ратмир берет меня за руку (меня обжигает холодом, бегут мурашки): — Пойдём, покажу. Мы заходим в его кабинет, вижу, что рядом с окном поставили ещё один стол и стул. Я вырываю свою руку из его ладони: — А другого места не нашлось? — Ты же хочешь во всем разобраться? Значит, все время должна быть рядом со мной. Я лишь закатываю глаза. Упёртый баран. Думает, что от этого что-то изменится? Вообще, не понимаю, на что он рассчитывает. Я сажусь на своё место. Ратмир велит ознакомиться с какими-то бумагами на столе, а сам совершает «важные звонки». До обеда не случается ничего необычного, мы едва разговариваем. Я погружаюсь в бумаги, внимательно читаю. Даже и не замечаю, как он подходит к моему столу, внимательно смотрит: — Есть вопросы? — спрашивает, как строгий преподаватель. Отрицательно качаю головой. — Тогда пойдём пообедаем. Мы с Ратмиром (моим новым боссом) спускаемся на первый этаж, идём в ресторан. — А где обедают твои сотрудники? — спрашиваю, смотря на бешеные цены. — Тут ещё есть столовая, наших сотрудников там кормят бесплатно, но не поведу же я тебя туда… Верно? — А почему бы и нет, я ведь обычная сотрудница? Ратмир лишь грустно усмехается. Я заказываю все, что просит моя душа. С удовольствием кушаю и думаю: ну пока все проходит хорошо, Ратмир не выходит за рамки деловых отношений. Но, как потом оказалось, я сделала преждевременные выводы. Во-первых, Ратмир не дает мне заплатить за обед. А во-вторых, когда мы возвращаемся, он закрывает свой кабинет на ключ и приказывает: — Раздевайся. Я даже в ступор впадаю, у меня дежавю, вот точно так же он приказывал мне раньше, а я должна была беспрекословно подчиняться. — Не буду я этого делать! — скрещиваю на груди руки. Берет меня за руку и тащит к своему столу. Почти силой сажает на него. Хищно смотрит на меня: — Помнишь, как мы здесь с тобой занимались любовью? Как тебя было хорошо, как ты просила ещё. Умоляла меня. Мне становится резко жарко, хочется снять пиджак, как будто нечем дышать. — Любовью мы с тобой никогда не занимались, — шепчу я. Он сдвигает брови, вопросительно смотрит, я поясняю ещё тише: