— К сожалению, нет. Если Вы позволите, я продолжу путь… — Уитни сознательно сделала небольшую, но эффектную паузу с правильно выбранным акцентом, — самостоятельно. После подобного замечания любой джентльмен непременно должен покинуть даму. Так полагалось по этикету. Полагалось, но некими не исполнялось. В полумраке мелькнули белоснежные зубы. — А если не позволю? Вот тут Уитни поняла, насколько опрометчиво поступила. Вечер такой? Или она напрочь позабыла об осторожности? Поверила, что Богиня ей благоволит, и расслабилась? Так рано. Да и благосклонность Богини — вещь недолговечная. Сегодня она тебе покровительствует, завтра — другой девушке. Ох, капризна, Всемилостивая, капризна… Пришлось собрать волю в кулак. Чуть вздернуть подбородок, показывая, что слова негодяя не напугали её, хотя на самом деле, от накатившего страха, у Уитни подгибались колени. Но она хорошо помнила уроки отца, один из которых гласил: показать противнику страх — уже проиграть наполовину. Уитни проигрывать не собиралась. У неё впереди очень важные дела. Особенно через три дня. И оскорблять себя кому-то она не позволит. — Вы ведете себя неучтиво по отношению к леди, — процедила она холодным тоном и даже порадовалась, что не видит лица собеседника. — И предупреждая Ваши дальнейшие слова о том, что леди не гуляют в одиночестве ночью по парку, замечу — со мной случился неприятный инцидент, о коем Вам поведывать я не собираюсь. Задержалась за городом, вынуждена возвращаться в сумерках. Моя лошадь устала. Да и я тоже. Чтобы отдохнуть и перевести дыхание, остановилась в парке, надеясь на уединение. Если бы мне нужна была помощь или чьё-то вмешательство, я бы непременно уже воспользовалась чьими-то услугами. Ваше же присутствие нахожу навязанным, тон — неучтивым. Поэтому прошу оставить меня и следовать далее своей дорогой. Отчитав незнакомца, Уитни развернулась, намереваясь уйти, и тут случилось то, на что осмелились бы немногие. Или те, кто попирает Закон. Уитни бесцеремонно схватили за руку, удерживая. Девушка ахнула от возмущения и резко обернулась. Такого хамства она не ожидала даже от ночного незнакомца! Она уже открыла ротик, чтобы продолжить гневную тираду, и непременно так и сделала бы, если бы не одно обстоятельство. Незнакомец, чтобы удержать её, сделал шаг вперед и вышел из тени, и теперь Уитни смогла рассмотреть его лицо. Лучше бы он оставался в тени. Она не ошиблась, предположив, что перед ней вампир. Худое лицо, выступающие скулы, тонкие губы. В целом, довольно миловидное лицо с тонкими аристократическими чертами. И всё бы ничего, если бы не пара обстоятельств. Вампир был молод. Уитни даже сказала бы, что перед ней находился подросток, и, если переводить возраст вампира на человеческий, она дала бы ему лет четырнадцать-пятнадцать. Мальчишка. Опять-таки, с зарвавшимся юнцом она как-нибудь справится. Если бы не его глаза. Красные, налитые кровью. У Уитни перехватило дыхание, на жалкий миг она забыла, как дышать, воздух разом закончился в груди, а страх, легкий, естественный в её ситуации, обострился и обрушился с новой оглушающей силой. Никогда ранее Уитни не сталкивалась с вампирами, у которых были красные глаза. По правде говоря, она вообще старалась держаться подальше от представителей данного вида. Считала их холодными, бездушными, и да, опасными, несмотря ни на что. И тут, пожалуйста. Уитни была достаточно осведомлена, и знала, красные глаза у вампира — это некая специфическая болезнь, присущая только данному виду. Характеризуется голодом, несдержанностью, внезапными вспышками ярости. И всё на фоне гормонального подросткового возраста. Поговаривали, что у носителя некого древнего рода есть ген, имеющий странную пугающую особенность, которую до сих пор не смогла победить современная медицина. При вступлении в фазу взросления подросток-вампир испытывал наряду с сексуальным голодом ещё и голод физиологический, который не могла утолить искусственная кровь. Опять же, по слухам, родители данных детей, знающие о назревающей проблеме, во избежание огласки и дальнейших неприятностей, увозили детей за Красные Холмы, где проживали красавицы-кудесницы с миндальным разрезом глаз. Девушки с удовольствием учили молодых вампиров искусству любви и позволяли пить из себя кровь, за что получали баснословное вознаграждение. И странное дело, кровавый ген успокаивался и более никогда не беспокоил юношу. Насыщался. Все оставались довольны. В их же обществе употребление крови из человека каралось смертной казнью. Даже не было ни одного увеселительного заведения, действовавшего подпольно, согласного на предоставление запретных услуг. Слишком велико было наказание. Казнили не только вампирское чадо, всю его семью, а так же тех, кто способствовал развращению общества. Мадам и других ушлых деятелей так же касалось наказание. Желающих расстаться с жизнью, даже за огромные деньги, не находилось. И вот Уитни угораздило натолкнуться на молодого вампира, находящегося в стадии обострения. Или взросления? Она уже сама запуталась. Сглотнув, Уитни вздернула подбородок к верху и, как можно строже, произнесла: — Что Вы себе позволяете? Немедленно отпустите меня! — Нет. Одно слово, а эффект огромный! Уитни растерялась, и липкая паника сковала сначала ноги, а потом стремительно овладела телом и разумом. Никогда ранее девушке не приходилось сталкиваться с открытым пренебрежением нравственных норм и физической грубостью. И что делать дальше? — Ты красивая. Очень. Слова, произнесенные хриплым голосом, заставили Уитни вздрогнуть. К ней обратились на «ты». Как к ночной фее. Видимо, вампиреныш для себя уже всё решил, и взывать к доводам разума бесполезно. Он не отступится. И что делать? Всемилостливая, помоги! Уитни снова дернула руку. — Отпустите. Безрезультатно. Лишь дыхание зарвавшегося юнца участилось, да верхняя губа заметно приподнялась, обнажая удлинившиеся клыки. Уитни смотрела на него, чуть прищурив глаза. Нельзя выказывать страх, ни в коем случае. Уитни верила в свою счастливую звезду! Она не может стать жертвой случайного нападения! Не может… Но цепкая рука юнца, сковавшая её кисть, говорила об обратном.