– Тут такое дело… – ответил вместо Остелецкого барон. – После этого побега в Вальпараисо нам оставаться не стоит. Чилийцы уже шерстят город и окрестности, а не позже утра кому-нибудь придет в голову гениальная мысль, что беглецы могут скрываться на одном из судов, стоящих в порту. – Или Бертон подскажет, – добавил Остелецкий. – Он тут играет какую-то свою игру, но если другого выхода не останется, с легким сердцем сдаст Гревочку вместе с «Луизой-Марией». А уж на ней чилийцы много чего интересного найдут. – Например, сеньора Мигеля Грау, – хохотнул Греве. – То-то удивятся! Так что мы с Веней решили: если уходить, так надо на прощанье хлопнуть дверью. Крепко хлопнуть, чтобы стекла посыпались… – Кстати, об адмирале, – перебил барона Вениамин. – Ты, Серж, уже ему представился? – Разумеется. Я же служу в перуанском флоте, а значит, его подчиненный. Устав, сами понимаете. – И сколько у него сейчас таких… подчиненных? – Шестеро. Трое подобранных вместе с ним с «Републики», мы с Дырьевым и Хуанито. Могло быть семеро, но моего минера ранило. Сейчас отлеживается в лазарете. Во время схватки на дороге маленький отряд не понес особых потерь. Трое морских «пластунов» получили легкие ранения, да минер с Сережиной торпедеры на отходе словил шальную пулю в мякоть бедра – навылет, но из строя он выбыл. – Шестеро – это хорошо, – кивнул барон. – Вшестером вы, пожалуй, справитесь. – Справимся? С чем? – А вот смотри туда… И показал в сторону внешнего рейда, где темнели силуэты двух военных судов. – «Уаскар» и канонерская лодка, как ее… – «Ковадонга», – подсказал Остелецкий. – Остальная эскадра сейчас блокирует Кальяо. А канонерку оставили, чтобы сопровождать «Уаскар». Но не сегодня так завтра они закончат ремонт, и тогда он сможет присоединиться к эскадре командора Карденаса… – …и превосходство чилийцев, которое и так велико, станет подавляющим, – закончил барон. – Вот мы с Вениамином и решили чуток уравнять шансы. – Уравнять? Это как? Хотите подойти к канонерке и вдарить по ней в упор? Спору нет, Гревочка, пушки у тебя отменные, размолотят это корыто с двух залпов. А дальше что, подумал? Береговые батареи раскатают «Луизу-Марию», как бог черепаху, да и на «Уаскаре» спать не будут. Чилийцы, конечно, артиллеристы еще те, но пароходу много и не надо. Одно-два попадания – и приходи, кума, любоваться! К тому же это будет в чистом виде акт пиратства – вы ведь под бельгийским флагом, а Бельгия в войне не участвует. – В корень зришь, Серж, – кивнул Остелецкий. – А потому никакой канонады не будет. Вообще обойдемся без стрельбы, сделаем все по-тихому. Сейчас мы грузимся в шлюпки, обматываем весла тряпками, чтобы вода не капала, и тихо-о-онечко гребем к «Ковадонге». Поднимаемся на палубу, сгоняем команду вниз, после чего сеньор Грау поднимает на канонерке перуанский флаг и объявляет ее военным трофеем. Вы шестеро, как перуанские военные моряки, принимавшие присягу, составите команду. Все в полном соответствии с законами войны на море. А дальше «Луиза-Мария» и «Ковадонга» на мягких лапках вытягиваются с рейда – и прочь отсюда! Сережа задумался. – А что? Авантюра, конечно, но может и пройти. Только вот как быть с «Уаскаром»? Он-то все равно уйдет к эскадре, пусть и один? – Об этом мы тоже подумали. – Остелецкий переглянулся с Греве. – Сам все увидишь. А ты, Гревочка, – он повернулся к барону, – остаешься на «Луизе-Марии». Поднимайте пары и ждите нашего сигнала – и чтобы с берега ни огонька не заметили! – Это еще почему? – возмутился барон. – Я этот план придумал, и меня же отодвигают в сторону? Если это из-за руки, то довольно гадко с твоей стороны, Вениамин, не ожидал… – Погоди, Карлуша, не горячись! – Остелецкий выставил перед собой ладони, словно защищаясь. – Поверь, я нисколько не сомневаюсь в твоей боеспособности. Но представь, что у нас что-то пойдет наперекосяк, и придется драпать? Тогда единственный шанс на спасение – «Луиза-Мария» и ее пушки. На Девилля у меня надежда слабая, он, сколько сможет, будет держаться за бельгийский нейтралитет и статус коммерческого судна. Ну и баронессе объяснишь, что происходит, она наверняка вся на нервах… – Ну, если только так, – пробурчал барон. – Но когда выйдем в океан… – Обязательно. Никуда от тебя слава не денется, еще повоюешь. – А как же нейтралитет? – А сеньор Мигель Грау на что? Как только адмирал поднимет на «Ковадонге» свой флаг, она из приза превращается в боевой корабль перуанского флота. После чего он имеет полное право конфисковать твою «Луизу-Марию», скажем, за военную контрабанду – пушки-то на ней стоят? Конфискует и на законнейшем основании включит в состав перуанского флота в качестве вспомогательного крейсера. А дальше пусть адвокаты разбираются. Главное – никто не сможет обвинить ни тебя, ни твою компанию в нарушении бельгийского нейтралитета. – Толково придумано, – помедлив, кивнул Греве. – Ладно, черти драповые, уговорили. Идите тогда к шлюпкам, а то вот-вот встанет солнце. Хороши же вы будете при свете дня! Столб воды под кормой «Уаскара». Раздались испуганные крики, с блокшива, старого парусного фрегата, стоящего на мертвых якорях со снятым рангоутом, грохнула сигнальная пушка. Ей ответило орудие с верков крепости – там замелькали сигнальные фонари, замельтешили на валах крошечные фигурки. – До батарей меньше двух миль. – Сережа опустил бинокль. – Могут и попасть, если очень постараются. – Мы для них на фоне темной стороны горизонта, – отозвался Остелецкий. – И потом, с чего это в нас стрелять? Старшее на рейде военное судно следует за нейтральным пароходом. Конечно, взрыв монитора подозрителен донельзя, да еще и недавний побег… Но чтобы вот так сразу обстреливать и топить? Нет, не решатся. А когда поймут, что ошиблись, мы будем уже далеко. Он стоял рядом с Сережей в расстегнутом до пояса водолазном костюме из тонкой кожи и гуттаперчи. Рядом на палубе сохли водолапти. – И как вы ухитрились? С «Ковадонгой» понятно, они даже не проснулись, когда мы со шлюпок на палубу полезли. Без ножей обошлось, тихо все проделали, бескровно. Но – взрыв?.. – Да проще простого. Подошли к монитору вплавь и прицепили к корме мину. Динамита у нас осталось всего две фунтовые шашки. Чтобы на дно пустить, маловато, а вот чтобы покалечить лопасти винта, гребной вал и баллер руля – довольно за глаза. И жертв, опять же, не будет. – Что жертв не будет – это правильно, – согласился с другом Сережа. – К чему лишний грех на душу брать? А что за мина-то? Те, что на минных катерах, подрывают током от гальванической батареи. У бросательных бомб, которые используют террористы, кислотные взрыватели мгновенного ударного действия. А ваша как устроена? – Часовой механизм. Я в детали не вникал, если хочешь, расспроси нашего гениального взрывника, юнкера Лукина, это он смастерил. Замедление поставил на полчаса – как раз хватило, чтобы «пластуны» вернулись на «Ковадонгу» и суда вышли в море. А «Уаскар» теперь нескоро покинет порт. Повреждения наверняка серьезные, чтобы устранить их, полгода потребуется, не меньше. – Вот и адмирал доволен. – И Сережа кивнул на монументальную фигуру Мигеля Грау, возвышающуюся на мостике. – Уж как ему не хотелось топить свой любимый монитор! А так есть шанс вернуть его после окончания войны по репарациям. – Эк ты загнул – по репарациям! – хмыкнул Остелецкий. – Для этого сначала надо победить. Мы тут, конечно, славно погуляли, но у чилийцев по-прежнему серьезное превосходство на море. Вспыхнул ослепительный свет, прожекторный луч зашарил по гавани. Скользнул по канонерке, потом метнулся к «Луизе-Марии». – «Рэйли», – встревожился Казанков. – А это, друг мой Вениамин, скверно. У англичан полтора лишних узла ходу, да и пушки не нашим чета. Догонят – солоно придется. – Не лезь поперед батьки в пекло! – Остелецкий покровительственно похлопал друга по плечу. – Унтер Осадчий не зря три дня по кабакам околачивался. У англичан, что на «Рэйли», что на «Мьютайне», сейчас только стояночные вахты. Остальные лайми на берегу – хлещут ром с мескалем, бьют друг другу рожи да тискают местных сеньорит, какие посговорчивее. Пока соберут команды, пока разведут пары, мы будем уже далеко. К тому же сначала надо понять, что происходит. Конечно, наш друг Бертон сразу догадается, кто виновен в подрыве «Уаскара», но о захвате-то «Ковадонги» он знать не знает! К бабке не ходи, решит, что «Луиза-Мария» дала деру с нами на борту, а канонерка ее преследует. Сережа задумался. Прожектор с «Рэйли» шарил по гавани, задерживаясь на уходящих судах. Когда луч упирался в «Ковадонгу», приходилось зажмуриваться, закрывать глаза ладонью, спасаясь от невыносимо яркого света. – А чилийская эскадра, блокирующая Кальяо? Будем прорываться? – Это еще зачем? – удивился Остелецкий. – Пусть Повалишин разбирается там как знает, а мы свое дело сделали. Пойдем дальше на север, в порт Пайта. В открытом океане нас поди сыщи! Сильнее ошибиться Вениамин не мог. Британские корабли покинули гавань всего через два часа после «Луизы-Марии» и «Ковадонги». В планы Бертона не входило устраивать эффектную баталию на виду у всего города, а потому ушли англичане тихо, никого не предупредив: стеньги спущены, паруса подтянуты к реям, чтобы не белели в темноте, на палубах – ни звука, ни огонька. Кептен Трайон, которому Бертон доходчиво объяснил, что им предстоит сделать, велел кочегарам полегче шуровать в котлах. До утра можно не терять беглецов из виду, ориентируясь по искрам, летящим из их труб, самим же оставаясь незамеченными. А как рассветет, они их уже не упустят. Океан, конечно, велик, но торные судовые пути – это всего лишь узкие тропки, с которых не так-то легко свернуть, а от Вальпараисо до Кальяо полторы тысячи миль по прямой, как летит альбатрос. Время есть. XI Январь 1880 г. Тихий океан. Где-то у побережья Перу Греве поплотнее запахнулся в пончо. Это на берегу стоит удушающая летняя жара, в океане же царствуют холодные ветра, дующие со стороны Антарктиды. Судно весело режет форштевнем индигово-синие волны, следуя в кильватерной струе флагмана их маленькой эскадры. На мостике капитан да фрагата сеньор Серхио Казанков – сейчас он командует «Луизой-Марией», шкипер же Девилль официально считается интернированным, по этому поводу он засел в своей каюте и напивается до зеленых чертей, розовых слонов и прочей сказочной фауны. Орудия расчехлены, кранцы первых выстрелов выложены на палубу, как это полагается, по уставу корабельной службы. Комендоры (все выходцы из далекой России) бдят; что до матросов-бельгийцев, то многие остались на своих местах, польстившись на тройное жалованье, обещанное бароном на время боевых действий. Их более осторожные товарищи последовали примеру шкипера, для чего в кубрик было спущено три ящика с бутылками черного ямайского рома с подходящей к случаю закуской. И все довольны, усмехнулся барон. Даже Камилла вон как мило беседует со своей подопечной на полуюте, в тени кормового перуанского флага… – Как она? – спросил Остелецкий. Он со своими пластунами перебрался на «Луизу-Марию», оставив полдюжины бойцов на «Ковадонге» в помощь Грау. Греве скосил взгляд на дам. – Да вроде все в порядке. Поначалу заперлась в каюте и заявила, что не выйдет оттуда, пока ей не предъявят возлюбленного. Но потом баронесса подобрала ей миленький туалет для морских прогулок, и девчонка слегка оттаяла. Сегодня даже изволила выйти в салон к завтраку. Но все равно говорит только о том, как воссоединится со своим лейтенантом. – Боюсь, уже не воссоединится… – Голос Остелецкого был невеселым. – Я тут закончил разбирать бумаги капитана «Ковадонги» – незадолго до нашего побега с эскадры, блокирующей перуанское побережье, прислали авизо с донесениями и рапортами. В ночь на Рождество на рейде Кальяо состоялась стычка миноносок. Потери сторон – по одной боевой единице, чилийцы выловили из воды три мертвых тела перуанских моряков. Среди них… – он замялся, – …среди них и тело лейтенанта Гальвеса. Труп сильно изувечен при взрыве, опознали по именному кортику и остаткам мундира. Капитан «Ковадонги», оказывается, его знал, они познакомились еще до войны, когда лейтенант гостил у брата в Вальпараисо. Он еще пишет, что для несчастного дона Гальвеса, и в особенности для его очаровательной племянницы, это будет тяжелый удар. – Бедная девочка! – охнул барон. – Как же ей сказать? – Мой тебе совет, Гревочка: предоставь это супруге. Она женщина умная и деликатная, справится куда лучше нас. И вообще, позаботится о бедняжке, а то после гибели возлюбленного податься ей некуда – не к дяде же возвращаться! – Пожалуй… – Греве задумался. – Насколько я знаю Камиллу, она будет рада видеть мадмуазель Марию-Эстебанию своей воспитанницей. А там посмотрим. Время, оно лечит… Из судового журнала канонерской лодки ВМС Республики Перу «Ковадонга» «… января 1880 г. 12.30 по Гринвичу. Миновали траверз порта Кальяо. Противник не обнаружен. Ход 8 узлов, запас угля и пресной воды в норме. Машинисты докладывают о стуках во втором цилиндре. Состояние и поведение пленных опасений не вызывает».